в надежде нащупать там девственную киску. Мой член и яички были подняты к животу, чтоб не мешали при танце в этом платье. На тот момент времени гениталии не были еще полностью развитыми и большими.... Я дернулся и платье, разорвавшись, слетело с головы. В этот же момент ладонь, не обнаружив половых губок, ринулась выше и наткнулась на яички. Человек отпрянул назад, и я воспользовался этим.
- Вы че, придурки? Не понимаете - я обернулся передо мной стояли два ПТУшника.
- Бля, пидор! Ты что, сука? Охренел? - самый крупный замахнулся, второй так не чего не поняв, стоял пуская слюну.
В этот момент, с низу раздался зов классной, был мой выход. Парни струхнули и успев, на прощание, пнуть меня ногой, убежали. Я понял, что остался если не жив, то цел. В их дурацком мире не прощают таких как я, воспитанные на улично-зоновских законах, но не бывавшие за решеткой, подростки подменяют понятия и от этого происходит много отмороженных поступков с их стороны.
Этот случай натолкнул меня на мысль, что мое перевоплощение получилось на все сто процентов. И я решил как ни будь побольше вжиться в роль, прочувствовать ее до конца, и не быть узнанным. Подходящего момента не было, я копировал поведение сестры, она мне подсказывала, ни сколько не удивляясь моему трансвистизму. Я мечтал стать актером и грезил о поступлении в МХАТ. Так целый год я тренировался, смотрел всякие фильмы и учебные пособия. Ходил иногда по улицам, в сеструхиных шмотках с намалеванным лицом. И хотя я, можно сказать, жил двойной жизнью, я ни капли не потерял свою гетеросексуальность. Встречался, точнее, просто дружил с девочками, пил водку и курил с пацанами. Но что-то казалось мне не завершенным в моем образе. Когда я стоял перед зеркалом в короткой юбке и колготках в сеточку. Я брил все волосы на своем теле, чтоб в ответственный момент меня не выдал ни один волосок. Мне казалось, что моя способность играть мужчин и женщин, сыграет не малую роль в поступления в театральное. В нашей провинции не было ни каких кружков, кроме школьного театра. Но в нем я побаивался играть откровенно женские роли, если только там сказочных персонажей, бабу ягу, и прочих. Так как в школе и так чуть не прослыл пидором, и много усилий пришлось приложить, чтоб отбросить от себя тень подозрений.
Заканчивался 8 класс, на улице стояла уже летняя погода, девчонки ходили уже в коротких юбках, и все мысли были на улице. В школе учеба шла со скрипом, особенно немецкий язык. Новый препод был злой и не любил разгильдяев вроде меня. В один из моментов после урока он оставил меня и долго отчитывал, я сорвался и нагрубил ему. Немец тут же при мне написал бумагу на имя директора, выписал все мои оценки и прогулы. И сказал, что сегодня же ждет моих родителей, а то завтра бумага будет лежать на столе у директора, и меня ждет неминуемое отчисление. Как на зло, мать уехала за шмотками в Прибалтику, и мы жили с сестрой. Это может и было к лучшему. Я сообщил ему, что могу после уроков позвать сестру, которая училась в 10 классе нашей же школы. Когда я сказал сестре Анжеле, что меня хотят выпереть из школы, она была в шоке. Потому, что мать не переживет этого. Она сказала, чтоб я ждал ее у кабинета немецкого. Придя после уроков к кабинету я зашел в него, так как он был открыт. Было темно и только одинокая настольная лампа горела, освещая груду тетрадей с контрольной. Рядом стоял термос и лежало два бутерброда с сыром. Я сглотнул слюну, (мы учились во вторую смену, из-за переполненности школы их было целых три смены) и я давно не ел. Я прошел в конец класса, к стеллажам с книгами, взяв какой-то труд философа на немецком языке, я стал листать его в полутьме. За стеллажом было два кресла и столик, где попивал чаек, наш немец, когда мы писали контрольные. Он обычно поглядывал сзади на нас из-за книг, смотрел, кто списывает. В коридоре послышался разговор, немец и Анжела зашли в класс.
- Ну, пожалуйста, ну он исправится. - Ныла сестра, в спину учителю.
- Что ты кричишь на всю школу. - Немец прошел к столу, не зажигая общий свет. Я собрался выйти, и присоединиться к ним, но подумал, что упустил время. Ладно посижу, послушаю, может сестра разжалобит его своим нытьем. Учитель сел на стул и продолжил листать тетради. Анжела стояла перед ним, сложив ладошки на груди. На своей маленькой, почти плоской груди. Сколько раз я помогал ей с одеждой, и она меня ни чуть не стеснялась. И я не рассматривал ее как девушку, даже когда она стояла обнаженная, прося застегнуть лифчик, который значительно увеличивал, то чего под ним не было. Вскоре она отказалась, их носить, так как грудь ее имела очень твердые соски, которые пробивались из-под любой ткани. Анжеле казалось, что так намного эротичней, и заметней грудь, пусть даже такая маленькая.
В этот вечер, Анжела была одета, как и все девчонки ее класса, почти по-летнему. Юбка-клеш и блузка, наподобие китайского кимоно, сверху легкая курточка. Хоть школьную форму к тому времени отменили, руководство школы требовало хотя бы придерживаться: черный низ, белый верх.
- Ну, вы же хотели поговорить с родителями, значит, не собирались отдавать бумажку директору? - в кабинете было душно, Анжела скинула курточку на парту.
- Я ждал, кого-то из взрослых. - Нудил препод, не отрываясь от тетрадей.
- Я через год оканчиваю школу, и достаточно взрослый человек, отдаю отчет своим действиям, несу за себя и него полную ответственность, могу повлиять на брата и он будет учиться. - Дальше Анжела завела песню про то, что мама не переживет, что ей и так тяжело, а в другую школу меня не возьмут. И натурально заплакала.
- Ну, вот давай еще тут реветь. - Немец встал и подошел к сестре.
Анжела, отвернулась к парте и полезла за платком в куртку. Учитель подошел вплотную к ней и взял за плечи. Сестра вздрогнула и замолчала. Видно, что препод решил добить бедную девушку.
- Что, ты так любишь свою маму и брата? Что стоишь тут унижаешься? А я все равно добьюсь отчисления его из школы. - Он подошел к столу и взял докладную на меня.
- Вот, тут все написано, какой урод твой братец. Я прямо счас отнесу директору. - Учитель направился к двери. Анжела бросилась ему на перерез и перегородила дверной проем. Раскинув руки в стороны, она и не заметила, что два крючка блузки расстегнулись.
- Пожалуйста, ну что вы такой черствый?
- Ты чего тут цирк устраиваешь? - он не сводил глаз с кусочка открывшейся нежной кожи. Взяв, ее за шиворот он, приподняв, оттащил ее от двери. Материя затрещала, крючки-пуговицы полетели в разные стороны, и блузка распахнулась до пояса, обнажив плоскую грудь и гладкий животик. Сестра хотела запахнуться, но натянутая к верху блузка, зажатая в кулаке, не давала этой возможности. Учитель толкнул ее на парту. Анжела отвернулась и пыталась застегнуться, но крючки уже звенели под ногами, тогда она метнулась к куртке и, стянув блузку, попыталась одеть куртку. В это время немец, успевший закрыть дверь на замок, одним прыжком был у сестры. Он толкнул Анжелу лицом на парту и прижал одной рукой к столу.
- Если хочешь, чтоб все было нормально, молчи, сука.
- Вы что?