Пока муж в командировке. 3. Дальний родственник
так загудело, я подумал, что умру. Он и сейчас у меня гудит…
- Может, вам проститутку снять?
- Да, да, я, конечно, сниму. Наташа. Обязательно сниму…. Просто я хотел…. Можно я у тебя кое-что попрошу…. Всего лишь одна просьба, и всё: я уйду…. Я так давно её не видел… покажи мне её.
Несмотря на то, что я смутно догадалась, о чём он говорит, я всё же переспросила:
- Что показать?
- ЕЁ!
Безумие! Взрослый мужчина сидел на моей постели в моей спальне и, как ребёнок, просил, чтоб я ему показала. И я, в очередной раз, передвинула для себя границу дозволенного.
- Только пообещайте, что вы сразу уйдёте.
- Да! Да! Конечно! Сразу уйду!
Я видела, как блестят его глаза.
Я чуть подвинулась. Полусидя, полулёжа, я развела в стороны свои согнутые в коленях ноги, ...открывая взору Никифора трусики, за которыми благоразумно была спрятана моя неразумная киска.
Я чувствовала дикое возбуждение.
Я знала, что это сделаю: покажу мужчине своё скрытое от посторонних глаз интимное сокровище. Я нисколько не комплексовала, потому что у меня - там - всё было продепелированно, всё содержалось в безупречной чистоте.
Я взялась за ткань трусиков и медленно сдвинула её в сторону, обнажая перед Никифором свою красавицу. Это было незабываемое чувство. Сакральный эксгибиционизм. Мужчина смотрел и пускал слюни. Он тяжело дышал; он практически задыхался. Я тоже задыхалась. Я хотела уже закончить показ, но мужчина взмолился дать ему ещё пару секунд полюбоваться, я продлила сеанс. Но когда мужчина потянул руку и прикоснулся к моей киске – я, тут же, отодвинулась, вернула трусики на место и прикрылась подушкой.
Никифор рассыпался в благодарностях, восторженно восклицая: какая она у меня такая чудесная – я напомнила мужчине о его обещании. Он сказал:
- Да, да, конечно! Я иду, я уже ухожу. Чёрт побери! Она прекрасна! Я уже ухожу. Только… покажи мне её ещё разок, и всё.
Это становилось уже совсем глупым.
- Нет!
- Ну, пожалуйста!
- Не-е-ет!
- А хочешь, я тебе его покажу?
Должно быть, я улыбнулась, подумав: «Ну, точно, детский сад. Ты покажи мне, а я покажу тебе». А дядя Никифор принял мою улыбку за одобрение, и решительным движением спустил с себя семейники, обнажая свой член. Он у него торчал. Он был небольшой, но очень крепкий, коренастый, словно гриб-боровик. Дядя Никифор отодвинул крайнюю плоть и полностью обнажил головку.
Я взорвалась.
- Да что вы, в конце концов, себе позволяете!? Ну-ка, быстро уберите его, и сами убирайтесь из моей комнаты.
Никифор тут же, без лишних разговоров, убрал член в трусы, и трусы тут же вздулись на причинном месте. Но уходить мужчина, похоже, не собирался.
- Хорошо, хорошо, Наташа, успокойся. Видишь, я его убрал, всё в порядке.
- Ничего не в порядке!
- Ну, успокойся, прошу тебя, Наташа. Мне просто так тяжело было без женщины! И увидев тебя, такую красивую, молодую, сексуальную, у меня в голове что-то перемкнуло. Прошу, успокойся.
- Я успокоилась. Только прошу вас, выйдите из комнаты.
- Наташенька, знаешь как мне тяжело. У меня всё внутри кипит …
(О чём он говорит? У меня у самой всё кипело, и не столько от гнева, сколько от возбуждения!)
- Наташа, пожалуйста, прошу тебя, помоги мне. Я же не о многом тебя прошу. Это такой пустяк…
(О чём это, интересно он меня ещё просит?)
- Пожалуйста, Наташа, потрогай мне ЕГО немного. Прикоснись к нему рукой, погладь, приласкай его – и всё: я тут же уйду.
- Вы что? Издеваетесь?
- Нет, нет, Наташенька, ни в коем случае! Но у меня, действительно, нет больше сил терпеть. Просто погладь мне его, сожми его рукой, потрогай, и всё – я успокоюсь.
И он снова, спустив семейники, обнажил свой член-боровичок. Я молчала. И смотрела на коренастый, ладно скроенный пенис, на сияющее, умоляющее лицо мужчины. Он вполне и сам мог погладить свой конец, как говориться, погонять лысого. Почему он меня об этом просит? Может, действительно, мужчинам нравится, когда девушки им мастурбируют. Мужу я мастурбировала довольно часто, и умела делать это отменно, по крайней мере, мужу нравилось до безумия. Почему бы дяде Никифору это не сделать? Не порадовать его? Не показать своё умение? Ему будет очень приятно. Не сомневаюсь. Да и мне будет приятно прикоснуться к крепкому пенису, подержать его, погладить, посжимать, ощутить его твёрдость. Я разволновалось.
Решение быстро созрело.
Я пододвинулась к Никифору. Села боком, с упором на правую руку, а левую (я-левша) протянула и сжала призывно торчащий детородный орган. На ощупь он оказался такой же крепкий, каким был на внешний вид. Двигая рукой вверх-вниз кожу на пенисе, я делала Никифору очень приятно. Он - растащился. Он протянул руку и положил её мне на бедро. Я перестала ему мастурбировать, убрала его руку со своей ляжки, и снова обхватив рукой его пенис, продолжила: вверх-вниз, вверх-вниз. Дядя Никифор хрипел. Он смотрел на меня, очень довольный. Он снова протянул руку, запустил её мне под ночнушку, прикоснулся к моей ягодице. Я уже не препятствовала, и, пока я дрочила ему, он трогал мои ягодицы, а потом полез выше, по талии, по животу, сжал мою грудь. Соски у меня ныли, внизу живота всё напряглось и зудело, кровь шумела, и весь мой организм бурно выделял различные соки и смазки.
- О! Да! Наташа, - прохрипел Никифор, - возьми его в рот, пососи!
- Нет.
- Ну, пожалуйста, возьми его в рот, мне будет так приятно!
- Я и так делаю вам приятно.
- Но это будет в сто тысяч раз приятней! Наташа! Пожалуйста! Порадуй меня!
Я не поддавалась на уговоры, хотя он уже двумя руками ощупывал под комбинацией моё тело.
До сих пор не знаю, что, всё-таки, считать изменой? Объятия, поцелуи, петтинг; мечты, фантазии, сны? Является ли миньет изменой?
Я поняла, что сегодня уже не смогу удержаться на грани дозволенного. Слишком велико было искушение. Член призывно торчал. Я наклонилась. Приблизила лицо к крепкоголовому пенису, продолжая сжимать его у основания, обхватила его губами, чувствуя, как он наполняет мою ротовую полость, чувствуя его языком, губами, нёбом. Сомкнув плотно губы, я стала совершать движения головой, имитируя половой акт, не переставая при этом ласкать головку пениса языком. Я услышала довольные хрипы Никифора.
- О-о, да-а-а, На-та-ша-а-а, милая-а-а-а!
Мужчина весь дрожа. Он держал мою голову, которая размеренно двигалась вверх-вниз. Сделав кольцо из губ, я скользила по стволу пениса. Выпустив его изо рта, я несколько раз провела по нему языком вверх-вниз, поласкала головку, губами сбоку обхватывала пенис, целуя его, руками массировала яички. И тут я поняла, что моё грехопадение всё-таки состоялось, и нет больше смысла препятствовать своим желаниям, и желаниям мужчины, и я поднялась, сняла с себя трусы, залезла на кровать, уложила Никифора на спину, одним коленом перешагнула через его лицо, и легла на мужчину в позицию шестьдесят девять. Я тут же почувствовала, как жадный рот впился в мою пульсирующую вагину, а сама заключила Никифоров пенис в сладкий плен моих губ. Круг замкнулся. Я вкушала гениталии мужчины, скользя по ним языком, чувствуя, как мужчина лижет у меня там, и пьёт мои соки, руками ухватившись за мои ягодицы и разведя
- Может, вам проститутку снять?
- Да, да, я, конечно, сниму. Наташа. Обязательно сниму…. Просто я хотел…. Можно я у тебя кое-что попрошу…. Всего лишь одна просьба, и всё: я уйду…. Я так давно её не видел… покажи мне её.
Несмотря на то, что я смутно догадалась, о чём он говорит, я всё же переспросила:
- Что показать?
- ЕЁ!
Безумие! Взрослый мужчина сидел на моей постели в моей спальне и, как ребёнок, просил, чтоб я ему показала. И я, в очередной раз, передвинула для себя границу дозволенного.
- Только пообещайте, что вы сразу уйдёте.
- Да! Да! Конечно! Сразу уйду!
Я видела, как блестят его глаза.
Я чуть подвинулась. Полусидя, полулёжа, я развела в стороны свои согнутые в коленях ноги, ...открывая взору Никифора трусики, за которыми благоразумно была спрятана моя неразумная киска.
Я чувствовала дикое возбуждение.
Я знала, что это сделаю: покажу мужчине своё скрытое от посторонних глаз интимное сокровище. Я нисколько не комплексовала, потому что у меня - там - всё было продепелированно, всё содержалось в безупречной чистоте.
Я взялась за ткань трусиков и медленно сдвинула её в сторону, обнажая перед Никифором свою красавицу. Это было незабываемое чувство. Сакральный эксгибиционизм. Мужчина смотрел и пускал слюни. Он тяжело дышал; он практически задыхался. Я тоже задыхалась. Я хотела уже закончить показ, но мужчина взмолился дать ему ещё пару секунд полюбоваться, я продлила сеанс. Но когда мужчина потянул руку и прикоснулся к моей киске – я, тут же, отодвинулась, вернула трусики на место и прикрылась подушкой.
Никифор рассыпался в благодарностях, восторженно восклицая: какая она у меня такая чудесная – я напомнила мужчине о его обещании. Он сказал:
- Да, да, конечно! Я иду, я уже ухожу. Чёрт побери! Она прекрасна! Я уже ухожу. Только… покажи мне её ещё разок, и всё.
Это становилось уже совсем глупым.
- Нет!
- Ну, пожалуйста!
- Не-е-ет!
- А хочешь, я тебе его покажу?
Должно быть, я улыбнулась, подумав: «Ну, точно, детский сад. Ты покажи мне, а я покажу тебе». А дядя Никифор принял мою улыбку за одобрение, и решительным движением спустил с себя семейники, обнажая свой член. Он у него торчал. Он был небольшой, но очень крепкий, коренастый, словно гриб-боровик. Дядя Никифор отодвинул крайнюю плоть и полностью обнажил головку.
Я взорвалась.
- Да что вы, в конце концов, себе позволяете!? Ну-ка, быстро уберите его, и сами убирайтесь из моей комнаты.
Никифор тут же, без лишних разговоров, убрал член в трусы, и трусы тут же вздулись на причинном месте. Но уходить мужчина, похоже, не собирался.
- Хорошо, хорошо, Наташа, успокойся. Видишь, я его убрал, всё в порядке.
- Ничего не в порядке!
- Ну, успокойся, прошу тебя, Наташа. Мне просто так тяжело было без женщины! И увидев тебя, такую красивую, молодую, сексуальную, у меня в голове что-то перемкнуло. Прошу, успокойся.
- Я успокоилась. Только прошу вас, выйдите из комнаты.
- Наташенька, знаешь как мне тяжело. У меня всё внутри кипит …
(О чём он говорит? У меня у самой всё кипело, и не столько от гнева, сколько от возбуждения!)
- Наташа, пожалуйста, прошу тебя, помоги мне. Я же не о многом тебя прошу. Это такой пустяк…
(О чём это, интересно он меня ещё просит?)
- Пожалуйста, Наташа, потрогай мне ЕГО немного. Прикоснись к нему рукой, погладь, приласкай его – и всё: я тут же уйду.
- Вы что? Издеваетесь?
- Нет, нет, Наташенька, ни в коем случае! Но у меня, действительно, нет больше сил терпеть. Просто погладь мне его, сожми его рукой, потрогай, и всё – я успокоюсь.
И он снова, спустив семейники, обнажил свой член-боровичок. Я молчала. И смотрела на коренастый, ладно скроенный пенис, на сияющее, умоляющее лицо мужчины. Он вполне и сам мог погладить свой конец, как говориться, погонять лысого. Почему он меня об этом просит? Может, действительно, мужчинам нравится, когда девушки им мастурбируют. Мужу я мастурбировала довольно часто, и умела делать это отменно, по крайней мере, мужу нравилось до безумия. Почему бы дяде Никифору это не сделать? Не порадовать его? Не показать своё умение? Ему будет очень приятно. Не сомневаюсь. Да и мне будет приятно прикоснуться к крепкому пенису, подержать его, погладить, посжимать, ощутить его твёрдость. Я разволновалось.
Решение быстро созрело.
Я пододвинулась к Никифору. Села боком, с упором на правую руку, а левую (я-левша) протянула и сжала призывно торчащий детородный орган. На ощупь он оказался такой же крепкий, каким был на внешний вид. Двигая рукой вверх-вниз кожу на пенисе, я делала Никифору очень приятно. Он - растащился. Он протянул руку и положил её мне на бедро. Я перестала ему мастурбировать, убрала его руку со своей ляжки, и снова обхватив рукой его пенис, продолжила: вверх-вниз, вверх-вниз. Дядя Никифор хрипел. Он смотрел на меня, очень довольный. Он снова протянул руку, запустил её мне под ночнушку, прикоснулся к моей ягодице. Я уже не препятствовала, и, пока я дрочила ему, он трогал мои ягодицы, а потом полез выше, по талии, по животу, сжал мою грудь. Соски у меня ныли, внизу живота всё напряглось и зудело, кровь шумела, и весь мой организм бурно выделял различные соки и смазки.
- О! Да! Наташа, - прохрипел Никифор, - возьми его в рот, пососи!
- Нет.
- Ну, пожалуйста, возьми его в рот, мне будет так приятно!
- Я и так делаю вам приятно.
- Но это будет в сто тысяч раз приятней! Наташа! Пожалуйста! Порадуй меня!
Я не поддавалась на уговоры, хотя он уже двумя руками ощупывал под комбинацией моё тело.
До сих пор не знаю, что, всё-таки, считать изменой? Объятия, поцелуи, петтинг; мечты, фантазии, сны? Является ли миньет изменой?
Я поняла, что сегодня уже не смогу удержаться на грани дозволенного. Слишком велико было искушение. Член призывно торчал. Я наклонилась. Приблизила лицо к крепкоголовому пенису, продолжая сжимать его у основания, обхватила его губами, чувствуя, как он наполняет мою ротовую полость, чувствуя его языком, губами, нёбом. Сомкнув плотно губы, я стала совершать движения головой, имитируя половой акт, не переставая при этом ласкать головку пениса языком. Я услышала довольные хрипы Никифора.
- О-о, да-а-а, На-та-ша-а-а, милая-а-а-а!
Мужчина весь дрожа. Он держал мою голову, которая размеренно двигалась вверх-вниз. Сделав кольцо из губ, я скользила по стволу пениса. Выпустив его изо рта, я несколько раз провела по нему языком вверх-вниз, поласкала головку, губами сбоку обхватывала пенис, целуя его, руками массировала яички. И тут я поняла, что моё грехопадение всё-таки состоялось, и нет больше смысла препятствовать своим желаниям, и желаниям мужчины, и я поднялась, сняла с себя трусы, залезла на кровать, уложила Никифора на спину, одним коленом перешагнула через его лицо, и легла на мужчину в позицию шестьдесят девять. Я тут же почувствовала, как жадный рот впился в мою пульсирующую вагину, а сама заключила Никифоров пенис в сладкий плен моих губ. Круг замкнулся. Я вкушала гениталии мужчины, скользя по ним языком, чувствуя, как мужчина лижет у меня там, и пьёт мои соки, руками ухватившись за мои ягодицы и разведя