Девушка из высшего общества
- отключилась от внешнего мира. Даже пьяная она была прекрасна. И Андрея тут же охватило желание.
Он подвинул ее к стене, лег рядом, стал раздевать и целовать. Целовать и раздевать. И нечего было бояться неосторожных движений. Андрей пьянел от этой вольности. На пол поставил теплые оленевые сапожки, снял с нее шерстяные носки. На минуту задержал в руке ее маленькую хрупкую ножку. В это время другая рука нащупала в темноте пуговицу на брюках. Расстегнул. Осторожно потянул молнию.
Под брюками оказались ноги с бесподобно гладкой, шелковистой кожей. Как наслаждался он раздеванием не сопротивлявшегося женского тела! Раньше, будучи мальчишкой, Андрей не понимал женщин: зачем они сопротивляются? Даже тогда, когда согласны? Потом понял, что это любовная игра и перестал торопить события, смакуя брыкание и пожимание плечами как прелюдию к "Половецким пляскам". Но теперь, раздевая Лену, он вкусил и другой смак, когда женщина вся в его власти и он может делать все, что ему заблагорассудится.
Еще оставалось снять блузу и нижнее белье, но Андрей не выдержал - сбросил прямо на пол стеснявшие его самого одежды. И тут же обнял ее. Чем он больше наслаждался: страстью или властью над божественным женским телом? Плавки стали малы, и он зло снял их и зашвырнул в сторону. Они взвились к потолку и повисли на люстре.
Только теперь он принялся снимать с нее блузу. Под блузой билось сердце. Оно билось ровно. Грудь Лены, упругая, литая плавно вздымалась и медленно опускалась под лифом. Долго он не мог расстегнуть замок на нем. Все-таки торопился. При каждой заминке Андрей прижимался к Лене, чувствуя истому в собственном теле. Вот и лифчик повис на спинке кровати. Остались трусики. Это последнее. Он посмотрел на ее блаженное лицо, но поцеловал в еще более привлекательную грудь. Запустил руку под трусики. Провел пальцами между ног, почувствовав щекотание волосиков. Дыхание становилось горячим, надрывистым. Сквозь вдохи и выдохи можно было услышать медовый его голос: "Что за прекрасные трусики"!
Наконец она вся перед ним: нагая, прекрасная. Андрей раздвинул ее ноги, согнул их в коленях и оказался в ложбинке. Член его вздрагивал, так жилка бьется в висках, отдаваясь эхом по всему телу.
Лена не чувствовала, что творил этот иллюзионист. Он обнимал ее неподвижное тело. Раскачивался. Пытался, словно Бог вдохнуть в нее жизнь. Весь он напрягся. Судорога охватила его. Движения стали резки и неосторожны. Пик - и обрыв. Все. Он замер. А Лена оставалась мертва.
"Нет, - сказал он себе, - никакого кайфа. Перестарался я с выпивкой.
Андрей стал на колени, посмотрел на нее. Она, как мертвая царевна. И вдруг он вскочил с кровати, босиком бросился к тумбочке, что-то достал оттуда. Потом включил свет. "Всего две лампочки, - мелькнуло в голове. - Маловато". С письменных столов он собрал настольные лампы, установил напротив Лены, включил. "Вот теперь можно". В руке у него был фотоаппарат.
Андрей установил камеру на выдвинутый к кровати стол, объектив направил на Лену. Посмотрел в глазок, взвел автоспуск. А когда механизм затрещал, Андрей молнией бросился к Лене. Повернул ее лицо в объектив, лег между ее ног. За семь минут автоспуска Андрей все проделал с поразительной точностью и замер. Фотоаппарат щелкнул. Первый кадр сделан.
Следующая мизансцена. Он приподнял ее, прислонил к стене, снова направил и настроил фотообъектив. Присмотрелся. Он делал только художественные снимки, учитывая свет и тени, наклон головы - все, все, все.
Он еще долго ворочал безжизненное тело Лены. В каких только позах не запечатлел фотоаппарат на пленке его и Лену. Вскоре и пленка закончилась. А вместе с пленкой и забава, которой он отдался, чтобы хоть как-то вознаградить себя за бездействие партнерши. А Лена все спала. Ее мерное дыхание стало раздражать Андрея. Со злости он поднес свой член к ее пухлым темно-вишневым губам. Хотел провести головкой по ним, но передумал. Погасил свет и лег рядом. Около часа лежал без движения. Фосфорные стрелки будильника уже показывали три ночи. "Сейчас я все-таки разбужу ее, - подумал он. - Досчитаю до ста и разбужу. Раз, два, три. Десять".
Чем ближе к сотне, Андрей напрягался.
"Девяносто восемь, девяносто девять, сто"!
Он встряхнул ее. Лена промычала что-то невнятное. Андрей встряхнул сильнее. Она зашевелилась, зачмокала губами, как ребенок, открыла мутные глаза. Она все еще была пьяна, не понимала, в чем дело. А он возликовал от маленького успеха. Тут же забрался между ее ног и заторопился. Ему казалось, что промедление смерти подобно. В полусонном состоянии Лена улыбнулась чему-то непонятному и снова закрыла глаза. А Андрей старался изо всех сил:
И только когда отдышался, понял, что Лена также была безжизненна, как и в первый раз. Это он сам довел себя до экстаза.
Андрей лег рядом на спину, положил голову Лены на свою волосатую грудь. Как не вязались эти черные волосы с ее нежным личиком! Все это он проделал с той целью, чтобы, когда Лена проснется, она сама поняла, как нежна была с ним в эту ночь. Когда приготовления на завтра были сделаны, Андрей чутко заснул.
х х х
:Она проснулась на мгновение раньше, и, словно током, ее пробуждение ударило Андрея. Он тут же очнулся ото сна, но не двигался, сквозь ресницы наблюдая за ней.
Лена открыла глаза. Осмотрела комнату, грудь на которой спала. Подняла голову, чтобы посмотреть, кому принадлежит эта волосатая грудь. Как она была обворожительна после сна! Андрей не сдержался и открыл ресницы. Взгляды их встретились. Некоторое время они смотрели друг на друга молча. Потом она спросила удивленно:
- Ничего не понимаю, где я?
А он фамильярно обнял ее, будто вчера ночью она сама бросилась к нему на шею, и сказал:
- Потом я тебе все объясню. Все-все. Только не сейчас. - И поцеловал ее.
Выражение удивления все еще не исчезало с лица Лены.
- А маму я вчера предупредила? - Спросила она.
- Нет. Из кафе мы сразу ко мне: Какая ты красивая! Ну, чего ты. Теперь уже поздно маму предупреждать. Ничего, что-нибудь придумаем - успокоим твою маму.
Его резкий твердый голос подействовал. Она улыбнулась. А что ей было делать? Рвать и метать? Она осознала свое положение: утро, она в кровати с однокурсником. Делов-то:
Андрей поцеловал ее улыбку. В нем бродили силы после утреннего пробуждения. Тело отзывалось желанием. Он почувствовал растущее напряжение в членах. Лена спокойно, словно они жили вдвоем уже много замужних лет, сказала:
- Ну, что ж, пора собираться к маме: И к экзаменам еще надо готовиться:
- Не спеши, Леночка, - сменил он жесткий голос на нежный, просящий. - Не спеши, я прошу тебя. Я еще хочу, дорогая моя:
Она посмотрела в его страждущее лицо, и вдруг шаловливо улыбнувшись, шлепнула пальчиком его по носу. Он понял: она не против его предложения. Андрей взмыл в облака. Мужская сила в нем забурлила с новой страстью и мощью. Он обнял ее и зацеловал до одури. Она весело ...хихикала, забыв о своих заботах. А он целовал. Целовал и пьянел. Эта игра, словно воин взводила затвор их автомата желаний. Наконец-то они могли принести друг другу радость. Силы кипели. Андрей повел пальцем
Он подвинул ее к стене, лег рядом, стал раздевать и целовать. Целовать и раздевать. И нечего было бояться неосторожных движений. Андрей пьянел от этой вольности. На пол поставил теплые оленевые сапожки, снял с нее шерстяные носки. На минуту задержал в руке ее маленькую хрупкую ножку. В это время другая рука нащупала в темноте пуговицу на брюках. Расстегнул. Осторожно потянул молнию.
Под брюками оказались ноги с бесподобно гладкой, шелковистой кожей. Как наслаждался он раздеванием не сопротивлявшегося женского тела! Раньше, будучи мальчишкой, Андрей не понимал женщин: зачем они сопротивляются? Даже тогда, когда согласны? Потом понял, что это любовная игра и перестал торопить события, смакуя брыкание и пожимание плечами как прелюдию к "Половецким пляскам". Но теперь, раздевая Лену, он вкусил и другой смак, когда женщина вся в его власти и он может делать все, что ему заблагорассудится.
Еще оставалось снять блузу и нижнее белье, но Андрей не выдержал - сбросил прямо на пол стеснявшие его самого одежды. И тут же обнял ее. Чем он больше наслаждался: страстью или властью над божественным женским телом? Плавки стали малы, и он зло снял их и зашвырнул в сторону. Они взвились к потолку и повисли на люстре.
Только теперь он принялся снимать с нее блузу. Под блузой билось сердце. Оно билось ровно. Грудь Лены, упругая, литая плавно вздымалась и медленно опускалась под лифом. Долго он не мог расстегнуть замок на нем. Все-таки торопился. При каждой заминке Андрей прижимался к Лене, чувствуя истому в собственном теле. Вот и лифчик повис на спинке кровати. Остались трусики. Это последнее. Он посмотрел на ее блаженное лицо, но поцеловал в еще более привлекательную грудь. Запустил руку под трусики. Провел пальцами между ног, почувствовав щекотание волосиков. Дыхание становилось горячим, надрывистым. Сквозь вдохи и выдохи можно было услышать медовый его голос: "Что за прекрасные трусики"!
Наконец она вся перед ним: нагая, прекрасная. Андрей раздвинул ее ноги, согнул их в коленях и оказался в ложбинке. Член его вздрагивал, так жилка бьется в висках, отдаваясь эхом по всему телу.
Лена не чувствовала, что творил этот иллюзионист. Он обнимал ее неподвижное тело. Раскачивался. Пытался, словно Бог вдохнуть в нее жизнь. Весь он напрягся. Судорога охватила его. Движения стали резки и неосторожны. Пик - и обрыв. Все. Он замер. А Лена оставалась мертва.
"Нет, - сказал он себе, - никакого кайфа. Перестарался я с выпивкой.
Андрей стал на колени, посмотрел на нее. Она, как мертвая царевна. И вдруг он вскочил с кровати, босиком бросился к тумбочке, что-то достал оттуда. Потом включил свет. "Всего две лампочки, - мелькнуло в голове. - Маловато". С письменных столов он собрал настольные лампы, установил напротив Лены, включил. "Вот теперь можно". В руке у него был фотоаппарат.
Андрей установил камеру на выдвинутый к кровати стол, объектив направил на Лену. Посмотрел в глазок, взвел автоспуск. А когда механизм затрещал, Андрей молнией бросился к Лене. Повернул ее лицо в объектив, лег между ее ног. За семь минут автоспуска Андрей все проделал с поразительной точностью и замер. Фотоаппарат щелкнул. Первый кадр сделан.
Следующая мизансцена. Он приподнял ее, прислонил к стене, снова направил и настроил фотообъектив. Присмотрелся. Он делал только художественные снимки, учитывая свет и тени, наклон головы - все, все, все.
Он еще долго ворочал безжизненное тело Лены. В каких только позах не запечатлел фотоаппарат на пленке его и Лену. Вскоре и пленка закончилась. А вместе с пленкой и забава, которой он отдался, чтобы хоть как-то вознаградить себя за бездействие партнерши. А Лена все спала. Ее мерное дыхание стало раздражать Андрея. Со злости он поднес свой член к ее пухлым темно-вишневым губам. Хотел провести головкой по ним, но передумал. Погасил свет и лег рядом. Около часа лежал без движения. Фосфорные стрелки будильника уже показывали три ночи. "Сейчас я все-таки разбужу ее, - подумал он. - Досчитаю до ста и разбужу. Раз, два, три. Десять".
Чем ближе к сотне, Андрей напрягался.
"Девяносто восемь, девяносто девять, сто"!
Он встряхнул ее. Лена промычала что-то невнятное. Андрей встряхнул сильнее. Она зашевелилась, зачмокала губами, как ребенок, открыла мутные глаза. Она все еще была пьяна, не понимала, в чем дело. А он возликовал от маленького успеха. Тут же забрался между ее ног и заторопился. Ему казалось, что промедление смерти подобно. В полусонном состоянии Лена улыбнулась чему-то непонятному и снова закрыла глаза. А Андрей старался изо всех сил:
И только когда отдышался, понял, что Лена также была безжизненна, как и в первый раз. Это он сам довел себя до экстаза.
Андрей лег рядом на спину, положил голову Лены на свою волосатую грудь. Как не вязались эти черные волосы с ее нежным личиком! Все это он проделал с той целью, чтобы, когда Лена проснется, она сама поняла, как нежна была с ним в эту ночь. Когда приготовления на завтра были сделаны, Андрей чутко заснул.
х х х
:Она проснулась на мгновение раньше, и, словно током, ее пробуждение ударило Андрея. Он тут же очнулся ото сна, но не двигался, сквозь ресницы наблюдая за ней.
Лена открыла глаза. Осмотрела комнату, грудь на которой спала. Подняла голову, чтобы посмотреть, кому принадлежит эта волосатая грудь. Как она была обворожительна после сна! Андрей не сдержался и открыл ресницы. Взгляды их встретились. Некоторое время они смотрели друг на друга молча. Потом она спросила удивленно:
- Ничего не понимаю, где я?
А он фамильярно обнял ее, будто вчера ночью она сама бросилась к нему на шею, и сказал:
- Потом я тебе все объясню. Все-все. Только не сейчас. - И поцеловал ее.
Выражение удивления все еще не исчезало с лица Лены.
- А маму я вчера предупредила? - Спросила она.
- Нет. Из кафе мы сразу ко мне: Какая ты красивая! Ну, чего ты. Теперь уже поздно маму предупреждать. Ничего, что-нибудь придумаем - успокоим твою маму.
Его резкий твердый голос подействовал. Она улыбнулась. А что ей было делать? Рвать и метать? Она осознала свое положение: утро, она в кровати с однокурсником. Делов-то:
Андрей поцеловал ее улыбку. В нем бродили силы после утреннего пробуждения. Тело отзывалось желанием. Он почувствовал растущее напряжение в членах. Лена спокойно, словно они жили вдвоем уже много замужних лет, сказала:
- Ну, что ж, пора собираться к маме: И к экзаменам еще надо готовиться:
- Не спеши, Леночка, - сменил он жесткий голос на нежный, просящий. - Не спеши, я прошу тебя. Я еще хочу, дорогая моя:
Она посмотрела в его страждущее лицо, и вдруг шаловливо улыбнувшись, шлепнула пальчиком его по носу. Он понял: она не против его предложения. Андрей взмыл в облака. Мужская сила в нем забурлила с новой страстью и мощью. Он обнял ее и зацеловал до одури. Она весело ...хихикала, забыв о своих заботах. А он целовал. Целовал и пьянел. Эта игра, словно воин взводила затвор их автомата желаний. Наконец-то они могли принести друг другу радость. Силы кипели. Андрей повел пальцем