Оттянутая благодарность
я почувствовал, что созрел. Вопрос был лишь в том, созрела ли она одновременно со мной, или следует подождать, чтобы всё не испортить. По некоторым признакам я заметил, что и Алёна как будто проявляет ко мне интерес вполне определённого рода: улыбается призывнее, более кокетливо поправляет волосы, смотрит как-то сбоку, и грудь так соблазнительно вздымается… Видимо, я неосознанно воспринимал эти приглашающие сигналы, которых раньше не было, – вот и желание объяснилось.
И с её стороны желание понятно, тем более что столько времени обходилась без… Но рисковать я не хотел: возможно, душевная травма у неё пока свежа, ещё разбередишь ненароком… И вообще не такая она девушка, которую банально тащат в постель. Однако что-то предпринять не мешало бы, тем более раз такие обнадёживающие признаки. Надо было помочь девушке справиться с неизбежно возникшим неприятием мужчин, с барьером, который так просто она не смогла бы преодолеть сама, независимо от того, отдавала ли себе отчёт в своих переживаниях…
Я быстро придумал, как продлить визит моей желанной гостьи и сделать его незабываемым. Для проверки как бы невзначай навёл разговор на тот вечер, с которого началось наше знакомство; вернее даже, вскользь упомянул, чтобы не слишком её волновать. Она с улыбкой заметила, что с тех пор ей ничего не страшно с таким защитником, но она хочет меня как-то отблагодарить, чего до сих пор по-настоящему не сделала.
Ну вот прекрасный же момент. Благоприятное заявление. Большинство мужчин, понятно, восприняли бы это как приглашение к флирту или уж прямиком к интиму. Конечно, Алёна этого и хотела, но я предпочёл слегка удлинить путь к постели. Потому что прямолинейность в данном случае могла ей повредить, даже если она считала, что готова. Что, если рана ещё недостаточно зажила?.. Хотя, похоже, моя сдержанность оказалась весьма действенным бальзамом… Но не помешает последнее усилие, чтобы завершить исцеление.
Здесь требовалась сугубая деликатность, в то же время граничащая с предельной открытостью.
– А знаешь, ты можешь мне слегка помочь, – заметил я. – Пойдём-ка!
Я повёл её… нет, вовсе не в спальню, как вы подумали и как, вероятно, думала и она. А в прихожую. Где отпер замок, оставив входную дверь только на задвижке. А вот потом уж повёл в спальню.
– А зачем ты водил меня к двери? – с недоумением спросила Алёна.
– Чтобы ты убедилась, что она отперта и ты в любой миг можешь уйти, если тебе вдруг не понравится что-нибудь, что я сделаю или предложу, – объяснил я, начиная раздеваться. Поскольку я не предложил ей сделать того же, она стояла и во все глаза смотрела на то, как я разоблачался, но в её лице был только живой интерес – ни следа смущения, страха или, того хуже, возмущения. (Впрочем, откуда, если она готова на большее…) Оставшись голышом, я сперва почтительно поцеловал девушке руку, чем её снова удивил, а затем лёг на постель и вытянулся, положив рядом с собой распечатанный презерватив.
Заинтригованная зрительница молча и с любопытством изучала моё неплохо развитое тело, особенное внимание уделяя наиболее выдающейся его части.
– Видишь ли, Алёнушка, – сказал я, сочтя, что она достаточно насмотрелась, – я не для того тебя выручил тогда от тех подонков, чтобы самому занять их место. Если я прямо так заявлю, что хочу тебя, это будет как-то неправильно, хоть и останется правдой – сама видишь. Сейчас я просто показываю тебе всю недюжинную силу моей воли… – на это шутливое заявление она смущённо хихикнула и стыдливо прикрыла рот ладошкой. Я тоже улыбнулся и продолжал: – Посмотрим, к чему мы придём дальше, но сейчас, если хочешь отблагодарить меня, просто помоги мне разрядиться – и считай, что мы квиты.
Причём не думай, я не предлагаю ничего такого, без всяких там оральных штучек. Только руками, если ты не против. Но, как я тебе уже показал с самого начала, дверь не заперта. Если обидишься – не смею тебя удерживать. Можешь даже залепить мне пощёчину, прежде чем уйти.
Впрочем, я хитрил, поскольку видел, что Алёна, хоть и не вполне решилась действовать, никуда не собирается. Иначе бы уже ушла, ещё когда я принялся раздеваться. И понятно – такая откровенность с моей стороны не могла её не подкупить, да и добровольная беззащитность обезоруживала… Но вообще то, что она так благосклонно реагирует – несомненный прогресс. Ведь довольно резкая смена отношений с уклоном их углубить… Пока моё интуитивное решение казалось верным.
Я ощутил, что ситуация до предела меня завела: я, совершенно голый парень, лежу перед созерцающей меня прилично одетой девушкой и предлагаю ей поучаствовать в моей мастурбации, вернее, проделать всё за меня. К тому же (об этом намеренно умолчал) я ведь добровольно отдаю в её власть самое для всякого мужчины дорогое, буквально отдаю в её руки. Если ей не понравится моё предложение или если позволю себе лишнее, ведь она может… Нет, об этом думать не хотелось, но я был уверен, что она не причинит мне вреда, иначе и предлагать бы не стал.
Но в какой-то мере мы психологически поменялись ролями: теперь в нашей игре она была ведущей, оставаясь взрослой девушкой, а я превратился в зависимого от неё беззащитного мальчика. Как я думал, это поможет окончательно залечить рану, нанесённую Алёне в тот едва не ставший роковым вечер: я предоставлял ей полную возможность поквитаться с представителем мужской половины человечества, но своей готовностью принять кару за то, что чуть не сотворили с ней мои недостойные собратья, я напоминал, что не все мужчины таковы.
Алёна продолжала колебаться, но я видел, что она склоняется к тому, чтобы принять моё предложение. Тут и разбуженное мной чувство благодарности сыграло, и проявленная сдержанность. Итог вроде тот же, а она остаётся неприкосновенной. Вот это мне и нравилось в ней – незапятнанность, неприкосновенность с моей стороны. Но сегодня это хотя бы частично изменится… После чего она станет нравиться мне ещё больше.
Так и получилось. Молодая женщина подошла к кровати и опустилась на колени. Протянув обе руки, она осторожно коснулась моего напряжённого органа и сперва несмело, а потом всё более уверенно принялась разминать его, нежно гладить и сжимать. Эти движения выдавали, что она не какая-нибудь недотрога (как могло бы показаться на первый взгляд), да и понятно – такую трудно представить без пары. Кто же позволит подобной красоте простаивать без дела? Правда, Алёна не упоминала о своих прежних ухажёрах (кроме последнего, и то мимоходом), но это и правильно, по-женски, деликатность ей так свойственна.
Вот и сейчас она проявляет её. И руки у неё такие мягкие, под стать нраву…
Кроме того, с первого же прикосновения я понял, что был прав и опасаться нечего, поэтому по возможности расслабился (кроме той части, расслабить которую не мог бы при всём желании). Просто лежал и получал несказанное удовольствие.
Однако минут через десять Алёна стала выказывать явное недоумение. Поскольку мой член продолжал стоять колом и не собирался разряжаться неизбежными залпами. Фокус тут был довольно прост. В восточных учениях, которыми я интересовался в дополнение
И с её стороны желание понятно, тем более что столько времени обходилась без… Но рисковать я не хотел: возможно, душевная травма у неё пока свежа, ещё разбередишь ненароком… И вообще не такая она девушка, которую банально тащат в постель. Однако что-то предпринять не мешало бы, тем более раз такие обнадёживающие признаки. Надо было помочь девушке справиться с неизбежно возникшим неприятием мужчин, с барьером, который так просто она не смогла бы преодолеть сама, независимо от того, отдавала ли себе отчёт в своих переживаниях…
Я быстро придумал, как продлить визит моей желанной гостьи и сделать его незабываемым. Для проверки как бы невзначай навёл разговор на тот вечер, с которого началось наше знакомство; вернее даже, вскользь упомянул, чтобы не слишком её волновать. Она с улыбкой заметила, что с тех пор ей ничего не страшно с таким защитником, но она хочет меня как-то отблагодарить, чего до сих пор по-настоящему не сделала.
Ну вот прекрасный же момент. Благоприятное заявление. Большинство мужчин, понятно, восприняли бы это как приглашение к флирту или уж прямиком к интиму. Конечно, Алёна этого и хотела, но я предпочёл слегка удлинить путь к постели. Потому что прямолинейность в данном случае могла ей повредить, даже если она считала, что готова. Что, если рана ещё недостаточно зажила?.. Хотя, похоже, моя сдержанность оказалась весьма действенным бальзамом… Но не помешает последнее усилие, чтобы завершить исцеление.
Здесь требовалась сугубая деликатность, в то же время граничащая с предельной открытостью.
– А знаешь, ты можешь мне слегка помочь, – заметил я. – Пойдём-ка!
Я повёл её… нет, вовсе не в спальню, как вы подумали и как, вероятно, думала и она. А в прихожую. Где отпер замок, оставив входную дверь только на задвижке. А вот потом уж повёл в спальню.
– А зачем ты водил меня к двери? – с недоумением спросила Алёна.
– Чтобы ты убедилась, что она отперта и ты в любой миг можешь уйти, если тебе вдруг не понравится что-нибудь, что я сделаю или предложу, – объяснил я, начиная раздеваться. Поскольку я не предложил ей сделать того же, она стояла и во все глаза смотрела на то, как я разоблачался, но в её лице был только живой интерес – ни следа смущения, страха или, того хуже, возмущения. (Впрочем, откуда, если она готова на большее…) Оставшись голышом, я сперва почтительно поцеловал девушке руку, чем её снова удивил, а затем лёг на постель и вытянулся, положив рядом с собой распечатанный презерватив.
Заинтригованная зрительница молча и с любопытством изучала моё неплохо развитое тело, особенное внимание уделяя наиболее выдающейся его части.
– Видишь ли, Алёнушка, – сказал я, сочтя, что она достаточно насмотрелась, – я не для того тебя выручил тогда от тех подонков, чтобы самому занять их место. Если я прямо так заявлю, что хочу тебя, это будет как-то неправильно, хоть и останется правдой – сама видишь. Сейчас я просто показываю тебе всю недюжинную силу моей воли… – на это шутливое заявление она смущённо хихикнула и стыдливо прикрыла рот ладошкой. Я тоже улыбнулся и продолжал: – Посмотрим, к чему мы придём дальше, но сейчас, если хочешь отблагодарить меня, просто помоги мне разрядиться – и считай, что мы квиты.
Причём не думай, я не предлагаю ничего такого, без всяких там оральных штучек. Только руками, если ты не против. Но, как я тебе уже показал с самого начала, дверь не заперта. Если обидишься – не смею тебя удерживать. Можешь даже залепить мне пощёчину, прежде чем уйти.
Впрочем, я хитрил, поскольку видел, что Алёна, хоть и не вполне решилась действовать, никуда не собирается. Иначе бы уже ушла, ещё когда я принялся раздеваться. И понятно – такая откровенность с моей стороны не могла её не подкупить, да и добровольная беззащитность обезоруживала… Но вообще то, что она так благосклонно реагирует – несомненный прогресс. Ведь довольно резкая смена отношений с уклоном их углубить… Пока моё интуитивное решение казалось верным.
Я ощутил, что ситуация до предела меня завела: я, совершенно голый парень, лежу перед созерцающей меня прилично одетой девушкой и предлагаю ей поучаствовать в моей мастурбации, вернее, проделать всё за меня. К тому же (об этом намеренно умолчал) я ведь добровольно отдаю в её власть самое для всякого мужчины дорогое, буквально отдаю в её руки. Если ей не понравится моё предложение или если позволю себе лишнее, ведь она может… Нет, об этом думать не хотелось, но я был уверен, что она не причинит мне вреда, иначе и предлагать бы не стал.
Но в какой-то мере мы психологически поменялись ролями: теперь в нашей игре она была ведущей, оставаясь взрослой девушкой, а я превратился в зависимого от неё беззащитного мальчика. Как я думал, это поможет окончательно залечить рану, нанесённую Алёне в тот едва не ставший роковым вечер: я предоставлял ей полную возможность поквитаться с представителем мужской половины человечества, но своей готовностью принять кару за то, что чуть не сотворили с ней мои недостойные собратья, я напоминал, что не все мужчины таковы.
Алёна продолжала колебаться, но я видел, что она склоняется к тому, чтобы принять моё предложение. Тут и разбуженное мной чувство благодарности сыграло, и проявленная сдержанность. Итог вроде тот же, а она остаётся неприкосновенной. Вот это мне и нравилось в ней – незапятнанность, неприкосновенность с моей стороны. Но сегодня это хотя бы частично изменится… После чего она станет нравиться мне ещё больше.
Так и получилось. Молодая женщина подошла к кровати и опустилась на колени. Протянув обе руки, она осторожно коснулась моего напряжённого органа и сперва несмело, а потом всё более уверенно принялась разминать его, нежно гладить и сжимать. Эти движения выдавали, что она не какая-нибудь недотрога (как могло бы показаться на первый взгляд), да и понятно – такую трудно представить без пары. Кто же позволит подобной красоте простаивать без дела? Правда, Алёна не упоминала о своих прежних ухажёрах (кроме последнего, и то мимоходом), но это и правильно, по-женски, деликатность ей так свойственна.
Вот и сейчас она проявляет её. И руки у неё такие мягкие, под стать нраву…
Кроме того, с первого же прикосновения я понял, что был прав и опасаться нечего, поэтому по возможности расслабился (кроме той части, расслабить которую не мог бы при всём желании). Просто лежал и получал несказанное удовольствие.
Однако минут через десять Алёна стала выказывать явное недоумение. Поскольку мой член продолжал стоять колом и не собирался разряжаться неизбежными залпами. Фокус тут был довольно прост. В восточных учениях, которыми я интересовался в дополнение