Возвращение
пружины. Нервно облизываю губы, твой взгляд сразу перемещается на них, глаза хищно сужаются.
- Что замерла, задумалась?
- Кем ты скажешь, - выдохнула я. Кажется тебе понравился мой ответ, В следующую секунду, неожиданно хватаешь меня за лобок, прямо через ткань юбки, сжал, даже если бы я попыталась, все равно не смогла бы сдержать этот вздох-всхлип, Как ты внимательно смотришь, и пытаешься проникнуть глубже, через ткань юбки.
- Хочешь быть моей сучкой...
- Д-да, - еще одно движение рукой, и опять вздох-всхлип.
- Говори конкретно что хочешь?
И я заговорила, я тысячи раз мысленно говорила тебе эти слова, тысячу раз мысленно убеждала тебя, надеюсь и в реальности у меня получилось убедительно.
- Дмитрий Александрович! Я хочу вернуться, стать снова твоей подчиненной, твой сучкой, твоей игрушкой, покорной твоим желаниям и твоему воображению. Хочу, чтобы ты вернулись в мою жизнь, направлял ее и контролировал. Хочу чтобы ты разрешил обращаться к тебе Мой Господин, хочу твоей строгости и твоей милости. Я буду выполнять все твои приказы, буду твоей, как ты захочешь, где ты захочешь, в любой момент времени. Твои желания будут для меня законом, слова приказом. Хочу принадлежать тебе телом и душой. Я буду покорной, буду послушной, как ты любишь, - закончила возбужденным, уговаривающим шепотом, я не могла больше говорить, хотя слов было еще так много, придуманных мной и не сказанных, но твоя рука твердо и настойчиво гладящая мой клитор через ткань юбки, не позволила все их вспомнить. Ты тоже возбудился в глазах лихорадочный блеск, а движения рукой стали жадными.
- Вижу хочешь, даже через юбку протекла - в доказательство проводишь по моей щеке пальцем, влажным от моих соков, - но с чего ты решила, что место вакантно?
Твои слова и действия отрезвили... Ты наверное хотел быть жестким, но мне опять послышалась горечь в голосе, я поняла так и есть, место вакантно, у тебя никого нет, во всяком случае нет значимого для тебя. Но вслух сказала совсем другое.
- Я не знаю вакантно место или нет, можешь взять меня для коллекции.
- Для коллекции? Помнится, когда-то ты хотела быть любимой игрушкой, даже единственной.
Я опустила глаза. Да я помню, помню, как ты учил меня разграничивать понятия «любимая» и «единственная», такое трудно забыть, ты сковал мои руки наручниками, заставил раздевать себя только губами, а потом грубо и жестко поимел меня в рот, так жестко как никогда, я задыхалась, кое-как справлялась с рвотными позывами, но ты не отступал снова и снова заполняя мой рот, долбя мое горло, а потом разрядился фонтаном спермы мне на лицо. И это все для того, чтобы я поняла, что не могу ничего от тебя требовать и тем более ставить условие единственности. На следующий день я пришла с твердым намерением уволиться, но не смогла, не хватило сил бросить тебя, не хватило сил бросить этот возбуждающий бред, в который ты превратил мою жизнь. Вся моя решимость растаяла от одного твоего прикосновения. Именно тогда я и стала полностью твоей, смирилась, и ты мог делать со мной все что угодно, даже заставить заниматься любовью с тобой и твоей бывшей подружкой.
- Это было давно, во мне тогда было много гордости и глупости, сейчас я согласна быть еще одной игрушкой, сучкой в твоей коллекции - я постаралась произнести это ровным, механическим голосом, без всяких эмоций. Но когда подняла глаза, увидела, почувствовала, ты не веришь, не веришь ни одному моему слову, более того понял, что мое слабое место, осталось на прежнем месте. Понял это, так же, интуитивно, как я поняла, что у тебя никого нет значимого сейчас. Отошел от меня, отвернулся, мне стало немного легче дышать, только вот все тело ныло требуя продолжения.
- Можешь идти.
- Что? Я не поняла. Как я могу уйти не получив ответа? - даже не повернулся...
- Что тут непонятного, мне нужно подумать, если что я тебе позвоню.
- У тебе есть мой номер телефона? - удивилась я.
- Я все знаю о тебе, даже то, как ты назвала свое ребенка.
Хорошо что ты не видел, как я побледнела, потому, что так и не повернулся.
- До свидания, - в замешательстве вышла из кабинета, так же бессильно прислонилась к двери, но теперь уже с другой стороны. То, что ты все знал обо мне, незримо наблюдал за моей жизнью, беспокоило и вселяло надежду. Скажите, зачем интересоваться той, которая тебе безразлична? Просто любопытство, не в твоем характере. Но с тобой ничего нельзя знать наперед.
Дни в ожидание звонка, стали тягучими и бесконечно длинными. Я металась по квартире, не зная куда себя деть, и даже моя любимая девочка не могла меня отвлечь. Что ты там думаешь, что планируешь, какие мысли роятся в твоей голове? Я даже не могла себе представить, что пауза будет такой ужасающе долгой, наверное мне мешало нетерпения сидящее во мне, и я думала, мечтала, что и в тебе сидит такое же нетерпение. Но нет, один день, другой, третий, от тебя нет никакой весточки. Постепенно в мою душу заползло удушающее, убивающее отчаяние, и я начала терять надежду. Твой звонок раздался через две недели. Не здороваясь, не дожидаясь моего приветствия, произносишь:
- Я хочу трахать тебя в твоем доме, на твоей постели, на твоих простынях. И если мне понравится, я подумаю брать-ли тебя обратно.
- Дима, я... - но ты не стал слушать.
- Позвони когда будешь готова, - гудки.
Только не это, нет, это было главное табу для меня. Вспомнилось, когда мы только решили пожениться с мужем, в шутку я взяла с него обещание, что если он будет мне изменять, то только не в нашей постели. Это казалось мне тогда, верхом кощунства, верхом лицемерия, верхом предательства. Как я могу теперь сама, так поступать? Мне следовало догадаться, отправлялась к тебе, что ты поставишь невыносимые условия. Два дня я плакала, метаясь между угрызениями совести и своими желаниями, на третий поняла - желания победили, тварь созданная тобой оказалась, сильнее всех моральных принципов и идеалов. Хотя наверное ты не виноват, я всегда была тварью, ты только обнажил, вытащил наружу мои истинную сущность. Понял каким-то шестым чувством, едва взглянув на меня, что сидит во мне. Я сучка, игрушка нашедшая своего хозяина, и я не могу жить без своего хозяина, точнее наверное могу, но что это за жизнь, словно в вполсилы. Еще два дня метаний, но теперь чтобы все организовать, чтобы никто не помешал нам, чтобы не было препятствий. Руки трясутся, когда я набираю твой номер. Короткое отрывистое: «да». Я тоже была краткой, даже не помню поздоровалась или нет.
- Завтра в 10.
Интересно что ты почувствовал? Желание, облегчение, удовлетворение? Что? Была бы я рядом, был бы шанс прочитать это по твоему лицу, но телефон обезличивает.
- Жди, - и опять гудки.
Такое короткое слово «жди», а внутри меня все перевернулась, будто кто-то сильно ударил в живот. Жду, я сгораю от нетерпения, я задыхаюсь от нетерпения. Завтра, подожди до завтра.
Наконец-то утро. Я купила себе новое кружевное черное белье, бюстгальтер красиво поддерживал и подчеркивал мою грудь, а сквозь тонкое кружево просвечивались мои соски, черные чулки, тебе всегда нравились
- Что замерла, задумалась?
- Кем ты скажешь, - выдохнула я. Кажется тебе понравился мой ответ, В следующую секунду, неожиданно хватаешь меня за лобок, прямо через ткань юбки, сжал, даже если бы я попыталась, все равно не смогла бы сдержать этот вздох-всхлип, Как ты внимательно смотришь, и пытаешься проникнуть глубже, через ткань юбки.
- Хочешь быть моей сучкой...
- Д-да, - еще одно движение рукой, и опять вздох-всхлип.
- Говори конкретно что хочешь?
И я заговорила, я тысячи раз мысленно говорила тебе эти слова, тысячу раз мысленно убеждала тебя, надеюсь и в реальности у меня получилось убедительно.
- Дмитрий Александрович! Я хочу вернуться, стать снова твоей подчиненной, твой сучкой, твоей игрушкой, покорной твоим желаниям и твоему воображению. Хочу, чтобы ты вернулись в мою жизнь, направлял ее и контролировал. Хочу чтобы ты разрешил обращаться к тебе Мой Господин, хочу твоей строгости и твоей милости. Я буду выполнять все твои приказы, буду твоей, как ты захочешь, где ты захочешь, в любой момент времени. Твои желания будут для меня законом, слова приказом. Хочу принадлежать тебе телом и душой. Я буду покорной, буду послушной, как ты любишь, - закончила возбужденным, уговаривающим шепотом, я не могла больше говорить, хотя слов было еще так много, придуманных мной и не сказанных, но твоя рука твердо и настойчиво гладящая мой клитор через ткань юбки, не позволила все их вспомнить. Ты тоже возбудился в глазах лихорадочный блеск, а движения рукой стали жадными.
- Вижу хочешь, даже через юбку протекла - в доказательство проводишь по моей щеке пальцем, влажным от моих соков, - но с чего ты решила, что место вакантно?
Твои слова и действия отрезвили... Ты наверное хотел быть жестким, но мне опять послышалась горечь в голосе, я поняла так и есть, место вакантно, у тебя никого нет, во всяком случае нет значимого для тебя. Но вслух сказала совсем другое.
- Я не знаю вакантно место или нет, можешь взять меня для коллекции.
- Для коллекции? Помнится, когда-то ты хотела быть любимой игрушкой, даже единственной.
Я опустила глаза. Да я помню, помню, как ты учил меня разграничивать понятия «любимая» и «единственная», такое трудно забыть, ты сковал мои руки наручниками, заставил раздевать себя только губами, а потом грубо и жестко поимел меня в рот, так жестко как никогда, я задыхалась, кое-как справлялась с рвотными позывами, но ты не отступал снова и снова заполняя мой рот, долбя мое горло, а потом разрядился фонтаном спермы мне на лицо. И это все для того, чтобы я поняла, что не могу ничего от тебя требовать и тем более ставить условие единственности. На следующий день я пришла с твердым намерением уволиться, но не смогла, не хватило сил бросить тебя, не хватило сил бросить этот возбуждающий бред, в который ты превратил мою жизнь. Вся моя решимость растаяла от одного твоего прикосновения. Именно тогда я и стала полностью твоей, смирилась, и ты мог делать со мной все что угодно, даже заставить заниматься любовью с тобой и твоей бывшей подружкой.
- Это было давно, во мне тогда было много гордости и глупости, сейчас я согласна быть еще одной игрушкой, сучкой в твоей коллекции - я постаралась произнести это ровным, механическим голосом, без всяких эмоций. Но когда подняла глаза, увидела, почувствовала, ты не веришь, не веришь ни одному моему слову, более того понял, что мое слабое место, осталось на прежнем месте. Понял это, так же, интуитивно, как я поняла, что у тебя никого нет значимого сейчас. Отошел от меня, отвернулся, мне стало немного легче дышать, только вот все тело ныло требуя продолжения.
- Можешь идти.
- Что? Я не поняла. Как я могу уйти не получив ответа? - даже не повернулся...
- Что тут непонятного, мне нужно подумать, если что я тебе позвоню.
- У тебе есть мой номер телефона? - удивилась я.
- Я все знаю о тебе, даже то, как ты назвала свое ребенка.
Хорошо что ты не видел, как я побледнела, потому, что так и не повернулся.
- До свидания, - в замешательстве вышла из кабинета, так же бессильно прислонилась к двери, но теперь уже с другой стороны. То, что ты все знал обо мне, незримо наблюдал за моей жизнью, беспокоило и вселяло надежду. Скажите, зачем интересоваться той, которая тебе безразлична? Просто любопытство, не в твоем характере. Но с тобой ничего нельзя знать наперед.
Дни в ожидание звонка, стали тягучими и бесконечно длинными. Я металась по квартире, не зная куда себя деть, и даже моя любимая девочка не могла меня отвлечь. Что ты там думаешь, что планируешь, какие мысли роятся в твоей голове? Я даже не могла себе представить, что пауза будет такой ужасающе долгой, наверное мне мешало нетерпения сидящее во мне, и я думала, мечтала, что и в тебе сидит такое же нетерпение. Но нет, один день, другой, третий, от тебя нет никакой весточки. Постепенно в мою душу заползло удушающее, убивающее отчаяние, и я начала терять надежду. Твой звонок раздался через две недели. Не здороваясь, не дожидаясь моего приветствия, произносишь:
- Я хочу трахать тебя в твоем доме, на твоей постели, на твоих простынях. И если мне понравится, я подумаю брать-ли тебя обратно.
- Дима, я... - но ты не стал слушать.
- Позвони когда будешь готова, - гудки.
Только не это, нет, это было главное табу для меня. Вспомнилось, когда мы только решили пожениться с мужем, в шутку я взяла с него обещание, что если он будет мне изменять, то только не в нашей постели. Это казалось мне тогда, верхом кощунства, верхом лицемерия, верхом предательства. Как я могу теперь сама, так поступать? Мне следовало догадаться, отправлялась к тебе, что ты поставишь невыносимые условия. Два дня я плакала, метаясь между угрызениями совести и своими желаниями, на третий поняла - желания победили, тварь созданная тобой оказалась, сильнее всех моральных принципов и идеалов. Хотя наверное ты не виноват, я всегда была тварью, ты только обнажил, вытащил наружу мои истинную сущность. Понял каким-то шестым чувством, едва взглянув на меня, что сидит во мне. Я сучка, игрушка нашедшая своего хозяина, и я не могу жить без своего хозяина, точнее наверное могу, но что это за жизнь, словно в вполсилы. Еще два дня метаний, но теперь чтобы все организовать, чтобы никто не помешал нам, чтобы не было препятствий. Руки трясутся, когда я набираю твой номер. Короткое отрывистое: «да». Я тоже была краткой, даже не помню поздоровалась или нет.
- Завтра в 10.
Интересно что ты почувствовал? Желание, облегчение, удовлетворение? Что? Была бы я рядом, был бы шанс прочитать это по твоему лицу, но телефон обезличивает.
- Жди, - и опять гудки.
Такое короткое слово «жди», а внутри меня все перевернулась, будто кто-то сильно ударил в живот. Жду, я сгораю от нетерпения, я задыхаюсь от нетерпения. Завтра, подожди до завтра.
Наконец-то утро. Я купила себе новое кружевное черное белье, бюстгальтер красиво поддерживал и подчеркивал мою грудь, а сквозь тонкое кружево просвечивались мои соски, черные чулки, тебе всегда нравились