Моя любимая ненависть
меня от двери, дергаю ручку. Она не поддается. Дергаю сильней. Закрыто, дверь закрыта.
- Я приказал охраннику закрыть нас, кстати в здании вообще больше никого нет. Так что, так или иначе, тебе все же придётся провести сегодняшнюю ночь со мной.
- Тыыыыы... я шиплю, как змея, - Тыыыыы, мерзкий гадкий человечишка. Немедленно, слышишь, немедленно открой дверь, - перехожу на крик,
- Немедленно открой дверь!!!
- Даже если бы захотел, у меня нет ключа.
Смотрю на окно, Саша поймал мой взгляд,
- Без глупостей, Танечка, 6 этаж.
Телефон, у меня есть мобильный телефон, надо позвонить маме или вызвать полицию, пытаюсь набрать номер.
- И это не пройдет Таня, тут блокируются радио волны.
В его голосе, слава богу, нет радости и злорадства, только равнодушная констатация фактов. Но и это бесит. Со всей силы бросаю бесполезный телефон в него, уворачивается с проворством хищника.
- Я не останусь здесь с тобой! Не останусь! Подбегаю к окну, может меня там кто-нибудь увидит пока не очень темно, поймет, что я заперта и вызовет полицию, спасателей, кого-нибудь. Только хватаюсь за ручку окна, как сзади меня обхватывают руки и он оттаскивает меня. Я не могу выдерживать его прикосновений, это словно дотрагиваться до оголенных проводов.
- Пусти, слышишь пусти! - бью его, бью не по девичьи, когда непонятно ударила или погладила, бью наотмашь со всей силы, разбиваю в кровь эти лживые губы. Вырываюсь, но он снова меня хватает, заламывая руки за спиной, в серых, как сталь глазах злость, злость и... возбуждение. Много возбуждения. Бог ты мой, сколько в них возбуждения. Оно проникает в меня, обволакивает от макушки до пяток, так что мне опять становится трудно дышать. Оно постепенно заполняет меня всю, я вся дрожу и вибрирую.
- П-пусти, - отчаянно шепчу я, - Убери от меня свои поганые руки.
- Боишься, что тебе понравятся мои прикосновения.
В самую точку черт возьми, в самую точку. Мы оба дышим тяжело, словно боксеры на ринге, и не можем оторвать взгляд друг от друга. Его губы приближаются. Целует меня, крепко, горячо, с кокой-то звериной одержимостью и злостью. Если бы я могла не раздвигать губы, не впускать в себя его язык, не ощущать привкус крови из его разбитой губы, не отвечать на этот страстный поцелуй. Не могу - слишком слаба, мое тело слишком слабо и оно жаждет возбуждения, изнывает от желания почувствовать эту отчаянную и запретную страсть, которую можешь дать только ты. На какой-то миг я перестаю существовать, меня нет, тебя нет, есть мы - два человека охваченных пламенем, болезненным и сладким.
- Родная, любимая девочка, - шепчешь ты, с трудом отрываясь от моих губ и целуя шею.
Твои слова приводят меня в чувство. Что я творю? Как? Как я могу целоваться, с ним? С тем, кто так поступил со мной, с Юлей, со всеми нами.
- Нееееет! - я кричу громко, протяжно, так что закладывает уши, даже мне самой. В его глазах растерянность и боль. Но он не зажимает уши, или мой рот, чтобы прекратить этот вопль, этот нечеловеческий визг. Терпеливо с некоторой обреченностью ждет, когда я успокоюсь.
- Не прикасайся ко мне, не смей прикасаться ко мне, никогда!
- Твое тело, в отличии от тебя, более податливое, оно хочет и помнит всё, твое тело - моё.
Как он смел понять эту правду, правду, которую я закопала внутри себя, глубоко-глубоко, правду в которой я боялась признаться даже самой себе. Как он смел озвучить эту правду. Мои эмоции уже не остановить.
- Я тебя ненавижу, слышишь ненавижу и всегда буду ненавидеть! Как ты мог встречаться со мной и одновременно соблазнить Юлю, эту невинную девочку, которая младше тебя на 12 лет! Слезы текут из моих глаз, я закрыла лицо руками, не хочу чтобы он видел мои слезы, не хочу чтобы он видел мою слабость.
- Да был грех, не смог удержаться. Просто такой разительный контраст: старшая - такая романтичная, правильная, воспитанная, постоянно держащая на расстоянии; и младшенькая - юная нимфоманка, не дающая прохода, готовая раздвинуть ножки по первому слову. Невинная?! Поверь мне, ты в свои 25 была намного невиннее, чем она. Невинные девочки понятия не имеют о таких вещах, которые она вытворяла. Юлька на меня постоянно вешалась, стоило тебе отвернуться, вещалась нашептывая на ушко всякие похабности. Везде за мной бегала, как собачонка, даже подглядывала за нами.
Наглый сукин сын, как он смеет так врать.
- Ну конечно соблазнили бедного мальчика.
- Я не умаляю своей вины. Я повел себя как осел и мерзавец, Раскаялся сразу как только удовлетворил свою похоть, и после этого не было ни минуты, не было ни секунды, чтобы не пожалел.
Совладала с эмоциями, кое-как справившись со слезами.
- Я бы никогда на ней не женился, потому что Юлька шлюха, которой все равно где, с кем и когда. Знаешь почему я пошел с ней под венец?
- Ты сделал ей ребенка, кажется - с некоторой долей издевки над ним, над собой, над своими мечтами говорю я.
- Я женился на ней только потому, что это давало мне возможность, видеть тебя. Редко, мельком, но видеть. Ведь иначе ты бы вычеркнула меня из своей жизни, как будто меня никогда не существовало. Это давало мне возможность быть рядом, быть в курсе твоих дел, хоть ты и смотрела на меня как на самого мерзкого таракана, ядовитую гадюку повстречавшуюся на твоем светлом жизненном пути, если вообще смотрела.
Мое тщеславие возликовало. Я запретила себе ликовать, я запретила своему любопытству смотреть на тебя, чтобы понять сколько правды в твоих словах. Мне все равно. Однако не удержалась, нанесла еще один болезненный удар:
- Ты самое мерзкое, что было в моей жизни.
- А ты самое прекрасное, что было в моей.
Это почему-то опять меня взбесило. Я слегка повышаю голос и смотрю на тебя, на твое лицо выражающее такую любовь.
- Зачем, зачем ты это мне говоришь! Если бы это было правдой ты бы не сотворил такого с нами, с моей сестрой.
- Иногда один опрометчивый шаг может перечеркнуть всю твою жизнь. Танечка, я хочу оправдаться, ты ведь не дала мне такой возможности, приклеив на меня ярлык «полный гад», и даже не выслушав мою версию.
- Этому нет никаких оправданий. Их просто нет, их просто быть не может. Из-за тебя Юля потеряла ребенка, зачем было ее толкать. Неужели нельзя держать свои эмоции под контролем.
Он горько ухмыляется.
- Да я ее толкнул. А знаешь почему, я ее толкнул? Согласись, не очень приятно застать свою беременную жену в постели с двумя мужиками.
- Это не правда! - кричу я поражаясь его подлости, его наглости.
Ты в ответ тоже орешь:
- Правда, это правда, пора открыть глаза Танюша.
На стене включается проектор. Там Юлька стоящая на четвереньках, абсолютно обнаженная, ее однокурсник, кажется его зовут Юрик, грубо трахает ее сзади, другой парень, похожий на кавказца, накрутив ее прелестные длинные волосы на руку, терзает рот. У нее абсолютно невменяемые глаза. Юрик хватает ее за заметно выступающий живот, натягивая как можно глубже на свой член. Они издевательски и похабно смеются.
- Выключи, прошу тебя выключи! - я снова зажимаю глаза руками,
- Выключи пожалуйста, - это так омерзительно, это не
- Я приказал охраннику закрыть нас, кстати в здании вообще больше никого нет. Так что, так или иначе, тебе все же придётся провести сегодняшнюю ночь со мной.
- Тыыыыы... я шиплю, как змея, - Тыыыыы, мерзкий гадкий человечишка. Немедленно, слышишь, немедленно открой дверь, - перехожу на крик,
- Немедленно открой дверь!!!
- Даже если бы захотел, у меня нет ключа.
Смотрю на окно, Саша поймал мой взгляд,
- Без глупостей, Танечка, 6 этаж.
Телефон, у меня есть мобильный телефон, надо позвонить маме или вызвать полицию, пытаюсь набрать номер.
- И это не пройдет Таня, тут блокируются радио волны.
В его голосе, слава богу, нет радости и злорадства, только равнодушная констатация фактов. Но и это бесит. Со всей силы бросаю бесполезный телефон в него, уворачивается с проворством хищника.
- Я не останусь здесь с тобой! Не останусь! Подбегаю к окну, может меня там кто-нибудь увидит пока не очень темно, поймет, что я заперта и вызовет полицию, спасателей, кого-нибудь. Только хватаюсь за ручку окна, как сзади меня обхватывают руки и он оттаскивает меня. Я не могу выдерживать его прикосновений, это словно дотрагиваться до оголенных проводов.
- Пусти, слышишь пусти! - бью его, бью не по девичьи, когда непонятно ударила или погладила, бью наотмашь со всей силы, разбиваю в кровь эти лживые губы. Вырываюсь, но он снова меня хватает, заламывая руки за спиной, в серых, как сталь глазах злость, злость и... возбуждение. Много возбуждения. Бог ты мой, сколько в них возбуждения. Оно проникает в меня, обволакивает от макушки до пяток, так что мне опять становится трудно дышать. Оно постепенно заполняет меня всю, я вся дрожу и вибрирую.
- П-пусти, - отчаянно шепчу я, - Убери от меня свои поганые руки.
- Боишься, что тебе понравятся мои прикосновения.
В самую точку черт возьми, в самую точку. Мы оба дышим тяжело, словно боксеры на ринге, и не можем оторвать взгляд друг от друга. Его губы приближаются. Целует меня, крепко, горячо, с кокой-то звериной одержимостью и злостью. Если бы я могла не раздвигать губы, не впускать в себя его язык, не ощущать привкус крови из его разбитой губы, не отвечать на этот страстный поцелуй. Не могу - слишком слаба, мое тело слишком слабо и оно жаждет возбуждения, изнывает от желания почувствовать эту отчаянную и запретную страсть, которую можешь дать только ты. На какой-то миг я перестаю существовать, меня нет, тебя нет, есть мы - два человека охваченных пламенем, болезненным и сладким.
- Родная, любимая девочка, - шепчешь ты, с трудом отрываясь от моих губ и целуя шею.
Твои слова приводят меня в чувство. Что я творю? Как? Как я могу целоваться, с ним? С тем, кто так поступил со мной, с Юлей, со всеми нами.
- Нееееет! - я кричу громко, протяжно, так что закладывает уши, даже мне самой. В его глазах растерянность и боль. Но он не зажимает уши, или мой рот, чтобы прекратить этот вопль, этот нечеловеческий визг. Терпеливо с некоторой обреченностью ждет, когда я успокоюсь.
- Не прикасайся ко мне, не смей прикасаться ко мне, никогда!
- Твое тело, в отличии от тебя, более податливое, оно хочет и помнит всё, твое тело - моё.
Как он смел понять эту правду, правду, которую я закопала внутри себя, глубоко-глубоко, правду в которой я боялась признаться даже самой себе. Как он смел озвучить эту правду. Мои эмоции уже не остановить.
- Я тебя ненавижу, слышишь ненавижу и всегда буду ненавидеть! Как ты мог встречаться со мной и одновременно соблазнить Юлю, эту невинную девочку, которая младше тебя на 12 лет! Слезы текут из моих глаз, я закрыла лицо руками, не хочу чтобы он видел мои слезы, не хочу чтобы он видел мою слабость.
- Да был грех, не смог удержаться. Просто такой разительный контраст: старшая - такая романтичная, правильная, воспитанная, постоянно держащая на расстоянии; и младшенькая - юная нимфоманка, не дающая прохода, готовая раздвинуть ножки по первому слову. Невинная?! Поверь мне, ты в свои 25 была намного невиннее, чем она. Невинные девочки понятия не имеют о таких вещах, которые она вытворяла. Юлька на меня постоянно вешалась, стоило тебе отвернуться, вещалась нашептывая на ушко всякие похабности. Везде за мной бегала, как собачонка, даже подглядывала за нами.
Наглый сукин сын, как он смеет так врать.
- Ну конечно соблазнили бедного мальчика.
- Я не умаляю своей вины. Я повел себя как осел и мерзавец, Раскаялся сразу как только удовлетворил свою похоть, и после этого не было ни минуты, не было ни секунды, чтобы не пожалел.
Совладала с эмоциями, кое-как справившись со слезами.
- Я бы никогда на ней не женился, потому что Юлька шлюха, которой все равно где, с кем и когда. Знаешь почему я пошел с ней под венец?
- Ты сделал ей ребенка, кажется - с некоторой долей издевки над ним, над собой, над своими мечтами говорю я.
- Я женился на ней только потому, что это давало мне возможность, видеть тебя. Редко, мельком, но видеть. Ведь иначе ты бы вычеркнула меня из своей жизни, как будто меня никогда не существовало. Это давало мне возможность быть рядом, быть в курсе твоих дел, хоть ты и смотрела на меня как на самого мерзкого таракана, ядовитую гадюку повстречавшуюся на твоем светлом жизненном пути, если вообще смотрела.
Мое тщеславие возликовало. Я запретила себе ликовать, я запретила своему любопытству смотреть на тебя, чтобы понять сколько правды в твоих словах. Мне все равно. Однако не удержалась, нанесла еще один болезненный удар:
- Ты самое мерзкое, что было в моей жизни.
- А ты самое прекрасное, что было в моей.
Это почему-то опять меня взбесило. Я слегка повышаю голос и смотрю на тебя, на твое лицо выражающее такую любовь.
- Зачем, зачем ты это мне говоришь! Если бы это было правдой ты бы не сотворил такого с нами, с моей сестрой.
- Иногда один опрометчивый шаг может перечеркнуть всю твою жизнь. Танечка, я хочу оправдаться, ты ведь не дала мне такой возможности, приклеив на меня ярлык «полный гад», и даже не выслушав мою версию.
- Этому нет никаких оправданий. Их просто нет, их просто быть не может. Из-за тебя Юля потеряла ребенка, зачем было ее толкать. Неужели нельзя держать свои эмоции под контролем.
Он горько ухмыляется.
- Да я ее толкнул. А знаешь почему, я ее толкнул? Согласись, не очень приятно застать свою беременную жену в постели с двумя мужиками.
- Это не правда! - кричу я поражаясь его подлости, его наглости.
Ты в ответ тоже орешь:
- Правда, это правда, пора открыть глаза Танюша.
На стене включается проектор. Там Юлька стоящая на четвереньках, абсолютно обнаженная, ее однокурсник, кажется его зовут Юрик, грубо трахает ее сзади, другой парень, похожий на кавказца, накрутив ее прелестные длинные волосы на руку, терзает рот. У нее абсолютно невменяемые глаза. Юрик хватает ее за заметно выступающий живот, натягивая как можно глубже на свой член. Они издевательски и похабно смеются.
- Выключи, прошу тебя выключи! - я снова зажимаю глаза руками,
- Выключи пожалуйста, - это так омерзительно, это не