Правдивая история
все по Его глазам.
У Него удивительные глаза - все Его мысли и эмоции отражаются в них, как в зеркале. Когда Ему плохо, Его глаза наливаются свинцом, когда у Него на душе светло и радостно - они ярко-голубые, а когда Он чем-то озабочен или встревожен - они становятся почти зелеными.
Сейчас они небесно голубого цвета...
Его руки нежно поглаживают мой живот и грудь, Его губы изучают каждый миллиметр моего тела. Хотя, что там изучать-то? За те два месяца, за те шестнадцать ночей, что мы провели вместе, Он изучил меня лучше, чем самого себя. Он совершенно точно знает, где меня надо целовать, гладить или лишь слегка касаться, чтобы доставить мне наибольшее удовольствие. Во время секса Он думает, прежде всего, обо мне. Поэтому только с Ним у меня бывает по несколько оргазмов за ночь.
Но даже если мы не занимаемся сексом, нам хорошо вместе. Рядом с Ним мне не нужно притворяться, строить из себя нечто. Мне совсем не обязательно краситься, причесываться, надевать какую-то особенную одежду или обувь, вести себя так, как кто-то считает нужным. С Ним я могу бегать по центральному парку за голубями с криками: «Птички!», могу здороваться с собаками, могу строить глазки проезжающему мимо в коляске карапузу, могу влезть с ногами на лавку и читать стихи, могу пересказывать содержание понравившейся мне книги или зачитывать особенно запомнившиеся фрагменты. Я могу не бояться казаться глупой, смешной или взбалмошной. Могу танцевать в три часа ночи под музыку с мобильного телефона на крыльце какого-нибудь административного здания. Потому что знаю, что бы я ни делала, как бы себя ни вела, как бы ни выглядела, Он меня поддержит, поймет, защитит.
Рядом с Ним я забываю обо всем. И мне хочется кричать от счастья. И держать Его за руку...
Вдруг Его покрытые колючей щетиной щеки замирают в районе моего пупка. А потом Он с силой дует мне в живот. И я звонко смеюсь. Он смотрит на меня с хитрой улыбкой и щекочет мои бока. Я заливаюсь от смеха. Он тоже смеется...
И это удивительно. Раньше я всегда считала смех не эротичным и ни капли не возбуждающим, и вообще несовместимым с сексом. Улыбка - еще куда ни шло.
Я была свято уверена, что секс это что-то постыдное, грязное, развратное. Смех же относится, скорее, к сфере возвышенных, чистых и искренних чувств и эмоций. Совершенно узколобый взгляд на вещи, как я теперь понимаю. С Ним я смеюсь постоянно. Он умеет подобрать такие слова, жесты, гримасы, что я не могу удержаться. А Он не может смотреть на меня без улыбки. Иногда я говорю Ему об этом. Тогда Он отворачивается, пытается придать своему лицу серьезное выражение, но стоит Ему взглянуть на меня, как Он тут же расплывается в улыбке.
Однако даже нам иногда становится грустно. Мы не говорим об этом, но мы оба чувствуем это. Как назревающая в безоблачном небе гроза, как готовый вот-вот прорваться наполненный водой воздушный шарик, как неизбежная неотвратимая трагедия. Мы знаем, что скоро нам придется расстаться - через две недели заканчивается мой контракт, и мне придется вернуться в Италию. А Он останется здесь. Мы оба понимаем, что Он вряд ли сможет приехать ко мне. А я не смогу остаться - у меня скоро защита диплома, а потом еще два года я буду учиться на магистра...
Я перестаю смеяться и невольно вздыхаю. Он смотрит на меня с пониманием и грустью, родственной моей. А затем впивается в мои губы поцелуем. Ему не нужно ничего говорить и объяснять - Его поцелуй красноречивее слов.
Он нависает надо мной на руках и медленно, стараясь не причинить мне неудобств, входит в мое жаждущее разгоряченное лоно. Я почти не ощущаю его внутри, но меня переполняет предчувствие. И вот накатывает первая волна. Я закрываю глаза и двигаюсь навстречу Ему. Он управляет моими движениями, направляет мою энергию в нужное русло.
Я громко всхлипываю, вскрикиваю на вдохе, царапаю его спину и судорожно сжимаю ногами его ноги. Он немного ускоряется, затем замедляется, давая мне возможность передохнуть. Затем он ускоряется снова. Я уже не всхлипываю, а кричу в голос. В ушах стучит, внизу сладко пульсирует, а в голове колоколом звенит слово, которым он назвал меня накануне, когда представлял какому-то знакомому: «Жена».
Он снова замедляется. Он не любит заканчивать раньше, чем я достигну пика. Я расслабляюсь, а затем с новой силой обхватываю его внутри и снаружи. Его спина покрывается мелкими пупырышками, нательный крестик мерно стукается о мою ключицу, а на лбу выступают крупные капли пота. Он стряхивает их, стараясь не попасть мне на лицо, но все напрасно - его солоноватый вкус уже на моих губах. Я улыбаюсь, и мои ногти еще глубже впиваются в Его плечи.
Вдруг Он почти останавливается, делает глубокий вдох, а затем ускоряется настолько, что шаткая кровать ходит под нами ходуном. Я уже давно заметила - когда мы занимаемся любовью, Он очень внимательно слушает меня. Чем чаще я дышу, тем быстрее Он двигается.
- Моя очередь? - прорывается сквозь пелену удовольствия Его тихий выдох.
Я не в силах ответить. Я киваю. Я знаю, что Он не видит - Его глаза закрыты, впрочем, как и мои. Но Он чувствует.
Наше тяжелое дыхание сливается в одно, наши сердца колотятся так, будто стремятся вырваться из своих грудных клеток и соединиться так же, как соединяются наши тела, влиться друг в друга каждой клеточкой, хотя еще мгновение назад казалось, что ближе быть уже невозможно.
Но вот Он выгибает спину и замирает. Я вслед за Ним приподнимаю корпус, прижимаясь к Нему всем телом. Он не рычит, не стонет, как раненый зверь. Он просто тяжело дышит мне в плечо и нежно целует мою щеку и шею. Я чувствую, как у меня внутри медленно расслабляется и сжимается, пульсируя, Его плоть.
- Я люблю тебя, - выдыхаю Ему в ухо.
- Взаимно, - с улыбкой отвечает Он.
И еще несколько минут мы лежим, обнявшись и слушая, как постепенно успокаивается наше сердце и выравнивается дыхание.
Да, у нас одно сердце на двоих. Именно поэтому нам нельзя расставаться. Именно поэтому нам больно и грустно от того, что скоро я уеду. И именно поэтому мы оба уверены - сколько бы километров не лежало между нами, сколько бы рек и гор не разделяло нас, мы будем вместе. Просто потому, что иначе мы не сможем...
У Него удивительные глаза - все Его мысли и эмоции отражаются в них, как в зеркале. Когда Ему плохо, Его глаза наливаются свинцом, когда у Него на душе светло и радостно - они ярко-голубые, а когда Он чем-то озабочен или встревожен - они становятся почти зелеными.
Сейчас они небесно голубого цвета...
Его руки нежно поглаживают мой живот и грудь, Его губы изучают каждый миллиметр моего тела. Хотя, что там изучать-то? За те два месяца, за те шестнадцать ночей, что мы провели вместе, Он изучил меня лучше, чем самого себя. Он совершенно точно знает, где меня надо целовать, гладить или лишь слегка касаться, чтобы доставить мне наибольшее удовольствие. Во время секса Он думает, прежде всего, обо мне. Поэтому только с Ним у меня бывает по несколько оргазмов за ночь.
Но даже если мы не занимаемся сексом, нам хорошо вместе. Рядом с Ним мне не нужно притворяться, строить из себя нечто. Мне совсем не обязательно краситься, причесываться, надевать какую-то особенную одежду или обувь, вести себя так, как кто-то считает нужным. С Ним я могу бегать по центральному парку за голубями с криками: «Птички!», могу здороваться с собаками, могу строить глазки проезжающему мимо в коляске карапузу, могу влезть с ногами на лавку и читать стихи, могу пересказывать содержание понравившейся мне книги или зачитывать особенно запомнившиеся фрагменты. Я могу не бояться казаться глупой, смешной или взбалмошной. Могу танцевать в три часа ночи под музыку с мобильного телефона на крыльце какого-нибудь административного здания. Потому что знаю, что бы я ни делала, как бы себя ни вела, как бы ни выглядела, Он меня поддержит, поймет, защитит.
Рядом с Ним я забываю обо всем. И мне хочется кричать от счастья. И держать Его за руку...
Вдруг Его покрытые колючей щетиной щеки замирают в районе моего пупка. А потом Он с силой дует мне в живот. И я звонко смеюсь. Он смотрит на меня с хитрой улыбкой и щекочет мои бока. Я заливаюсь от смеха. Он тоже смеется...
И это удивительно. Раньше я всегда считала смех не эротичным и ни капли не возбуждающим, и вообще несовместимым с сексом. Улыбка - еще куда ни шло.
Я была свято уверена, что секс это что-то постыдное, грязное, развратное. Смех же относится, скорее, к сфере возвышенных, чистых и искренних чувств и эмоций. Совершенно узколобый взгляд на вещи, как я теперь понимаю. С Ним я смеюсь постоянно. Он умеет подобрать такие слова, жесты, гримасы, что я не могу удержаться. А Он не может смотреть на меня без улыбки. Иногда я говорю Ему об этом. Тогда Он отворачивается, пытается придать своему лицу серьезное выражение, но стоит Ему взглянуть на меня, как Он тут же расплывается в улыбке.
Однако даже нам иногда становится грустно. Мы не говорим об этом, но мы оба чувствуем это. Как назревающая в безоблачном небе гроза, как готовый вот-вот прорваться наполненный водой воздушный шарик, как неизбежная неотвратимая трагедия. Мы знаем, что скоро нам придется расстаться - через две недели заканчивается мой контракт, и мне придется вернуться в Италию. А Он останется здесь. Мы оба понимаем, что Он вряд ли сможет приехать ко мне. А я не смогу остаться - у меня скоро защита диплома, а потом еще два года я буду учиться на магистра...
Я перестаю смеяться и невольно вздыхаю. Он смотрит на меня с пониманием и грустью, родственной моей. А затем впивается в мои губы поцелуем. Ему не нужно ничего говорить и объяснять - Его поцелуй красноречивее слов.
Он нависает надо мной на руках и медленно, стараясь не причинить мне неудобств, входит в мое жаждущее разгоряченное лоно. Я почти не ощущаю его внутри, но меня переполняет предчувствие. И вот накатывает первая волна. Я закрываю глаза и двигаюсь навстречу Ему. Он управляет моими движениями, направляет мою энергию в нужное русло.
Я громко всхлипываю, вскрикиваю на вдохе, царапаю его спину и судорожно сжимаю ногами его ноги. Он немного ускоряется, затем замедляется, давая мне возможность передохнуть. Затем он ускоряется снова. Я уже не всхлипываю, а кричу в голос. В ушах стучит, внизу сладко пульсирует, а в голове колоколом звенит слово, которым он назвал меня накануне, когда представлял какому-то знакомому: «Жена».
Он снова замедляется. Он не любит заканчивать раньше, чем я достигну пика. Я расслабляюсь, а затем с новой силой обхватываю его внутри и снаружи. Его спина покрывается мелкими пупырышками, нательный крестик мерно стукается о мою ключицу, а на лбу выступают крупные капли пота. Он стряхивает их, стараясь не попасть мне на лицо, но все напрасно - его солоноватый вкус уже на моих губах. Я улыбаюсь, и мои ногти еще глубже впиваются в Его плечи.
Вдруг Он почти останавливается, делает глубокий вдох, а затем ускоряется настолько, что шаткая кровать ходит под нами ходуном. Я уже давно заметила - когда мы занимаемся любовью, Он очень внимательно слушает меня. Чем чаще я дышу, тем быстрее Он двигается.
- Моя очередь? - прорывается сквозь пелену удовольствия Его тихий выдох.
Я не в силах ответить. Я киваю. Я знаю, что Он не видит - Его глаза закрыты, впрочем, как и мои. Но Он чувствует.
Наше тяжелое дыхание сливается в одно, наши сердца колотятся так, будто стремятся вырваться из своих грудных клеток и соединиться так же, как соединяются наши тела, влиться друг в друга каждой клеточкой, хотя еще мгновение назад казалось, что ближе быть уже невозможно.
Но вот Он выгибает спину и замирает. Я вслед за Ним приподнимаю корпус, прижимаясь к Нему всем телом. Он не рычит, не стонет, как раненый зверь. Он просто тяжело дышит мне в плечо и нежно целует мою щеку и шею. Я чувствую, как у меня внутри медленно расслабляется и сжимается, пульсируя, Его плоть.
- Я люблю тебя, - выдыхаю Ему в ухо.
- Взаимно, - с улыбкой отвечает Он.
И еще несколько минут мы лежим, обнявшись и слушая, как постепенно успокаивается наше сердце и выравнивается дыхание.
Да, у нас одно сердце на двоих. Именно поэтому нам нельзя расставаться. Именно поэтому нам больно и грустно от того, что скоро я уеду. И именно поэтому мы оба уверены - сколько бы километров не лежало между нами, сколько бы рек и гор не разделяло нас, мы будем вместе. Просто потому, что иначе мы не сможем...