Тринадцатый этаж
пересекая напрямую травяные газоны и гравийные спортивные площадки.
- ... комнату с подружкой на Рембазе снимает. - с одышкой сказал Паша. - Спалилась раз на транспорте, мусора достали героин прямо из трусов. Везла доставку, сама убитая в говно, залипла в вагоне метро, слюни пустила. Ну, менты ее и сняли на выходе. Условная полторуха уже есть в биографии... Слушай, Мак, идем быстрее...
Добавили шагу, прорвались через панцирную фалангу металлических гаражей.
- Ты меня правильно пойми, Мак. Я чего обозлился? - продолжал Паша. - Меня не раз кидали. Пока я человеком не стал. Но не больше одного раза каждому удавалось. Я никому такого не позволял. Она же меня, - Паша остановился и отдышался, достал сигарету и защелкал зажигалкой. - Три раза! Ты понял, бля?
Мак тоже остановился.
- Не, ну ты реально понял, бля? Первый раз бодяженое дерьмо принесла - я даже не понял чем упоролся. Ладно, в тот раз проехали. Второй раз - сказала, что скинула стафф, менты тормознули. Пришла сама в соплях и слезах. Я повелся, поверил. Ходили потом искали вместе. Ну, ты понял что нашли?
Мак совершенно все понимал.
- Понятно. Гномики унесли. А третий раз?
- Третий раз - вообще волшебный. Просто взяла деньги и свалила. Как сегодня. - Паша отдуваясь, перелез через ограду детской площадки. - Не только мои деньги. Брали на многих. Я на восьмерку влетел, по весу. Первый день просто прятался на квартире. На второй с постели встать не мог. Третий и четвертый не помню вообще, ебаный ад. А потом приехал Цаплий и подлечил. Я заплакал тогда на приходе. А?... Это нормально?... Мак, это нормально, скажи?
Паша опять остановился, и злобно пнул какого–то раскрашенного деревянного крокодила на детской игровой площадке.
- И честно же ей откатывал за помощь! А иногда и раскумаривал. Даже отсасывать не требовал. Ты, Мак, пойми, я тогда на стенку лез. Я даже по знакомым перехватить не мог, потому что деньги у них сам же взял. Они там тоже на стенки лезли. Мак... Я потом отдувался знаешь сколько? Потом я уже на Хаши вышел, и забыл все это как страшный сон. А тут смотрю - опять суетится, сучка мелкая. На том же месте, в тот же час. Как ни в чем не бывало. Нет, ты понял? За такое надо наказывать, а?
- Да понял я все. - Сказал Мак. - Наказывать надо, какие разговоры. Ты только совсем не заводись, ладно? Ты сильно на взводе сейчас. Зачем детского крокодила бьешь? Поучи ее, конечно, немного, если надо. Как ее звать хоть?
- Тайка. Таисия. - Паша сплюнул. - Таисия мелкосисяя. Все, Мак, я в порядке. Идем. Вон, Цапа уже маячит.
Цаплий стоял возле входа в новостроенное здание, и деловито что–то набирал на телефоне, затем поднял голову, увидел Пашу и спрятал мобилку.
- Вы что там, пешком прогуливались? Если она свалит, мне ее на улице догонять и ломать?
- Пешком шли, Цапа. Пробки. Машину бросили. Спешили, как могли. Все, заходим.
Зашли в неожиданно прохладный подъезд, отдававший запахом побелки. Где–то сверху заглушено долбил одинокий дятел-перфоратор. Ощущение нежилого помещения было совершенным, как в казарме. В новый дом еще не заехали люди, не привезли с собой коляски и детские велосипеды, жилые запахи кухни, ворчание телевизоров за стеной, вечных бабушек на скамейке перед подъездом и газеты в почтовых ящиках.
- Цапа, к лифтам. Пассажирский еще не работает, только грузовой для ремонтников. Сегодня выходной, вряд ли чурки сильно метаться будут со своим строительным мусором. Блокируй и жди звонка. Понял?
- А если будут метаться?
- Тогда в торец дай. Тебя учить? Скажи, поломался лифт, пусть по лестницам пиздуют или до понедельника лифтера ждут.
Цаплий двинулся на лифтовую площадку, вызывать грузовой лифт. Паша с Маком через тамбур прошли на лестницу. Остановились, прислушались. Паша, запрокинув голову, посмотрел вверх через просвет между перилами, затем шепнул Маку:
- Давай. Ты первый. Только тихо. Ты же хотел, чтобы все было ровно? Так сделай ровно.
Мак кивнул головой и двинулся наверх, стараясь не шуметь.
ДОМ.
Четвертый этаж. Точнее, между четвертыми и пятым. «Помогала» сидела на ступеньке лестницы, сосредоточенно ковыряя иглой «канадки» кожу на сгибе руки, и пытаясь попасть в тонкую вену. Мак остановился прямо перед ней.
- Чо надо, блядь, дядя? - невнятно сказала девчонка, не поднимая глаз и удерживая в зубах край рукава красной рубашки, пережимая руку манжетой. - Идешь себе - иди. Хули стал? Тут тебе что, выставка?
Мак молча подошел, выдернул шприц из ее руки, вытравил раствор себе в рот, покатал на языке горечь и выплюнул на стену. «Помогала» взвизгнула, рванулась на заднице на несколько ступенек вверх и остолбенело уставилась на Мака.
- А я тебя все жду возле метро, - ласково сказал Мак, - А тебя все нет. Я уже истосковался весь. Ты по мне тоже скучала, зайка?
Узнала. На четвереньках, как такса, пронеслась по лестничному пролету до площадки. Встала и прижалась к стене. Белобрысая коротко стриженая растрепа, в красной мужской рубашке. Женский вариант Антошки, который в мультфильме не хотел копать картошку. Курносый нос, веснушки на этом носу и под глазами. Несколько секунд брызгала взглядами по сторонам, как крыса, ищущая спасительную щель.
Потом природная наглость помогла девчонке взять себя в руки.
- И хули ты за мной поперся? Я же тебе сказала: ждать на месте. Это я не твоим кололась. - Растрепа потянула веснушчатым носом. - Это мое было. Твое позже поднесут. Я бы уже на месте была через полчаса. Чего ты сорвался? Зачем раствор вылил, придурок?
- Потому и поперся. - сказал Мак. - Потому что придурок.
«Помогала» хищно сжалась, затем решительно двинулась вдоль стены, отодвигая Мака с дороги.
- Отвали. Сказала - принесу, значит принесу. За вычетом своего, которое ты разлил. Через полчаса возле метро, там, где договорились. Я пошла. Отойди, придурок.
- Иди. - ответил Мак, отступая с дороги. - Давай.
- Иди. - заунывным эхом отозвался Паша с площадки нижнего этажа. - Приди в мои объятья. Таисья. Уж так истосковался я... Что встречи не дождусь...
«Помогала» остановилась, вздрогнула, как ударенная током. Затем развернулась, метнулась мимо Мака и побежала наверх по лестнице, шлепая кедами по ступенькам. Как белка по дереву взлетела по пролетам на два этажа вверх, хлопнула дверью тамбура, панически заколотила по кнопке лифта на площадке, затем опять хлопнула дверью и понеслась выше по этажам.
- Двенадцать этажей. - задумчиво сказал Паша. - Пешком. Я же говорил, что дело будет непростое. Тут потрудиться надо. Ну что, идем? Давно я спортом не занимался.
ДВЕНАДЦАТЫЙ ЭТАЖ.
Тайка дергала решетку, закрывавшую выход на технический этаж, набитый лифтовой машинерией и трубами, и ведущий дальше на крышу. Мак и Паша медленно поднялись, остановились, оценивая неудачную попытку бегства. Решетка была закрыта на висячий никелированный замок. На недоступном этаже что-то взвыло в лифтовой шахте, дернулось и закрутилось, поднимая лифт. Остановилось. Затем на площадку поднялся сосредоточенный Цаплий.
- Может, ты кричать хочешь, а? - серьезно спросил у Тайки Паша. - На помощь
- ... комнату с подружкой на Рембазе снимает. - с одышкой сказал Паша. - Спалилась раз на транспорте, мусора достали героин прямо из трусов. Везла доставку, сама убитая в говно, залипла в вагоне метро, слюни пустила. Ну, менты ее и сняли на выходе. Условная полторуха уже есть в биографии... Слушай, Мак, идем быстрее...
Добавили шагу, прорвались через панцирную фалангу металлических гаражей.
- Ты меня правильно пойми, Мак. Я чего обозлился? - продолжал Паша. - Меня не раз кидали. Пока я человеком не стал. Но не больше одного раза каждому удавалось. Я никому такого не позволял. Она же меня, - Паша остановился и отдышался, достал сигарету и защелкал зажигалкой. - Три раза! Ты понял, бля?
Мак тоже остановился.
- Не, ну ты реально понял, бля? Первый раз бодяженое дерьмо принесла - я даже не понял чем упоролся. Ладно, в тот раз проехали. Второй раз - сказала, что скинула стафф, менты тормознули. Пришла сама в соплях и слезах. Я повелся, поверил. Ходили потом искали вместе. Ну, ты понял что нашли?
Мак совершенно все понимал.
- Понятно. Гномики унесли. А третий раз?
- Третий раз - вообще волшебный. Просто взяла деньги и свалила. Как сегодня. - Паша отдуваясь, перелез через ограду детской площадки. - Не только мои деньги. Брали на многих. Я на восьмерку влетел, по весу. Первый день просто прятался на квартире. На второй с постели встать не мог. Третий и четвертый не помню вообще, ебаный ад. А потом приехал Цаплий и подлечил. Я заплакал тогда на приходе. А?... Это нормально?... Мак, это нормально, скажи?
Паша опять остановился, и злобно пнул какого–то раскрашенного деревянного крокодила на детской игровой площадке.
- И честно же ей откатывал за помощь! А иногда и раскумаривал. Даже отсасывать не требовал. Ты, Мак, пойми, я тогда на стенку лез. Я даже по знакомым перехватить не мог, потому что деньги у них сам же взял. Они там тоже на стенки лезли. Мак... Я потом отдувался знаешь сколько? Потом я уже на Хаши вышел, и забыл все это как страшный сон. А тут смотрю - опять суетится, сучка мелкая. На том же месте, в тот же час. Как ни в чем не бывало. Нет, ты понял? За такое надо наказывать, а?
- Да понял я все. - Сказал Мак. - Наказывать надо, какие разговоры. Ты только совсем не заводись, ладно? Ты сильно на взводе сейчас. Зачем детского крокодила бьешь? Поучи ее, конечно, немного, если надо. Как ее звать хоть?
- Тайка. Таисия. - Паша сплюнул. - Таисия мелкосисяя. Все, Мак, я в порядке. Идем. Вон, Цапа уже маячит.
Цаплий стоял возле входа в новостроенное здание, и деловито что–то набирал на телефоне, затем поднял голову, увидел Пашу и спрятал мобилку.
- Вы что там, пешком прогуливались? Если она свалит, мне ее на улице догонять и ломать?
- Пешком шли, Цапа. Пробки. Машину бросили. Спешили, как могли. Все, заходим.
Зашли в неожиданно прохладный подъезд, отдававший запахом побелки. Где–то сверху заглушено долбил одинокий дятел-перфоратор. Ощущение нежилого помещения было совершенным, как в казарме. В новый дом еще не заехали люди, не привезли с собой коляски и детские велосипеды, жилые запахи кухни, ворчание телевизоров за стеной, вечных бабушек на скамейке перед подъездом и газеты в почтовых ящиках.
- Цапа, к лифтам. Пассажирский еще не работает, только грузовой для ремонтников. Сегодня выходной, вряд ли чурки сильно метаться будут со своим строительным мусором. Блокируй и жди звонка. Понял?
- А если будут метаться?
- Тогда в торец дай. Тебя учить? Скажи, поломался лифт, пусть по лестницам пиздуют или до понедельника лифтера ждут.
Цаплий двинулся на лифтовую площадку, вызывать грузовой лифт. Паша с Маком через тамбур прошли на лестницу. Остановились, прислушались. Паша, запрокинув голову, посмотрел вверх через просвет между перилами, затем шепнул Маку:
- Давай. Ты первый. Только тихо. Ты же хотел, чтобы все было ровно? Так сделай ровно.
Мак кивнул головой и двинулся наверх, стараясь не шуметь.
ДОМ.
Четвертый этаж. Точнее, между четвертыми и пятым. «Помогала» сидела на ступеньке лестницы, сосредоточенно ковыряя иглой «канадки» кожу на сгибе руки, и пытаясь попасть в тонкую вену. Мак остановился прямо перед ней.
- Чо надо, блядь, дядя? - невнятно сказала девчонка, не поднимая глаз и удерживая в зубах край рукава красной рубашки, пережимая руку манжетой. - Идешь себе - иди. Хули стал? Тут тебе что, выставка?
Мак молча подошел, выдернул шприц из ее руки, вытравил раствор себе в рот, покатал на языке горечь и выплюнул на стену. «Помогала» взвизгнула, рванулась на заднице на несколько ступенек вверх и остолбенело уставилась на Мака.
- А я тебя все жду возле метро, - ласково сказал Мак, - А тебя все нет. Я уже истосковался весь. Ты по мне тоже скучала, зайка?
Узнала. На четвереньках, как такса, пронеслась по лестничному пролету до площадки. Встала и прижалась к стене. Белобрысая коротко стриженая растрепа, в красной мужской рубашке. Женский вариант Антошки, который в мультфильме не хотел копать картошку. Курносый нос, веснушки на этом носу и под глазами. Несколько секунд брызгала взглядами по сторонам, как крыса, ищущая спасительную щель.
Потом природная наглость помогла девчонке взять себя в руки.
- И хули ты за мной поперся? Я же тебе сказала: ждать на месте. Это я не твоим кололась. - Растрепа потянула веснушчатым носом. - Это мое было. Твое позже поднесут. Я бы уже на месте была через полчаса. Чего ты сорвался? Зачем раствор вылил, придурок?
- Потому и поперся. - сказал Мак. - Потому что придурок.
«Помогала» хищно сжалась, затем решительно двинулась вдоль стены, отодвигая Мака с дороги.
- Отвали. Сказала - принесу, значит принесу. За вычетом своего, которое ты разлил. Через полчаса возле метро, там, где договорились. Я пошла. Отойди, придурок.
- Иди. - ответил Мак, отступая с дороги. - Давай.
- Иди. - заунывным эхом отозвался Паша с площадки нижнего этажа. - Приди в мои объятья. Таисья. Уж так истосковался я... Что встречи не дождусь...
«Помогала» остановилась, вздрогнула, как ударенная током. Затем развернулась, метнулась мимо Мака и побежала наверх по лестнице, шлепая кедами по ступенькам. Как белка по дереву взлетела по пролетам на два этажа вверх, хлопнула дверью тамбура, панически заколотила по кнопке лифта на площадке, затем опять хлопнула дверью и понеслась выше по этажам.
- Двенадцать этажей. - задумчиво сказал Паша. - Пешком. Я же говорил, что дело будет непростое. Тут потрудиться надо. Ну что, идем? Давно я спортом не занимался.
ДВЕНАДЦАТЫЙ ЭТАЖ.
Тайка дергала решетку, закрывавшую выход на технический этаж, набитый лифтовой машинерией и трубами, и ведущий дальше на крышу. Мак и Паша медленно поднялись, остановились, оценивая неудачную попытку бегства. Решетка была закрыта на висячий никелированный замок. На недоступном этаже что-то взвыло в лифтовой шахте, дернулось и закрутилось, поднимая лифт. Остановилось. Затем на площадку поднялся сосредоточенный Цаплий.
- Может, ты кричать хочешь, а? - серьезно спросил у Тайки Паша. - На помощь