Тринадцатый этаж
- Везет твоей девчонке, братишка. Правильный у нее парень. И ты ее тоже береги, хорошая девка, раз ты за нее так переживаешь.
Таксист, рванул с места, развернулся через двойную-сплошную, не доезжая до клумбы, и что–то проорал в окно на прощание, подняв вверх большой палец.
Замок был уже совсем рядом. Мак заторопился, непроизвольно поглядывая на срез крыши, освещенный послеполуденным солнцем
БАШНЯ.
Белая, почти прозрачная фигурка встала на краю крыши и шагнула вниз. Полетела «солдатиком», превращаясь в «ласточку», затем, несколько этажей спустя, зацепилась за тарелку спутниковой антенны, уже пристроенную кем–то из торопливых жильцов, завертелась мельницей, разбросав тонкие ручки–ножки. Потом еще один удар, обо что–то пластиковое, какой–то сайдинг, разлетевшийся с брызгами и осколками, и беззвучно исчезла за рядом недавно высаженных вдоль дома сиреневых кустов.
- Блядь - сказал вслух Мак. - Блядь, ебана мать. Ебана мать. Ах, что ж ты... Мать ебана.
Непроизвольно ускоряя шаг, Мак двинулся к кустам молодой сирени, почти переходя на бег. Затем опомнился, остановился, и поискал ближайшую скамейку. Свободных скамеек в летний выходной не было.
Мак присел на неудобную ограду придомового газона, ватными руками вытащил пачку сигарет. Судорожно пытаясь достать сигарету, оторвал крышку коробки с мясом. Затем запихал пачку обратно в карман и достал телефон. Долго слушал гудки вызова.
- Паша, это я. Подъезжайте срочно, где мы сегодня были. Да, туда. Нет, не могу сказать. Нет. - послушал возмущенное кудахтанье на той стороне, злобно зашипел, стараясь не кричать. - Да быстро, блядь, сюда! Молнией! Потом шишки свои в Ритке допарите!... Нет, я же сказал - не могу. Приедете - объясню. Не палитесь только, припаркуйтесь рядом, я сам подойду к машине.
Он какое-то время еще сидел на ограде, пытаясь прикурить трясущимися руками, а затем поднялся и медленно двинулся туда, где уже понемногу собирались люди. Почему бы человеку не подойти и не посмотреть на что-то интересное?
Мак шел, стараясь идти ровно, ставя ногу перед ногой.
Все уже случилось, и здесь ничего нельзя было поделать. Надо было просто подойти ближе и посмотреть. Притворяясь человеком, Мак протолкался в первый ряд. Вгляделся, не имея сил ни смотреть, ни отвернуться.
С окровавленной задницей, с подтеками крови вдоль тощих бедер, и разбитым об асфальт лицом. Поломанная покупная кукла, которой беззаботная пятилетняя хозяйка вывернула в сочленениях ноги и небрежно обстригла маникюрными мамиными ножницами белые волосы-перья.
Люди, тихо переговариваясь, стояли вокруг. Тревожные бабушки от соседнего дома уже волокли покрывало, выдернутое из-под седалищ с родной скамейки. Какой-то малолетний сопляк снимал голое разбитое тело на камеру мобильного телефона, потом завелся, полез телефоном между разбросанных ног поломанной куклы. Осторожно потянул Тайку за пятку, передвигая ногу в сторону.
Мак почувствовал что звереет. Сделал два шага и ухватил сопляка за длинную на загривке стрижку.
- Какая школа, блядь?
- Двести девятая, - машинально ответил сопляк - А чо? Проблемы, дядя?
- Нет проблем. Есть несколько вопросов, как к свидетелю. - Мак затащил сопляка за угол в пяти метрах от подъезда, поставил под стенкой и, неожиданно сам для себя, отвесил ему мощную оплеуху. - Трубу сюда, блядь! Живо!
- Я... папе расскажу. У меня папа... - смятенный сопляк, судя по повадкам, модельному загривку и дорогому телефону, редко битый, колебался между страхом и возмущением.
- Мы ему сами расскажем. Доведем до сведения. Тело потерпевшей до прибытия трогал? Положение трупа изменял? Следствие в заблуждение хотел завести? Причастен? Адрес папы, живо. Вместе с ним твое кино посмотрим.
Сопляк потрясенно смотрел на Мака. Затем трясущимися руками протянул трубку.
- Я... Симку можно себе оставить?
- Потом получишь. Зайдешь за телефоном в райотдел. Через неделю. Какой здесь район?
- Октябрьский...
- Вот в Октябрьский и зайдешь. Все, пошел нахуй отсюда. Бегом, блядь, пока я не передумал!
Сопляк метнулся вдоль дома, уклоняясь от пинка, затем перебежал через газон и понесся вдоль паркинга, на который уже выруливал носатый черный БМВ.
Мак двинулся к машине, затем, как на якоре, развернулся, и вернулся к поломанной кукле. Бабушки уже застелили ее своим покрывалом, прикрывая срам - белобрысый пух на лобке и скудные сиськи. Покрывало лежало как окончательное решение, из–под которого торчали только тонкие пятки, измазанные черным битумом крыши.
Делать здесь больше было нечего.
МАШИНА.
Сначала сидели в машине и молчали.
- Ты че нас позвал сюда? - угрюмо спросил Паша. - Искусственное дыхание ей сделать? Что вышло, то вышло, так получилось. Не хотели такого. Что теперь-то?
- Криминальная смерть, - сказал Мак. - Теперь ее по любому распотрошат от пяток до горла. В морге. А в желудке - гондон с малафьей, Паша. С твоей, между прочим. Я же говорил - не надо перебирать. Ну ладно, я, выходит, тряпка, а вы - твердый гранит. Паш, ты меня убедил, я полное говно. Я сейчас дверь открываю и ухожу. Докуриваю и ухожу.
- Валить надо отсюда, - хрипло сказал Цапа с заднего сидения. - Все, поехали. Дом новый, камер нет. Ничего не было. Обдолбилась и прыгнула. Мало ли такого бывает? Малолетки вообще за компанию с крыш прыгают. Я в ютубе видел. Мода у них такая. Шмотки ее только надо выбросить куда подальше.
- Да ладно, - Паша обломался, но явно храбрился. - На малафье же не написано что моя. Надо, наверное, образец иметь. А донором спермы я не работал. Там и не только моя, кстати, есть. Не нагнетай, подумаешь - наркалыга сопливая наебнулась. Поехали.
Мак вздохнул и окинул Пашу заботливым взглядом, как врач больного.
- А замок там чей висит?
- Где висит? А... понял. А чо замок? - Паша с недоумением вылупился на Мака. - Висит себе какой-то. Ну и что?
- Она же через крышу в последний полет вышла, верно. А крыша заперта. Изнутри, замком. А на замке пальцы. Твои. И Цапы. Кто последний с потерпевшей встречался? Весь дом строителями залапан, но замок... Ты с какой планеты, Паш? - Паша менялся в лице вместе с пониманием. - Тебя менты принимали? С героином? Пальцы катали? А потом ты с ними договорился в участке, бабла отвесил, и они тебя отпустили? - Мак говорил с Пашей ласково и терпеливо, как с ребенком. - Ну и все нормально, значит проблем нет. Езжай домой, извини что потревожил. Я пошел.
- Блядь! - Повторил сзади Цапа, но уже другим тоном. - И я открывал. Блядь!
- Она самая, - согласился Мак, - Теперь понятно, почему позвал? Или вы хотите, чтобы я за вами дерьмо выносил? Нет, конечно, за свое понесу... но не за всех. Ну, так я пошел? Я уже докурил.
Мак взялся за ручку двери.
- Чо делать? - оглушено спроси Паша? - Вот, сука!... - он яростно грохнул руками о руль, - Вот же сука!... Надо было прямо там ее придушить, тварь эту мелкую! Мак, чо делать–то?
- Делать надо следующее, - Мак неотрывно смотрел на собирающуюся вокруг кустов толпу. - Если, конечно, прислушаетесь, супермены гранитные, ебаные. Менты уже приехали, вон «бобик»
Таксист, рванул с места, развернулся через двойную-сплошную, не доезжая до клумбы, и что–то проорал в окно на прощание, подняв вверх большой палец.
Замок был уже совсем рядом. Мак заторопился, непроизвольно поглядывая на срез крыши, освещенный послеполуденным солнцем
БАШНЯ.
Белая, почти прозрачная фигурка встала на краю крыши и шагнула вниз. Полетела «солдатиком», превращаясь в «ласточку», затем, несколько этажей спустя, зацепилась за тарелку спутниковой антенны, уже пристроенную кем–то из торопливых жильцов, завертелась мельницей, разбросав тонкие ручки–ножки. Потом еще один удар, обо что–то пластиковое, какой–то сайдинг, разлетевшийся с брызгами и осколками, и беззвучно исчезла за рядом недавно высаженных вдоль дома сиреневых кустов.
- Блядь - сказал вслух Мак. - Блядь, ебана мать. Ебана мать. Ах, что ж ты... Мать ебана.
Непроизвольно ускоряя шаг, Мак двинулся к кустам молодой сирени, почти переходя на бег. Затем опомнился, остановился, и поискал ближайшую скамейку. Свободных скамеек в летний выходной не было.
Мак присел на неудобную ограду придомового газона, ватными руками вытащил пачку сигарет. Судорожно пытаясь достать сигарету, оторвал крышку коробки с мясом. Затем запихал пачку обратно в карман и достал телефон. Долго слушал гудки вызова.
- Паша, это я. Подъезжайте срочно, где мы сегодня были. Да, туда. Нет, не могу сказать. Нет. - послушал возмущенное кудахтанье на той стороне, злобно зашипел, стараясь не кричать. - Да быстро, блядь, сюда! Молнией! Потом шишки свои в Ритке допарите!... Нет, я же сказал - не могу. Приедете - объясню. Не палитесь только, припаркуйтесь рядом, я сам подойду к машине.
Он какое-то время еще сидел на ограде, пытаясь прикурить трясущимися руками, а затем поднялся и медленно двинулся туда, где уже понемногу собирались люди. Почему бы человеку не подойти и не посмотреть на что-то интересное?
Мак шел, стараясь идти ровно, ставя ногу перед ногой.
Все уже случилось, и здесь ничего нельзя было поделать. Надо было просто подойти ближе и посмотреть. Притворяясь человеком, Мак протолкался в первый ряд. Вгляделся, не имея сил ни смотреть, ни отвернуться.
С окровавленной задницей, с подтеками крови вдоль тощих бедер, и разбитым об асфальт лицом. Поломанная покупная кукла, которой беззаботная пятилетняя хозяйка вывернула в сочленениях ноги и небрежно обстригла маникюрными мамиными ножницами белые волосы-перья.
Люди, тихо переговариваясь, стояли вокруг. Тревожные бабушки от соседнего дома уже волокли покрывало, выдернутое из-под седалищ с родной скамейки. Какой-то малолетний сопляк снимал голое разбитое тело на камеру мобильного телефона, потом завелся, полез телефоном между разбросанных ног поломанной куклы. Осторожно потянул Тайку за пятку, передвигая ногу в сторону.
Мак почувствовал что звереет. Сделал два шага и ухватил сопляка за длинную на загривке стрижку.
- Какая школа, блядь?
- Двести девятая, - машинально ответил сопляк - А чо? Проблемы, дядя?
- Нет проблем. Есть несколько вопросов, как к свидетелю. - Мак затащил сопляка за угол в пяти метрах от подъезда, поставил под стенкой и, неожиданно сам для себя, отвесил ему мощную оплеуху. - Трубу сюда, блядь! Живо!
- Я... папе расскажу. У меня папа... - смятенный сопляк, судя по повадкам, модельному загривку и дорогому телефону, редко битый, колебался между страхом и возмущением.
- Мы ему сами расскажем. Доведем до сведения. Тело потерпевшей до прибытия трогал? Положение трупа изменял? Следствие в заблуждение хотел завести? Причастен? Адрес папы, живо. Вместе с ним твое кино посмотрим.
Сопляк потрясенно смотрел на Мака. Затем трясущимися руками протянул трубку.
- Я... Симку можно себе оставить?
- Потом получишь. Зайдешь за телефоном в райотдел. Через неделю. Какой здесь район?
- Октябрьский...
- Вот в Октябрьский и зайдешь. Все, пошел нахуй отсюда. Бегом, блядь, пока я не передумал!
Сопляк метнулся вдоль дома, уклоняясь от пинка, затем перебежал через газон и понесся вдоль паркинга, на который уже выруливал носатый черный БМВ.
Мак двинулся к машине, затем, как на якоре, развернулся, и вернулся к поломанной кукле. Бабушки уже застелили ее своим покрывалом, прикрывая срам - белобрысый пух на лобке и скудные сиськи. Покрывало лежало как окончательное решение, из–под которого торчали только тонкие пятки, измазанные черным битумом крыши.
Делать здесь больше было нечего.
МАШИНА.
Сначала сидели в машине и молчали.
- Ты че нас позвал сюда? - угрюмо спросил Паша. - Искусственное дыхание ей сделать? Что вышло, то вышло, так получилось. Не хотели такого. Что теперь-то?
- Криминальная смерть, - сказал Мак. - Теперь ее по любому распотрошат от пяток до горла. В морге. А в желудке - гондон с малафьей, Паша. С твоей, между прочим. Я же говорил - не надо перебирать. Ну ладно, я, выходит, тряпка, а вы - твердый гранит. Паш, ты меня убедил, я полное говно. Я сейчас дверь открываю и ухожу. Докуриваю и ухожу.
- Валить надо отсюда, - хрипло сказал Цапа с заднего сидения. - Все, поехали. Дом новый, камер нет. Ничего не было. Обдолбилась и прыгнула. Мало ли такого бывает? Малолетки вообще за компанию с крыш прыгают. Я в ютубе видел. Мода у них такая. Шмотки ее только надо выбросить куда подальше.
- Да ладно, - Паша обломался, но явно храбрился. - На малафье же не написано что моя. Надо, наверное, образец иметь. А донором спермы я не работал. Там и не только моя, кстати, есть. Не нагнетай, подумаешь - наркалыга сопливая наебнулась. Поехали.
Мак вздохнул и окинул Пашу заботливым взглядом, как врач больного.
- А замок там чей висит?
- Где висит? А... понял. А чо замок? - Паша с недоумением вылупился на Мака. - Висит себе какой-то. Ну и что?
- Она же через крышу в последний полет вышла, верно. А крыша заперта. Изнутри, замком. А на замке пальцы. Твои. И Цапы. Кто последний с потерпевшей встречался? Весь дом строителями залапан, но замок... Ты с какой планеты, Паш? - Паша менялся в лице вместе с пониманием. - Тебя менты принимали? С героином? Пальцы катали? А потом ты с ними договорился в участке, бабла отвесил, и они тебя отпустили? - Мак говорил с Пашей ласково и терпеливо, как с ребенком. - Ну и все нормально, значит проблем нет. Езжай домой, извини что потревожил. Я пошел.
- Блядь! - Повторил сзади Цапа, но уже другим тоном. - И я открывал. Блядь!
- Она самая, - согласился Мак, - Теперь понятно, почему позвал? Или вы хотите, чтобы я за вами дерьмо выносил? Нет, конечно, за свое понесу... но не за всех. Ну, так я пошел? Я уже докурил.
Мак взялся за ручку двери.
- Чо делать? - оглушено спроси Паша? - Вот, сука!... - он яростно грохнул руками о руль, - Вот же сука!... Надо было прямо там ее придушить, тварь эту мелкую! Мак, чо делать–то?
- Делать надо следующее, - Мак неотрывно смотрел на собирающуюся вокруг кустов толпу. - Если, конечно, прислушаетесь, супермены гранитные, ебаные. Менты уже приехали, вон «бобик»