Исповедь дрянного мальчишки. Часть 6
одни на берегу водоема, я возбудился, и мой член начал вставать.
- Смотри! Он у тебя встает! – заверещал Алешка, как будто он увидел какое-то чудо.
Я еще больше засмущался и побежал в воду, Леха за мной. Я впервые купался голым, ощущения были необычными, довольно приятными: прохладная вода приятно ласкала мой свисающий член и яйца. Мы долго плескались в воде, плавая наперегонки, играя, и хватая друг друга за гениталии. Вскоре мы замерзли и легли на песок греться. От холодной воды наши достоинства съежились и представляли жалкие зрелища.
Лешка не унимался и стал пальцами измерять мой хуй и сравнивать со своим. К этому времени мое стеснение прошло, и я предложил надрочить и замерить свое хозяйство в стоячем состоянии. Что мы и сделали. У Лешки писюн в стоячем виде едва дотягивал до 10 см, был довольно широким, но каким-то плоским и некрасивым. Яйца плотно прижимались к стволу члена, и казалось, что пенис находится как бы между ними. Хоть ему было уже 12 лет, на лобке и гениталиях не было даже намека на какую-либо растительность. Я, будучи на год его моложе, был чуть выше ростом, член мой был в полтора раза длиннее и в два раза толще. Я взял его пипиську тремя пальцами и оттянул крайнюю плоть: вся залупа была покрыта белым налетом и в складках кожи у головки были бело-желтые хлопья. Кроме того, у него была очень короткая уздечка и при оттягивании крайней плоти назад головка загибалась вниз почти под прямым углом. От его залупы исходил очень неприятный запах. Такого отвратительного члена я еще не видел. Мне стало противно, и я попросил его помыть свое хозяйство в озере. Он выполнил мою просьбу, и мы, встав рядом, начали дрочить друг другу хуи. Почувствовав, что вот-вот кончу, боясь опозориться, отстранил Лешку и предложил пойти искупаться. Холодная вода немного остудила мою разгоряченную плоть. После купания мы легли на подстилку и стали загорать, но Леха опять не унимался и предложил «поебаться» - потереться письками. Я сказал, что сначала я сверху, положил его на спину, раздвинул и согнул в коленях его ноги, сам залез на него и стал «ебать» - тереться своими гениталиями об его. Было приятно ощущать своими половыми органами твердый упругий писюн пацана и его мягкие, гладкие яйца. Напряжение достигло предела я, не удержавшись, и не успев отстраниться, обильно кончил ему на живот, причем первая вылетевшая струя попала ему на щеку и даже достигла уха.
- Ты, чо, бля, охуел! – заорал Леха. – Ты ж меня обвафлевал!
- Это же не смертельно! – возразил я. – Иди помойся!
Он моментом вскочил на ноги и побежал в воду. Я думал, что он обидится, и больше не будет играть в такие игры, но он, помывшись, сказал:
- Теперь я! Давай ложись, моя шлюха! Только если будешь спускать малафью – предупреди!
И мы стали проделывать тоже самое, только поменявшись местами. Затем он предложил «поебаться в жопу, но не по-настоящему». Что мы и исполнили: один из нас ложился на живот, а другой терся своим писюном об складку между ягодицами и наоборот. В тот день мы перепробовали все трения: терлись головками членов, терлись гениталиями об гениталии, терлись письками об жопы и письками между ног. До настоящего орального и анального секса дело не дошло, и облегчения от таких «трений» не наступало, даже, несмотря на эякуляцию, наоборот, моя плоть, уже разбуженная и раздраконенная предыдущими опытами, закипала. Меня буквально раздирало внутри, безумно хотелось большего: всадить свой хуй, трущийся между Лехиных булок, ему в анус. Или взять его некрасивый и вонючий член себе в рот, или засунуть в свою задницу. Думаю, у Алешки тоже были подобные мысли, но мы изображали из себя реальных пацанов, у которых анал и орал в пассивной роли считались большим западлом.
На другой день или через день мы снова приехали на этот водоем и все повторили, и опять я, не сдержавшись, наспускал на него спермы. Только на этот раз я, будучи в положении «сзади сверху» изрядно изгадил Лешке ягодицы, спину и даже волосы, но он уже не возмущался, молча пошел и помылся.
Через несколько дней приехал Хава, и мы с Лехой подошли к нему и предложили «пойти поебаться».
Хава – красивый, стройный, довольно высокий мальчик из соседнего подъезда, на два года младше меня, т. е. тогда ему было 9 лет. Звали его Валера, а кличка, как и у Леши, происходила от фамилии. У него были огромные, голубые глаза с длинными ресницами, гладкая, нежная кожа и длинные кудрявые волосы каштанового цвета. Он был похож на очень красивую девочку, словом, мальчик с рекламы. И даже одевался как-то по девчачьи. Валера был как бы ни от мира сего: ходил в музыкальную школу и занимался танцами. Его фото висело на всевозможных досках почета, его всегда, в качестве, красивого мальчика, приглашали на различные мероприятия. Пацаны во дворе, будучи простого, пролетарского происхождения, недолюбливали его и часто обижали. Гулять на улицу с ребятами он выходил редко, обычно ходил под ручку со своей мамашей, которая была в противоположность сыну некрасивой, очкастой, долговязой грымзой.
От нашего предложения «поебаться» он стал отказываться, тогда Леха заявил, что расскажет пацанам, про то, что ебал его в подвале и все его зачморят. А если пойдет с нами – то мы никому не скажем. Это был чистой воды шантаж, и Валерка сдался, спросив «А потом можно я вас тоже?». Мы согласились, чего не пообещаешь, чтобы добиться своего.
Высокий для своего возраста (ростом почти с Лешку, хотя он был на три года моложе), Валера был изумительно красив и был одет во все белое. Белая маечка плотно облегала его хрупкое тело, короткие, белые шортики обтягивали его красивую попку и демонстрировали длинные, стройные и загорелые ноги мальчика. Все это вкупе с длинными кудрявыми волосами придавало сходство с красивой девочкой.
Вход в подвал был закрыт, и мы пошли на крышу нашей «хрущевки». Был июнь, стояло жаркое среднеазиатское лето. Крыша была плоской, покрытой рубероидом и посыпанной сверху керамзитом. Было около 5 вечера, и за день она раскалилась, как сковородка. Мы нашли место рядом со стыком двух домов. Валерка опустился прямо на камни и сразу вскочил, как ужаленный. Терпеть такой жар было невозможно. Пришлось спускаться с крыши и искать, что-нибудь подстелить. Вскоре мы нашли картонную коробку, разломали ее и снова вернулись на крышу, соблюдая все предосторожности, чтобы нас не заметили. Мы заложили люк крыши кирпичами, валявшимися вокруг, чтобы нас никто не мог застать врасплох, постелили картонку на том же месте. Хава лег на нее лицом вниз и стянул шортики. Под ними были белые трикотажные трусики в мелкую полоску. «Фу, какие бабские трусы!» - завопил Лешка. (В то время все носили семейные сатиновые трусы темных цветов или светлые ситцевые в цветочек или горошек, которые я терпеть не мог и носил трикотажные трусики или плавки для купания). Я полностью снял с него шорты и трусы и положил их рядом. Яркий белый след от шорт контрастировал с его загорелым телом. Леша со словами «чур, я первый!», раздвинул Хавины ноги и встал на колени между ними; стянул с себя шорты, одетые прямо на голое
- Смотри! Он у тебя встает! – заверещал Алешка, как будто он увидел какое-то чудо.
Я еще больше засмущался и побежал в воду, Леха за мной. Я впервые купался голым, ощущения были необычными, довольно приятными: прохладная вода приятно ласкала мой свисающий член и яйца. Мы долго плескались в воде, плавая наперегонки, играя, и хватая друг друга за гениталии. Вскоре мы замерзли и легли на песок греться. От холодной воды наши достоинства съежились и представляли жалкие зрелища.
Лешка не унимался и стал пальцами измерять мой хуй и сравнивать со своим. К этому времени мое стеснение прошло, и я предложил надрочить и замерить свое хозяйство в стоячем состоянии. Что мы и сделали. У Лешки писюн в стоячем виде едва дотягивал до 10 см, был довольно широким, но каким-то плоским и некрасивым. Яйца плотно прижимались к стволу члена, и казалось, что пенис находится как бы между ними. Хоть ему было уже 12 лет, на лобке и гениталиях не было даже намека на какую-либо растительность. Я, будучи на год его моложе, был чуть выше ростом, член мой был в полтора раза длиннее и в два раза толще. Я взял его пипиську тремя пальцами и оттянул крайнюю плоть: вся залупа была покрыта белым налетом и в складках кожи у головки были бело-желтые хлопья. Кроме того, у него была очень короткая уздечка и при оттягивании крайней плоти назад головка загибалась вниз почти под прямым углом. От его залупы исходил очень неприятный запах. Такого отвратительного члена я еще не видел. Мне стало противно, и я попросил его помыть свое хозяйство в озере. Он выполнил мою просьбу, и мы, встав рядом, начали дрочить друг другу хуи. Почувствовав, что вот-вот кончу, боясь опозориться, отстранил Лешку и предложил пойти искупаться. Холодная вода немного остудила мою разгоряченную плоть. После купания мы легли на подстилку и стали загорать, но Леха опять не унимался и предложил «поебаться» - потереться письками. Я сказал, что сначала я сверху, положил его на спину, раздвинул и согнул в коленях его ноги, сам залез на него и стал «ебать» - тереться своими гениталиями об его. Было приятно ощущать своими половыми органами твердый упругий писюн пацана и его мягкие, гладкие яйца. Напряжение достигло предела я, не удержавшись, и не успев отстраниться, обильно кончил ему на живот, причем первая вылетевшая струя попала ему на щеку и даже достигла уха.
- Ты, чо, бля, охуел! – заорал Леха. – Ты ж меня обвафлевал!
- Это же не смертельно! – возразил я. – Иди помойся!
Он моментом вскочил на ноги и побежал в воду. Я думал, что он обидится, и больше не будет играть в такие игры, но он, помывшись, сказал:
- Теперь я! Давай ложись, моя шлюха! Только если будешь спускать малафью – предупреди!
И мы стали проделывать тоже самое, только поменявшись местами. Затем он предложил «поебаться в жопу, но не по-настоящему». Что мы и исполнили: один из нас ложился на живот, а другой терся своим писюном об складку между ягодицами и наоборот. В тот день мы перепробовали все трения: терлись головками членов, терлись гениталиями об гениталии, терлись письками об жопы и письками между ног. До настоящего орального и анального секса дело не дошло, и облегчения от таких «трений» не наступало, даже, несмотря на эякуляцию, наоборот, моя плоть, уже разбуженная и раздраконенная предыдущими опытами, закипала. Меня буквально раздирало внутри, безумно хотелось большего: всадить свой хуй, трущийся между Лехиных булок, ему в анус. Или взять его некрасивый и вонючий член себе в рот, или засунуть в свою задницу. Думаю, у Алешки тоже были подобные мысли, но мы изображали из себя реальных пацанов, у которых анал и орал в пассивной роли считались большим западлом.
На другой день или через день мы снова приехали на этот водоем и все повторили, и опять я, не сдержавшись, наспускал на него спермы. Только на этот раз я, будучи в положении «сзади сверху» изрядно изгадил Лешке ягодицы, спину и даже волосы, но он уже не возмущался, молча пошел и помылся.
Через несколько дней приехал Хава, и мы с Лехой подошли к нему и предложили «пойти поебаться».
Хава – красивый, стройный, довольно высокий мальчик из соседнего подъезда, на два года младше меня, т. е. тогда ему было 9 лет. Звали его Валера, а кличка, как и у Леши, происходила от фамилии. У него были огромные, голубые глаза с длинными ресницами, гладкая, нежная кожа и длинные кудрявые волосы каштанового цвета. Он был похож на очень красивую девочку, словом, мальчик с рекламы. И даже одевался как-то по девчачьи. Валера был как бы ни от мира сего: ходил в музыкальную школу и занимался танцами. Его фото висело на всевозможных досках почета, его всегда, в качестве, красивого мальчика, приглашали на различные мероприятия. Пацаны во дворе, будучи простого, пролетарского происхождения, недолюбливали его и часто обижали. Гулять на улицу с ребятами он выходил редко, обычно ходил под ручку со своей мамашей, которая была в противоположность сыну некрасивой, очкастой, долговязой грымзой.
От нашего предложения «поебаться» он стал отказываться, тогда Леха заявил, что расскажет пацанам, про то, что ебал его в подвале и все его зачморят. А если пойдет с нами – то мы никому не скажем. Это был чистой воды шантаж, и Валерка сдался, спросив «А потом можно я вас тоже?». Мы согласились, чего не пообещаешь, чтобы добиться своего.
Высокий для своего возраста (ростом почти с Лешку, хотя он был на три года моложе), Валера был изумительно красив и был одет во все белое. Белая маечка плотно облегала его хрупкое тело, короткие, белые шортики обтягивали его красивую попку и демонстрировали длинные, стройные и загорелые ноги мальчика. Все это вкупе с длинными кудрявыми волосами придавало сходство с красивой девочкой.
Вход в подвал был закрыт, и мы пошли на крышу нашей «хрущевки». Был июнь, стояло жаркое среднеазиатское лето. Крыша была плоской, покрытой рубероидом и посыпанной сверху керамзитом. Было около 5 вечера, и за день она раскалилась, как сковородка. Мы нашли место рядом со стыком двух домов. Валерка опустился прямо на камни и сразу вскочил, как ужаленный. Терпеть такой жар было невозможно. Пришлось спускаться с крыши и искать, что-нибудь подстелить. Вскоре мы нашли картонную коробку, разломали ее и снова вернулись на крышу, соблюдая все предосторожности, чтобы нас не заметили. Мы заложили люк крыши кирпичами, валявшимися вокруг, чтобы нас никто не мог застать врасплох, постелили картонку на том же месте. Хава лег на нее лицом вниз и стянул шортики. Под ними были белые трикотажные трусики в мелкую полоску. «Фу, какие бабские трусы!» - завопил Лешка. (В то время все носили семейные сатиновые трусы темных цветов или светлые ситцевые в цветочек или горошек, которые я терпеть не мог и носил трикотажные трусики или плавки для купания). Я полностью снял с него шорты и трусы и положил их рядом. Яркий белый след от шорт контрастировал с его загорелым телом. Леша со словами «чур, я первый!», раздвинул Хавины ноги и встал на колени между ними; стянул с себя шорты, одетые прямо на голое