Сезон охоты. Часть 2
она хмыкнула и произнесла мяукающим голосом:
- Притомилась, рабыня? Пи-пи хочешь?
- Угу, - закивала головой Оля.
- Угу, - передразнила её Сабина, - Не надейся, что сможешь удрать! С кандалами на ногах по болотам, не зная дороги, сгинешь еще до рассвета. Вон, она может подтвердить. Её, кстати, Машей зовут. Машка, а это Оля. Но это неважно. Всё равно болтать я вам не позволю.
Сабина толкнула девушку в плечо, и та энергично закивала головой. Оля оторопела и застыла, как вкопанная. Надежды на избавление рушились одна за другой. Девушка вновь готова была разрыдаться.
Госпожа, тем временем, защелкнула браслеты кандалов и освободила Оле ноги. Пристегнув к ошейнику тонкую цепочку-поводок, она отвязала пленницу от столба и потянула на улицу. Ноги затекли, и Оля с трудом передвигалась, боясь запутаться в ножной цепи и упасть. Особенно трудно ей дались крутые ступеньки крыльца, но, приноровившись, она справилась и с этим препятствием.
Сабина подвела девушку к ямке возле кустов и приподняла подол платья.
- Садись, не бойся, - подбодрила она, - Я придержу тебя, если будешь падать.
Ольга была удивлена такой заботой и опустилась на корточки. Сабина и в правду придерживала девушку за плечи, терпеливо ожидая, пока та закончит все свои дела. Она помогла пленнице подняться и добросовестно подмыла её и обтерла промежность и ноги сухим полотенцем.
- Голодная, небось, - пробубнила Госпожа, - Ладно, сейчас с Машкой разберусь и накормлю. Вон, сколько вкусностей накупила.
Они вернулись в дом, и Сабина усадила Олю к столу, закинув её руки за спинку стула, достаточно высокую, чтобы та могла освободиться. Приказав сидеть смирно, мучительница увела вторую пленницу на двор. Оля не пыталась дергаться, а просто рассматривала помещение, дивясь, как вообще тут можно жить. Но выбирать не приходилось, и пришлось смириться с действительностью.
Маша послушно села на второй стул и уставилась на новую рабыню. Пока девушкам распаковывали рты, они молчали и только косились друг на дружку. Но когда Оля поняла, что может говорить, сразу же начала оскорблять Сабину, обзывать извращенкой и уродом. Маша, напротив, сидела, молча, только поглядывала на подругу по несчастью, думая о чем-то своём и еле заметно щурясь.
- Чего разулыбалась? – вдруг напустилась на неё Ольга, - Её здесь трахают во все дырки, а она улыбается!
- Жуй! – прикрикнула на неё Сабина, - А то всё Машке скормлю, а ты голодной останешься.
- Да пошла ты со своей жратвой! – взвилась Ольга, сильно дернувшись и попытавшись ударить Хозяйку ногой.
Цепь звякнула, зацепившись за ножку стола, и девушка чуть не свалилась на пол. Сабина сунула ей в рот очередной кусок и посмотрела на часы. Покачав головой и поцокав языком, она начала собирать со стола, не обращая на рабынь никакого внимания.
- Эй ты, сучка! – крикнула Оля, - Дай попить, тварь! И развяжи нас!
Питьё она получила сразу же, но развязывать никто пленниц не собирался. Сабина отвела Машу к кровати и, уложив, вновь связала ей ноги и закупорила рот. Оля попыталась оказать сопротивление, но получила сильный удар в живот и притихла, ловя воздух ртом. Теперь ей стало ясно, что спорить с этой девкой иногда бывает небезопасно. Она позволила связать себе ноги и заткнуть рот таким же образом, как и у Маши.
- Ложись к стене, рабыня, - приказала Сабина.
Когда девушки улеглись, она сковала их ошейники общей цепочкой, продев её через прутья кроватной спинки. То же самое она проделала и с ногами рабынь. Пожелав пленницам спокойной ночи, Госпожа погасила в доме свет и вышла. Щелкнул замок. Оля слышала, как скрипнули ступеньки крыльца, заработал мотор, и мотоцикл зашуршал по гравию. Вскоре стало тихо.
Была глубокая тихая ночь, когда Маша проснулась от непонятных звуков, раздававшихся совсем рядом с ней. В первый момент она подумала, что это Госпожа, вернувшись, тихо улеглась рядом. Но когда её глаза привыкли к темноте, девушка поняла, что это плачет лежащая рядом Оля. Приглядевшись, она увидела, как подергиваются плечи девушки, как подрагивают связанные за спиной руки, как невольница вскидывает голову.
- Бедная девочка, - с горечью подумала Маша, - Ей еще предстоит пережить немало огорчений.
Рабыне хотелось утешить подругу по плену, но как это сделать, когда руки крепко связаны, а рот заткнут. Девушка осторожно придвинулась поближе к подруге и ткнула её лбом в плечо. Оля рыкнула, нервно повела головой, но примолкла. Наверное, подумала, что своими всхлипываниями мешает спать.
Выждав немного, Маша повторила попытку, надеясь заставить девушку повернуться к ней лицом. Но Оля упорно не желала общения. Она так и лежала, отвернувшись к стене, но теперь уже не плакала.
- М-м-м, - позвала Маша.
Её голос прозвучал очень тихо и сдавленно, но Ольга услышала. Сопя и хлюпая носом, она, всё же, развернулась к девушке лицом. Их взгляды встретились. Маша увидела зареванные красные глаза девушки, припухший носик. Ей стало очень жалко эту рабыню, захотелось прижаться к ней всем своим телом, согреть своим теплом, почувствовать биение её сердца. Но она боялась, что Оля не так поймет её и попросту снова отвернется к стене и снова начнет плакать.
Но девушка не отвернулась. Её мокрые от слез глаза ласково смотрели на Машу, и той даже показалось, что подруга пытается улыбнуться. Рабыня приподняла голову и прижалась закрытым повязкой ротиком к Олиной щеке. Девушка чуть вздрогнула, но голову не отвернула. Маша потерлась о щеку и дотронулась до рта. Подруга тихо заурчала, как кошка, и сама подалась навстречу этой своеобразной ласке.
- Мгму, - промычала Маша и сильнее прижалась ротиком к губам Оли.
Ей вдруг показалось, что они чувствуют друг дружку, будто нет этих повязок и тряпичных затычек во рту, нет цепей и ремней, нет этого страшного дома среди непролазных болот, нет ненормальной Госпожи. Поддавшись порыву чувств, Маша начала тереться ртом, прижиматься плечами. Оля, как не странно, отвечала на её ласки, тихо мурлыча и сопя от удовольствия.
У Маши самой вдруг намокли глаза, но это были слёзы радости. По телу прокатилась знакомая волна вожделения, в трусиках захлюпало, и затычки начали двигаться в намокших от смазки норках, побуждаемые сокращениями мышц. Девушка застонала и выгнулась дугой. Ей вдруг стало так тепло и приятно, как не было даже тогда, когда её ласкала Сабина. Рабыне вдруг захотелось кричать от радости. Она набрала в легкие побольше воздуха, но вместо счастливого возгласа послышалось сдавленное приглушенное мычание, и девушка зарыдала, судорожно подергивая конечностями и тряся головой.
Слезы полились из глаз, и теперь уже Ольге пришлось успокаивать подругу, прижавшись к ней ртом. Её возбудившаяся чувствительная грудь соприкоснулась с холмиками Маши, соски приятно заныли, а низ живота стал влажным. По телу пробежала мелкая дрожь. Девушки, поняв друг дружку с полу взгляда, стали неистово тереться грудями, животиками, упираться коленками, прижиматься ротиками. И сильнейший оргазм накрыл обеих.
Они еще долго лежали, глядя в потолок. Каждая из невольниц переживала свои ощущения, каждая думала о
- Притомилась, рабыня? Пи-пи хочешь?
- Угу, - закивала головой Оля.
- Угу, - передразнила её Сабина, - Не надейся, что сможешь удрать! С кандалами на ногах по болотам, не зная дороги, сгинешь еще до рассвета. Вон, она может подтвердить. Её, кстати, Машей зовут. Машка, а это Оля. Но это неважно. Всё равно болтать я вам не позволю.
Сабина толкнула девушку в плечо, и та энергично закивала головой. Оля оторопела и застыла, как вкопанная. Надежды на избавление рушились одна за другой. Девушка вновь готова была разрыдаться.
Госпожа, тем временем, защелкнула браслеты кандалов и освободила Оле ноги. Пристегнув к ошейнику тонкую цепочку-поводок, она отвязала пленницу от столба и потянула на улицу. Ноги затекли, и Оля с трудом передвигалась, боясь запутаться в ножной цепи и упасть. Особенно трудно ей дались крутые ступеньки крыльца, но, приноровившись, она справилась и с этим препятствием.
Сабина подвела девушку к ямке возле кустов и приподняла подол платья.
- Садись, не бойся, - подбодрила она, - Я придержу тебя, если будешь падать.
Ольга была удивлена такой заботой и опустилась на корточки. Сабина и в правду придерживала девушку за плечи, терпеливо ожидая, пока та закончит все свои дела. Она помогла пленнице подняться и добросовестно подмыла её и обтерла промежность и ноги сухим полотенцем.
- Голодная, небось, - пробубнила Госпожа, - Ладно, сейчас с Машкой разберусь и накормлю. Вон, сколько вкусностей накупила.
Они вернулись в дом, и Сабина усадила Олю к столу, закинув её руки за спинку стула, достаточно высокую, чтобы та могла освободиться. Приказав сидеть смирно, мучительница увела вторую пленницу на двор. Оля не пыталась дергаться, а просто рассматривала помещение, дивясь, как вообще тут можно жить. Но выбирать не приходилось, и пришлось смириться с действительностью.
Маша послушно села на второй стул и уставилась на новую рабыню. Пока девушкам распаковывали рты, они молчали и только косились друг на дружку. Но когда Оля поняла, что может говорить, сразу же начала оскорблять Сабину, обзывать извращенкой и уродом. Маша, напротив, сидела, молча, только поглядывала на подругу по несчастью, думая о чем-то своём и еле заметно щурясь.
- Чего разулыбалась? – вдруг напустилась на неё Ольга, - Её здесь трахают во все дырки, а она улыбается!
- Жуй! – прикрикнула на неё Сабина, - А то всё Машке скормлю, а ты голодной останешься.
- Да пошла ты со своей жратвой! – взвилась Ольга, сильно дернувшись и попытавшись ударить Хозяйку ногой.
Цепь звякнула, зацепившись за ножку стола, и девушка чуть не свалилась на пол. Сабина сунула ей в рот очередной кусок и посмотрела на часы. Покачав головой и поцокав языком, она начала собирать со стола, не обращая на рабынь никакого внимания.
- Эй ты, сучка! – крикнула Оля, - Дай попить, тварь! И развяжи нас!
Питьё она получила сразу же, но развязывать никто пленниц не собирался. Сабина отвела Машу к кровати и, уложив, вновь связала ей ноги и закупорила рот. Оля попыталась оказать сопротивление, но получила сильный удар в живот и притихла, ловя воздух ртом. Теперь ей стало ясно, что спорить с этой девкой иногда бывает небезопасно. Она позволила связать себе ноги и заткнуть рот таким же образом, как и у Маши.
- Ложись к стене, рабыня, - приказала Сабина.
Когда девушки улеглись, она сковала их ошейники общей цепочкой, продев её через прутья кроватной спинки. То же самое она проделала и с ногами рабынь. Пожелав пленницам спокойной ночи, Госпожа погасила в доме свет и вышла. Щелкнул замок. Оля слышала, как скрипнули ступеньки крыльца, заработал мотор, и мотоцикл зашуршал по гравию. Вскоре стало тихо.
Была глубокая тихая ночь, когда Маша проснулась от непонятных звуков, раздававшихся совсем рядом с ней. В первый момент она подумала, что это Госпожа, вернувшись, тихо улеглась рядом. Но когда её глаза привыкли к темноте, девушка поняла, что это плачет лежащая рядом Оля. Приглядевшись, она увидела, как подергиваются плечи девушки, как подрагивают связанные за спиной руки, как невольница вскидывает голову.
- Бедная девочка, - с горечью подумала Маша, - Ей еще предстоит пережить немало огорчений.
Рабыне хотелось утешить подругу по плену, но как это сделать, когда руки крепко связаны, а рот заткнут. Девушка осторожно придвинулась поближе к подруге и ткнула её лбом в плечо. Оля рыкнула, нервно повела головой, но примолкла. Наверное, подумала, что своими всхлипываниями мешает спать.
Выждав немного, Маша повторила попытку, надеясь заставить девушку повернуться к ней лицом. Но Оля упорно не желала общения. Она так и лежала, отвернувшись к стене, но теперь уже не плакала.
- М-м-м, - позвала Маша.
Её голос прозвучал очень тихо и сдавленно, но Ольга услышала. Сопя и хлюпая носом, она, всё же, развернулась к девушке лицом. Их взгляды встретились. Маша увидела зареванные красные глаза девушки, припухший носик. Ей стало очень жалко эту рабыню, захотелось прижаться к ней всем своим телом, согреть своим теплом, почувствовать биение её сердца. Но она боялась, что Оля не так поймет её и попросту снова отвернется к стене и снова начнет плакать.
Но девушка не отвернулась. Её мокрые от слез глаза ласково смотрели на Машу, и той даже показалось, что подруга пытается улыбнуться. Рабыня приподняла голову и прижалась закрытым повязкой ротиком к Олиной щеке. Девушка чуть вздрогнула, но голову не отвернула. Маша потерлась о щеку и дотронулась до рта. Подруга тихо заурчала, как кошка, и сама подалась навстречу этой своеобразной ласке.
- Мгму, - промычала Маша и сильнее прижалась ротиком к губам Оли.
Ей вдруг показалось, что они чувствуют друг дружку, будто нет этих повязок и тряпичных затычек во рту, нет цепей и ремней, нет этого страшного дома среди непролазных болот, нет ненормальной Госпожи. Поддавшись порыву чувств, Маша начала тереться ртом, прижиматься плечами. Оля, как не странно, отвечала на её ласки, тихо мурлыча и сопя от удовольствия.
У Маши самой вдруг намокли глаза, но это были слёзы радости. По телу прокатилась знакомая волна вожделения, в трусиках захлюпало, и затычки начали двигаться в намокших от смазки норках, побуждаемые сокращениями мышц. Девушка застонала и выгнулась дугой. Ей вдруг стало так тепло и приятно, как не было даже тогда, когда её ласкала Сабина. Рабыне вдруг захотелось кричать от радости. Она набрала в легкие побольше воздуха, но вместо счастливого возгласа послышалось сдавленное приглушенное мычание, и девушка зарыдала, судорожно подергивая конечностями и тряся головой.
Слезы полились из глаз, и теперь уже Ольге пришлось успокаивать подругу, прижавшись к ней ртом. Её возбудившаяся чувствительная грудь соприкоснулась с холмиками Маши, соски приятно заныли, а низ живота стал влажным. По телу пробежала мелкая дрожь. Девушки, поняв друг дружку с полу взгляда, стали неистово тереться грудями, животиками, упираться коленками, прижиматься ротиками. И сильнейший оргазм накрыл обеих.
Они еще долго лежали, глядя в потолок. Каждая из невольниц переживала свои ощущения, каждая думала о