Как Вася за морем счастья искал. Часть 2
пока плохо, может, ты полежишь здесь еще?
- Нет уж. Поехали домой, Егоров.
Егоров кивнул, достал из корзины, из-под яблок, кроссовки и поставил на кровать.
ЭПИЛОГ
Вася простудился и заболел
Болеть он решил красиво. Вытащил из шкафа свитер с оленями, намотал на шею шарф, согрел молоко, растопил в нем кусок масла, добавил сахар, размешал. Подошел к зеркалу. Все было отлично, кроме кружки. В кадр она не годилась. Нужна была керамическая, а эта из какого-то постиндастриального пластика, да еще полупрозрачная. Не айс.
Зато лицо было то, что надо. Опухший от насморка нос, покрасневшие глаза - все говорило о благородных страданиях. Вася решил простить себе кружку, и подошел к окну.
За окном висели снежинки. Медленно опускались, потом медленно поднимались. «Поток что ли у дома восходящий?» - вяло подумал Вася: «чего они не падают-то?» Но висели снежинки выразительно, красиво дополняя Васину болезнь.
После двух глотков горячего Вася вспотел под свитером, полез его снимать, потом вспомнил, что в этом-то и есть смысл лечения. Преисполнившись терпением, Вася шарф снял, а свитер оставил.
Зазвонил телефон. Вася взглянул на входящий номер и скривился. Номер был нехороший.
- Ну? - недружелюбно сказал Вася в трубку. - Чего еще?
- Вася, - ласково сказал в ухо злобный Егоров. - Как твое здоровье, родной?
- Твоими молитвами. У меня острое респираторное заболевание после последней твоей затеи. Такое острое, что я могу им даже порезаться и умереть. Ты мне дашь в этой жизни хоть раз спокойно умереть, Егоров?
- Согласен, был неправ. Но я же извинился! Слушай, я сейчас тебе по другому поводу звоню, - голос Егорова стал осторожным. - Я тут сейчас в одном месте... далеко. В отстойнике для нелегальных мигрантов. Буцегарня, короче. По одному делу... неважно. Напротив меня сидит одна особа, и рассказывает прелюбопытнейшие вещи. Больше на книжку про пиратов похоже, но иммиграционный чиновник кое-что подтверждает.
- Как ее зовут? - буркнул Вася. - И причем здесь я?
- Не говорит, как зовут. То есть, говорит, но брешет, как собака. Уже три имени назвала. Сама запомнить не может. Дело не в этом. У тебя на «зодиаке» форпик был, помнишь? Там спасжилет лежал?
- Какой зодиак? Какой форпик? - Вася непонимающе уставился на неправильные снежинки.
- Ну ты даешь! Лодка, с которой тебя итальянские погранцы сняли. На носу там мягкий форпик был, типа отделения для всякого хлама. Вася, ты же покупал его, что не посмотрел?
- Я не покупал его, - хрипло сказал Вася. - Я его спиздил. Когда я мог его купить? За какие деньги? Я что тебе, матрос, про всякие форпики знать. Волосы у нее какого цвета?
- Как тебе сказать?... - Егоров по ту сторону замялся. - Пока никакого, ее постригли налысо, так что на голове у нее щетка обычного волосяного цвета. Но по-русски чешет без акцента...
- И что она рассказывает? - совершенно осипнув, спросил Вася.
- Да вообще рафаэль саббатини. Какой-то мудак выкрал ее из приличной приемной семьи, где она жила, горя не зная, она испугалась, от него сбежала, прыгнула в воду, стянув спасжилет с лодки, мозгов у нее, конечно, как у ракушки... поплавала, поняла, что ей пиздец, погребла обратно к лодке, а потом ее засекли с прогулочной яхты...
Снежинки за окном замерли и с любопытством смотрели на Васю через стекло.
- Трубку, - сказал Вася уже совсем без голоса, стараясь не расплескать горячее молоко. - Егоров. Дай ей трубку.
- Нет уж. Поехали домой, Егоров.
Егоров кивнул, достал из корзины, из-под яблок, кроссовки и поставил на кровать.
ЭПИЛОГ
Вася простудился и заболел
Болеть он решил красиво. Вытащил из шкафа свитер с оленями, намотал на шею шарф, согрел молоко, растопил в нем кусок масла, добавил сахар, размешал. Подошел к зеркалу. Все было отлично, кроме кружки. В кадр она не годилась. Нужна была керамическая, а эта из какого-то постиндастриального пластика, да еще полупрозрачная. Не айс.
Зато лицо было то, что надо. Опухший от насморка нос, покрасневшие глаза - все говорило о благородных страданиях. Вася решил простить себе кружку, и подошел к окну.
За окном висели снежинки. Медленно опускались, потом медленно поднимались. «Поток что ли у дома восходящий?» - вяло подумал Вася: «чего они не падают-то?» Но висели снежинки выразительно, красиво дополняя Васину болезнь.
После двух глотков горячего Вася вспотел под свитером, полез его снимать, потом вспомнил, что в этом-то и есть смысл лечения. Преисполнившись терпением, Вася шарф снял, а свитер оставил.
Зазвонил телефон. Вася взглянул на входящий номер и скривился. Номер был нехороший.
- Ну? - недружелюбно сказал Вася в трубку. - Чего еще?
- Вася, - ласково сказал в ухо злобный Егоров. - Как твое здоровье, родной?
- Твоими молитвами. У меня острое респираторное заболевание после последней твоей затеи. Такое острое, что я могу им даже порезаться и умереть. Ты мне дашь в этой жизни хоть раз спокойно умереть, Егоров?
- Согласен, был неправ. Но я же извинился! Слушай, я сейчас тебе по другому поводу звоню, - голос Егорова стал осторожным. - Я тут сейчас в одном месте... далеко. В отстойнике для нелегальных мигрантов. Буцегарня, короче. По одному делу... неважно. Напротив меня сидит одна особа, и рассказывает прелюбопытнейшие вещи. Больше на книжку про пиратов похоже, но иммиграционный чиновник кое-что подтверждает.
- Как ее зовут? - буркнул Вася. - И причем здесь я?
- Не говорит, как зовут. То есть, говорит, но брешет, как собака. Уже три имени назвала. Сама запомнить не может. Дело не в этом. У тебя на «зодиаке» форпик был, помнишь? Там спасжилет лежал?
- Какой зодиак? Какой форпик? - Вася непонимающе уставился на неправильные снежинки.
- Ну ты даешь! Лодка, с которой тебя итальянские погранцы сняли. На носу там мягкий форпик был, типа отделения для всякого хлама. Вася, ты же покупал его, что не посмотрел?
- Я не покупал его, - хрипло сказал Вася. - Я его спиздил. Когда я мог его купить? За какие деньги? Я что тебе, матрос, про всякие форпики знать. Волосы у нее какого цвета?
- Как тебе сказать?... - Егоров по ту сторону замялся. - Пока никакого, ее постригли налысо, так что на голове у нее щетка обычного волосяного цвета. Но по-русски чешет без акцента...
- И что она рассказывает? - совершенно осипнув, спросил Вася.
- Да вообще рафаэль саббатини. Какой-то мудак выкрал ее из приличной приемной семьи, где она жила, горя не зная, она испугалась, от него сбежала, прыгнула в воду, стянув спасжилет с лодки, мозгов у нее, конечно, как у ракушки... поплавала, поняла, что ей пиздец, погребла обратно к лодке, а потом ее засекли с прогулочной яхты...
Снежинки за окном замерли и с любопытством смотрели на Васю через стекло.
- Трубку, - сказал Вася уже совсем без голоса, стараясь не расплескать горячее молоко. - Егоров. Дай ей трубку.