Уездные розги. Глава 3. Кузина Сашенька
Только после вас, кузина. Впрочем, что это я?! Вы - наша хозяйка, вы повелеваете - мы подчиняемся. - Я снял с себя сюртук и рубашку, - Сойдет?
- Вполне.
- А ты, Никита, не сиди без дела! Полезай вниз - ублаготворяй барыню!
Никитка занял свое место под юбкой. Я встал перед Сашенькой.
- А вы, братец, красивы! Все также красивы! Никитка, конечно, лучше, но зато вы дороже.
Сашенька сочно хлестнула меня по спине.
- Противный альфонсишка!
Плеть приятно обжигала, унижение служило хорошей приправой.
- Букетник! Monsieur aux camelias! Цветочки с лотка продает, и собой заодно приторговывает, залежалым товаром! Ни чести, ни совести. Ради денег на все готов...
Удары и оскорбления лились на меня потоком. Мне все это очень и очень нравилось. Я решил поддержать игру:
- Русскому человеку честь - одно только лишнее бремя. Мы с Никитушкой люди бедные - нам на честь смотреть нечего.
- Ах ты бедненький мой! Несчастненький! Денежки-то - фьють! Сквозь пальчики ушли. Два состояния промотал! Два! Матушкино и то, что от Петра Алексеевича досталось. Имение родовое продал! Все! Все спустил!
Мне стало больно не на шутку. Оказывается, в руках у Сашеньки была не игрушка.
- Ничего делать не умеет! Только мотать! Из университета отчислили - и курса не кончил! Из полка выгнали! За что? За связь с генеральшей? Или за то, что ты у нее деньги брал?
- Сашенька, ну по шее-то зачем? Мне завтра на службу идти!
- Ничего, мой друг, галстучек повыше повяжете. Кстати, как служба?
Начальство, говорят, вами недовольно...
Это стало совершенно невыносимо! Совсем не по-джентельменски было проявить малодушие и уклониться от порки, но я уже едва мог терпеть. Меня выручил Никитка. Сашенька вдруг пошатнулась и выронила плеть - «Господи! Никита! Что ты делаешь?! Ох, не могу!» - и скончалась. Я едва успел подхватить ее.
- А не пора ли барыне в постельку?
Вместе мы уложили Сашеньку и быстро раздели донага.
- Милая Сашенька, как вы прекрасны! Правда ведь, Никита? Хороша собой наша барыня?
- Хороша, - искренне ответил Никитка, - Белая, да гладкая, да мягкая как сыр в масле!
- Ну, так целуй барыне ножки!
Я взял на себя основную работу. Мне показалось, что я проваливаюсь в мягчайшую перину.
- Как широко! Как глубоко! Ах, бога ради, позволь мне сзади!
- Не пытайтесь влезть ко мне с Александром Сергеевичем, - засмеялась Сашенька.
- А что же мне к вам с Барковым влазить?
- Что вы! Я даже имени такого...
Сашенька подтянула к себе Никитку и принялась его миловать, поминутно целуя.
- Сестрица, так не честно! Вы кончили, а я нет! Ну позвольте, прошу вас! Даю слово: вам понравится! Вот, Никитка подтвердит: я умею не хуже ваших парижских иезуитов!
- Да-с, умеют Евгений Александрович: могут и бережно и ласково, когда захотят.
- Ну бог с вами, забирайтесь... Не любит он меня, Никита, иди хоть ты ко мне!
- Нет, Сашенька, я вас люблю! Но, как Россию, странною любовью.
Так мы и распложились: Никитка любил барыню, барыня любила Никитку, а я любил родину, сражался за нее и погиб смертью храбрых на поле брани.
После того, как отгремели последние залпы, Сашенька пожелала откушать чаю. Мы оделись и перешли в гостинную. -
- Я ведь была с визитом у Резняковых, посмотрела их барышень, - начала было Сашенька, но осеклась, поймав на себе пронзительный взгляд лакея, - Ступай, Никитушка, на кухню - тебя там накормят.
Никитка круто повернулся и вышел.
- Прелестные девицы, - пордолжила кузина, - Девицы, на которых нужно дивиться. Старшая, Аделаида, эмансипе, окончила в Питербурге женские курсы. Рассуждает о том, что поцелуями рук мужчина унижает благородных дам, и о том, что не хочет выходить замуж за того, кто с нею не согласен. Худая, большерукая, локти острые, но в одетом виде выглядит весьма пристойно. Замуж хочет до судорог, даже слово «мужчина» не может выговорить без дрожи. Ее будет легко окрутить, ты, главное, с ней во всем соглашайся и грабли ее не целуй, она их стыдится... Средняя, Mari, мягкая блондиночка, блудливая как кошка - по глазам видно. Ты любишь таких?
- Порой случается.
- Вот-вот. А случается она постоянно. Вокруг нее все время роятся какие-то офицеры, студенты, гимназисты. Вполне возможно, что ты в ее вкусе. Тут действовать надо наверняка: поиметь ее в саду, в беседке, да так, чтоб все видели, а потом идти к папеньке с предложением.
- Гусарский вариант!
- Да. А третья, Лизанька, меньшая - полная, румяная, все время ест и смеется. Круглая идиотка! Идеальная партия для тебя. За ней, по-моему, и дают больше.
- Ты смеешься?!
- Ничуть. Она тебя, по крайней мере, допекать не станет. Завсегда всем довольная. Ты ее только корми послаще да ети почаще. Говорят, идиоты очень до этого охочи!
- Ах, Сашенька, я бы лучше женился на тебе... если уж мне непременно надо жениться!
- Учти, - засмеялась Сашенька, - я у себя никаких барышень не потерплю!
- Никаких бырышень! Только горничные! А я напротив, очень любил бы твоих любовников. И охотился бы с ними, и рыбачил... Ты, главное, выбирай помоложе!
Сашенька задумалась, мечтательно улыбаясь, потом вздохнула.
- Не забывай, мой друг, что я замужем. И кроме того! - возвысила она голос, перебивая мои возражения, - отец ни за что не согласиться на этот брак. Он проклянет меня и исключит из завещания.
- Он все также настроен? Ты знаешь наверное?
- Знаю. Но не хочу сейчас об этом говорить. Тебе понравилось инжировое варенье?
Поздно вечером мы возвращались от Сашеньки. Никитка уткнулся в угол и, казалось, дремал. Я тронул его за плечо.
- Ничего не говори барышне о том, куда мы сегодня ездили. Слышишь меня?
- Оно, дело понятное, - грустно ответил Никитка, не поднимая глаз.
Я ласково потрепал его по голове.
- Устал? Заездили мы тебя, мальчик?
- Да не в этом дело! Барыня хорошая, щедрая. Эдак можно хоть каждую неделю ездить. Пусть всю шкуру сдерет! Да только вы, барин, слыхать, жениться задумали. А как же барышня? А с ней-то что будет? Куда она пойдет-то, бедная?!
За тебя отдам, - попытался пошутить я, но Никитка на мои слова даже обиделся:
- Да разве я ей пара, барышне ученой, благородной?! Да если бы не была она сироткой горькой, потерянной, в беду попавшей, вы бы сами у нее порог обивали, на коленках пойти за себя выпрашивали, да только напрасно! Не пошла бы она за вас. Нашла бы кого-нибудь почище-с! А так, без денег, без родных, пропадай жизнь! Никому не нужна! Никто не поможет! Ни царь, ни черт, ни боженька!
- Вполне.
- А ты, Никита, не сиди без дела! Полезай вниз - ублаготворяй барыню!
Никитка занял свое место под юбкой. Я встал перед Сашенькой.
- А вы, братец, красивы! Все также красивы! Никитка, конечно, лучше, но зато вы дороже.
Сашенька сочно хлестнула меня по спине.
- Противный альфонсишка!
Плеть приятно обжигала, унижение служило хорошей приправой.
- Букетник! Monsieur aux camelias! Цветочки с лотка продает, и собой заодно приторговывает, залежалым товаром! Ни чести, ни совести. Ради денег на все готов...
Удары и оскорбления лились на меня потоком. Мне все это очень и очень нравилось. Я решил поддержать игру:
- Русскому человеку честь - одно только лишнее бремя. Мы с Никитушкой люди бедные - нам на честь смотреть нечего.
- Ах ты бедненький мой! Несчастненький! Денежки-то - фьють! Сквозь пальчики ушли. Два состояния промотал! Два! Матушкино и то, что от Петра Алексеевича досталось. Имение родовое продал! Все! Все спустил!
Мне стало больно не на шутку. Оказывается, в руках у Сашеньки была не игрушка.
- Ничего делать не умеет! Только мотать! Из университета отчислили - и курса не кончил! Из полка выгнали! За что? За связь с генеральшей? Или за то, что ты у нее деньги брал?
- Сашенька, ну по шее-то зачем? Мне завтра на службу идти!
- Ничего, мой друг, галстучек повыше повяжете. Кстати, как служба?
Начальство, говорят, вами недовольно...
Это стало совершенно невыносимо! Совсем не по-джентельменски было проявить малодушие и уклониться от порки, но я уже едва мог терпеть. Меня выручил Никитка. Сашенька вдруг пошатнулась и выронила плеть - «Господи! Никита! Что ты делаешь?! Ох, не могу!» - и скончалась. Я едва успел подхватить ее.
- А не пора ли барыне в постельку?
Вместе мы уложили Сашеньку и быстро раздели донага.
- Милая Сашенька, как вы прекрасны! Правда ведь, Никита? Хороша собой наша барыня?
- Хороша, - искренне ответил Никитка, - Белая, да гладкая, да мягкая как сыр в масле!
- Ну, так целуй барыне ножки!
Я взял на себя основную работу. Мне показалось, что я проваливаюсь в мягчайшую перину.
- Как широко! Как глубоко! Ах, бога ради, позволь мне сзади!
- Не пытайтесь влезть ко мне с Александром Сергеевичем, - засмеялась Сашенька.
- А что же мне к вам с Барковым влазить?
- Что вы! Я даже имени такого...
Сашенька подтянула к себе Никитку и принялась его миловать, поминутно целуя.
- Сестрица, так не честно! Вы кончили, а я нет! Ну позвольте, прошу вас! Даю слово: вам понравится! Вот, Никитка подтвердит: я умею не хуже ваших парижских иезуитов!
- Да-с, умеют Евгений Александрович: могут и бережно и ласково, когда захотят.
- Ну бог с вами, забирайтесь... Не любит он меня, Никита, иди хоть ты ко мне!
- Нет, Сашенька, я вас люблю! Но, как Россию, странною любовью.
Так мы и распложились: Никитка любил барыню, барыня любила Никитку, а я любил родину, сражался за нее и погиб смертью храбрых на поле брани.
После того, как отгремели последние залпы, Сашенька пожелала откушать чаю. Мы оделись и перешли в гостинную. -
- Я ведь была с визитом у Резняковых, посмотрела их барышень, - начала было Сашенька, но осеклась, поймав на себе пронзительный взгляд лакея, - Ступай, Никитушка, на кухню - тебя там накормят.
Никитка круто повернулся и вышел.
- Прелестные девицы, - пордолжила кузина, - Девицы, на которых нужно дивиться. Старшая, Аделаида, эмансипе, окончила в Питербурге женские курсы. Рассуждает о том, что поцелуями рук мужчина унижает благородных дам, и о том, что не хочет выходить замуж за того, кто с нею не согласен. Худая, большерукая, локти острые, но в одетом виде выглядит весьма пристойно. Замуж хочет до судорог, даже слово «мужчина» не может выговорить без дрожи. Ее будет легко окрутить, ты, главное, с ней во всем соглашайся и грабли ее не целуй, она их стыдится... Средняя, Mari, мягкая блондиночка, блудливая как кошка - по глазам видно. Ты любишь таких?
- Порой случается.
- Вот-вот. А случается она постоянно. Вокруг нее все время роятся какие-то офицеры, студенты, гимназисты. Вполне возможно, что ты в ее вкусе. Тут действовать надо наверняка: поиметь ее в саду, в беседке, да так, чтоб все видели, а потом идти к папеньке с предложением.
- Гусарский вариант!
- Да. А третья, Лизанька, меньшая - полная, румяная, все время ест и смеется. Круглая идиотка! Идеальная партия для тебя. За ней, по-моему, и дают больше.
- Ты смеешься?!
- Ничуть. Она тебя, по крайней мере, допекать не станет. Завсегда всем довольная. Ты ее только корми послаще да ети почаще. Говорят, идиоты очень до этого охочи!
- Ах, Сашенька, я бы лучше женился на тебе... если уж мне непременно надо жениться!
- Учти, - засмеялась Сашенька, - я у себя никаких барышень не потерплю!
- Никаких бырышень! Только горничные! А я напротив, очень любил бы твоих любовников. И охотился бы с ними, и рыбачил... Ты, главное, выбирай помоложе!
Сашенька задумалась, мечтательно улыбаясь, потом вздохнула.
- Не забывай, мой друг, что я замужем. И кроме того! - возвысила она голос, перебивая мои возражения, - отец ни за что не согласиться на этот брак. Он проклянет меня и исключит из завещания.
- Он все также настроен? Ты знаешь наверное?
- Знаю. Но не хочу сейчас об этом говорить. Тебе понравилось инжировое варенье?
Поздно вечером мы возвращались от Сашеньки. Никитка уткнулся в угол и, казалось, дремал. Я тронул его за плечо.
- Ничего не говори барышне о том, куда мы сегодня ездили. Слышишь меня?
- Оно, дело понятное, - грустно ответил Никитка, не поднимая глаз.
Я ласково потрепал его по голове.
- Устал? Заездили мы тебя, мальчик?
- Да не в этом дело! Барыня хорошая, щедрая. Эдак можно хоть каждую неделю ездить. Пусть всю шкуру сдерет! Да только вы, барин, слыхать, жениться задумали. А как же барышня? А с ней-то что будет? Куда она пойдет-то, бедная?!
За тебя отдам, - попытался пошутить я, но Никитка на мои слова даже обиделся:
- Да разве я ей пара, барышне ученой, благородной?! Да если бы не была она сироткой горькой, потерянной, в беду попавшей, вы бы сами у нее порог обивали, на коленках пойти за себя выпрашивали, да только напрасно! Не пошла бы она за вас. Нашла бы кого-нибудь почище-с! А так, без денег, без родных, пропадай жизнь! Никому не нужна! Никто не поможет! Ни царь, ни черт, ни боженька!