Рыжая ворона
и, мне кажется, еле заметно улыбается. Маринка почувствовала мой голод, мелькает у меня в голове. Вдруг думаю, что она всегда чувствовала мои мысли и настроение. Иначе как бы она сегодня подкараулила меня здесь? О том, что мы встретились случайно, я не хотел думать. Не мог. Мне было слишком грустно.
- Хочу, - ответила она, мягко, тихо, как бы в тон моей грусти. Ночная прохлада еще больше усилила желание тепла. Во всяком случае, торчать двум молодым подросткам в подъезде ночью было смешно.
- Пойдем, - сказал я. Почти приказал. Она послушно поплелась со мной. Инстинкт сам определил место прогулки. Мы оказались на речке, на том самом обрыве, с которого она так борзо прыгнула вниз. Тогда мы познакомились. Никого вокруг, и обрыв, и пляж констатируют пустоту. Даже луна сегодня тусклая, обрезанная, словно не хочет меня замечать. Не хочет помешать мне. Что ж, значит такая судьба. Маринка, что-то говорившая всю дорогу с целью меня развлечь, замолкла, как только мы оказались на краю обрыва.
- Вспоминаю, как ты меня тогда спас, - говорит она и смотрит мне в глаза. Нежно, тепло, с обожанием. Которое я всегда отталкивал. Я не замечаю в темноте ее рыжих веснушек, которые меня так всегда раздражали. Она подходит совсем близко. Я вдыхаю ее запах, смесь духов и девичьей кожи, разбавляемый легким ночным ветерком. Она берет меня за руку. Я резким движением дергаю ее к себе и опускаю вниз.
- Ну, давай, утешительница, - вырывается у меня фраза, которую сам не ожидал услышать. Я рывком ставлю ее перед собой на колени. Тело действует самостоятельно, само по себе, будто не мое, подчиняясь не мозгам, а какому-то чертику внутри. Марина же послушна, лишь наливается влажным блеском ее взгляд. Я не хочу считать, что это слезы, мозги отключаются, а рука, наоборот, живет своей жизнью. Расстегивает ширинку и вытаскивает из трусов член. Вторая рука обхватывает девушкин затылок и медленно подводит к нему. Она не сопротивляется. Она все поняла. Я не знаю, если у нее в этом опыт, но открытые девичьи губы подтверждают ее согласие. Член накачивается, словно длинный воздушный шар, как только влажная теплота Маринкиного рта втягивает его в себя. Ласковое щекотанье доводит меня до мурашек. Из моего горла издается стонущий звук, а глаза, поднятые вверх, теряют из вида луну...
Мне девчонки никогда не делали минет. Я не настаивал, довольствуясь традиционным соитием, а сейчас впервые ощущал силу этой ласки. Марина всасывала член в себя, как ребенок, дорвавшийся к леденцу, и я посмотрел на нее снизу вверх. Ходящая взад-вперед девичья головка и рыжие распущенные ею волосы закрывали сосущие губы, но открывали мне огромное удовольствие. У меня давно не было секса. Чувствую, как шарик внизу вот-вот лопнет, но не вытаскиваю его. Будто молния ударяет в спину, и я со стоном удовлетворения изливаюсь потоком Маринке в рот. Она обхватывает член в этот миг особенно плотно и глотает жидкость вовнутрь. Выпивает, словно коктейль. Наконец, высвобождает мой конец, сидя достает из сумочки салфетку и вытирает остатки события на губах. Не поднимаясь, смотрит на меня. Ждет, что будет дольше. Уйду я, приглашу уйти с собой или останусь с ней здесь? Решение у меня уже есть.
Мы сидим над обрывом прямо на траве и разговариваем на отвлеченные темы, не торопясь домой. Глубокая ночь. Полчаса мне понадобилось, чтобы восстановиться и запросить продолжения. Рука легла Марине на голые ноги, и она приняла ее. Я запустил ладонь ей в трусики, нащупал заветную дырочку и начал водить по ней рукой. Вскоре она стала влажной, Марина тяжело задышала, вцепилась в меня, и я, ощутив твердую эрекцию внизу, повалил девчонку на траву. Раздвигая девичьи ноги, одновременно освобождаю Маринку от трусиков. Белоснежное женское белье летит на растущий рядом куст. Наваливаюсь на Марину сверху, член уже вытащен наружу, и я рукой подвожу его вплотную к лону. Медленно надавливаю под ее стоны, протискиваюсь сквозь узенькое отверстие, натыкаюсь на препятствие. Как я и предполагал. Ей больно, но дикое желание не дает мне отступить. Продавливаю ее плеву и вскоре, под Маринкин крик, полностью погружаюсь вовнутрь. Член покрывается алой липкостью, и я перевожу взгляд на закрытые девичьи глаза. Она стонет, уже облегченно от отступающей боли. Губы девчонки расплываются в возбужденной улыбке. Ее девичество закончено.
Она крепко обхватила меня руками, пока я раз за разом входил в нее сверху. Я был резок и нетерпелив с доступной девичьей плотью. Влагалище уже расширилось и впускало мой конец на нужную глубину, болевые вздохи Маринки сменились стонами, полными возбуждения. Она ждала этого и вручила свою девственность легко и без колебаний, как припрятанный отложенный подарок. Я просто его принял, как что-то необходимое в данный момент, и вовсю пользовался ее нежным податливым телом. Оголил ее грудь, отметив, как она выросла, приобрела округлость и соблазнительность формы. Теребил пальцами твердость сосков, впивался в них губами, заводя и ее, и себя самого. Гладил ладонью ее пухлую попку и клитор. Вбирал в себя ее стоны и ласковые слова, отдавая взамен усиленные толчки. Это незапланированное соитие продолжалось столько, сколько позволяло мое изголодавшееся по фрикциям тело. И лишь насытившись, я замер, застыл как обрыв, когда, доведенный до оргазма, спускал в ее дырочку сперму под наши общие крики.
... Она надевала платье, встав на ноги и демонстрируя мне свою обнаженную фигуру. Подтянутая выпуклая попка, ровная спина и выпирающая грудь. Отмечаю, насколько фигурка Марины неплоха. Сравниваю ее с Леной и сразу отгоняю сравнение, почувствовав уколы подобравшейся совести. Да, совесть быстро нашла меня, и мне стоило усилий заглушать ее, пока я проводил Маринку до дома. Она почти все время молчала, ждала моих слов, а я не знал, что сказать. Поблагодарить ее за проведенное время казалось мерзким. Сексуальное удовлетворение благодаря чувству девчонки, да еще перемешанное с изменой любимой девушке - вот итоги этой злополучной ночи. Не хочу ничего анализировать сейчас, заставляю себя отключить полезшие мысли. Возле ее парадного она остановилась, развернулась ко мне, вплотную подставив свое конопатое личико. Неужели рассчитывала на поцелуй? Я не целовал ее даже в моменты пика возбуждения, когда она дергалась подо мной там, на обрыве. Не будет поцелуя и сейчас.
- Ну, пока, - холодно говорю я, будто выливая на нее ледяное ведро. Она разочарована, даже подавлена, но не выказывает никаких претензий. К моему подобному поведению эта рыжая девчонка привыкла. Что должен был изменить случайный секс? Маринка порылась у себя в сумочке, достала клочок бумаги, ручку и черканула ряд цифр.
- Захочешь увидеться - звони, - и, вручив номер телефона, резко развернулась и исчезла за дверью парадного. Вот так вот.
... Я не звонил Лене три дня, пока, наконец-то, не услышал ее голос в трубке.
- Владик, что-то случилось? Ты не звонишь... Обиделся?
Вечером я приехал к Лене в гости. Не буду описывать, что творилось у меня в душе эти дни, после секса с Мариной на обрыве. Я ожидал, что «рыжая» от меня
- Хочу, - ответила она, мягко, тихо, как бы в тон моей грусти. Ночная прохлада еще больше усилила желание тепла. Во всяком случае, торчать двум молодым подросткам в подъезде ночью было смешно.
- Пойдем, - сказал я. Почти приказал. Она послушно поплелась со мной. Инстинкт сам определил место прогулки. Мы оказались на речке, на том самом обрыве, с которого она так борзо прыгнула вниз. Тогда мы познакомились. Никого вокруг, и обрыв, и пляж констатируют пустоту. Даже луна сегодня тусклая, обрезанная, словно не хочет меня замечать. Не хочет помешать мне. Что ж, значит такая судьба. Маринка, что-то говорившая всю дорогу с целью меня развлечь, замолкла, как только мы оказались на краю обрыва.
- Вспоминаю, как ты меня тогда спас, - говорит она и смотрит мне в глаза. Нежно, тепло, с обожанием. Которое я всегда отталкивал. Я не замечаю в темноте ее рыжих веснушек, которые меня так всегда раздражали. Она подходит совсем близко. Я вдыхаю ее запах, смесь духов и девичьей кожи, разбавляемый легким ночным ветерком. Она берет меня за руку. Я резким движением дергаю ее к себе и опускаю вниз.
- Ну, давай, утешительница, - вырывается у меня фраза, которую сам не ожидал услышать. Я рывком ставлю ее перед собой на колени. Тело действует самостоятельно, само по себе, будто не мое, подчиняясь не мозгам, а какому-то чертику внутри. Марина же послушна, лишь наливается влажным блеском ее взгляд. Я не хочу считать, что это слезы, мозги отключаются, а рука, наоборот, живет своей жизнью. Расстегивает ширинку и вытаскивает из трусов член. Вторая рука обхватывает девушкин затылок и медленно подводит к нему. Она не сопротивляется. Она все поняла. Я не знаю, если у нее в этом опыт, но открытые девичьи губы подтверждают ее согласие. Член накачивается, словно длинный воздушный шар, как только влажная теплота Маринкиного рта втягивает его в себя. Ласковое щекотанье доводит меня до мурашек. Из моего горла издается стонущий звук, а глаза, поднятые вверх, теряют из вида луну...
Мне девчонки никогда не делали минет. Я не настаивал, довольствуясь традиционным соитием, а сейчас впервые ощущал силу этой ласки. Марина всасывала член в себя, как ребенок, дорвавшийся к леденцу, и я посмотрел на нее снизу вверх. Ходящая взад-вперед девичья головка и рыжие распущенные ею волосы закрывали сосущие губы, но открывали мне огромное удовольствие. У меня давно не было секса. Чувствую, как шарик внизу вот-вот лопнет, но не вытаскиваю его. Будто молния ударяет в спину, и я со стоном удовлетворения изливаюсь потоком Маринке в рот. Она обхватывает член в этот миг особенно плотно и глотает жидкость вовнутрь. Выпивает, словно коктейль. Наконец, высвобождает мой конец, сидя достает из сумочки салфетку и вытирает остатки события на губах. Не поднимаясь, смотрит на меня. Ждет, что будет дольше. Уйду я, приглашу уйти с собой или останусь с ней здесь? Решение у меня уже есть.
Мы сидим над обрывом прямо на траве и разговариваем на отвлеченные темы, не торопясь домой. Глубокая ночь. Полчаса мне понадобилось, чтобы восстановиться и запросить продолжения. Рука легла Марине на голые ноги, и она приняла ее. Я запустил ладонь ей в трусики, нащупал заветную дырочку и начал водить по ней рукой. Вскоре она стала влажной, Марина тяжело задышала, вцепилась в меня, и я, ощутив твердую эрекцию внизу, повалил девчонку на траву. Раздвигая девичьи ноги, одновременно освобождаю Маринку от трусиков. Белоснежное женское белье летит на растущий рядом куст. Наваливаюсь на Марину сверху, член уже вытащен наружу, и я рукой подвожу его вплотную к лону. Медленно надавливаю под ее стоны, протискиваюсь сквозь узенькое отверстие, натыкаюсь на препятствие. Как я и предполагал. Ей больно, но дикое желание не дает мне отступить. Продавливаю ее плеву и вскоре, под Маринкин крик, полностью погружаюсь вовнутрь. Член покрывается алой липкостью, и я перевожу взгляд на закрытые девичьи глаза. Она стонет, уже облегченно от отступающей боли. Губы девчонки расплываются в возбужденной улыбке. Ее девичество закончено.
Она крепко обхватила меня руками, пока я раз за разом входил в нее сверху. Я был резок и нетерпелив с доступной девичьей плотью. Влагалище уже расширилось и впускало мой конец на нужную глубину, болевые вздохи Маринки сменились стонами, полными возбуждения. Она ждала этого и вручила свою девственность легко и без колебаний, как припрятанный отложенный подарок. Я просто его принял, как что-то необходимое в данный момент, и вовсю пользовался ее нежным податливым телом. Оголил ее грудь, отметив, как она выросла, приобрела округлость и соблазнительность формы. Теребил пальцами твердость сосков, впивался в них губами, заводя и ее, и себя самого. Гладил ладонью ее пухлую попку и клитор. Вбирал в себя ее стоны и ласковые слова, отдавая взамен усиленные толчки. Это незапланированное соитие продолжалось столько, сколько позволяло мое изголодавшееся по фрикциям тело. И лишь насытившись, я замер, застыл как обрыв, когда, доведенный до оргазма, спускал в ее дырочку сперму под наши общие крики.
... Она надевала платье, встав на ноги и демонстрируя мне свою обнаженную фигуру. Подтянутая выпуклая попка, ровная спина и выпирающая грудь. Отмечаю, насколько фигурка Марины неплоха. Сравниваю ее с Леной и сразу отгоняю сравнение, почувствовав уколы подобравшейся совести. Да, совесть быстро нашла меня, и мне стоило усилий заглушать ее, пока я проводил Маринку до дома. Она почти все время молчала, ждала моих слов, а я не знал, что сказать. Поблагодарить ее за проведенное время казалось мерзким. Сексуальное удовлетворение благодаря чувству девчонки, да еще перемешанное с изменой любимой девушке - вот итоги этой злополучной ночи. Не хочу ничего анализировать сейчас, заставляю себя отключить полезшие мысли. Возле ее парадного она остановилась, развернулась ко мне, вплотную подставив свое конопатое личико. Неужели рассчитывала на поцелуй? Я не целовал ее даже в моменты пика возбуждения, когда она дергалась подо мной там, на обрыве. Не будет поцелуя и сейчас.
- Ну, пока, - холодно говорю я, будто выливая на нее ледяное ведро. Она разочарована, даже подавлена, но не выказывает никаких претензий. К моему подобному поведению эта рыжая девчонка привыкла. Что должен был изменить случайный секс? Маринка порылась у себя в сумочке, достала клочок бумаги, ручку и черканула ряд цифр.
- Захочешь увидеться - звони, - и, вручив номер телефона, резко развернулась и исчезла за дверью парадного. Вот так вот.
... Я не звонил Лене три дня, пока, наконец-то, не услышал ее голос в трубке.
- Владик, что-то случилось? Ты не звонишь... Обиделся?
Вечером я приехал к Лене в гости. Не буду описывать, что творилось у меня в душе эти дни, после секса с Мариной на обрыве. Я ожидал, что «рыжая» от меня