залупы. От резкого толчка и острой боли в попе, я громко и пронзительно вскрикнул, дёрнулся было вперёд, чтобы не дать его хую проникнуть в меня глубже, но «зверь», крепко схватил меня за волосы, сжал их с такой силой, что я закричал в голос, с силой потянул на себя, одновременно проталкивая хуй глубже в мою жопу. Я заорал, дёргаясь у него на хую, но не в силах освободиться, беспомощно забился, заплакал.

— Молчи, пидор, не то зубы выбью! — пригрозил впавший в глубокий экстаз Гилани и стал так интенсивно и темпераментно меня ебать в жопу, что я буквально через минуту обо всём забыл, боль отодвинулась на второй план, уступая место сладостному наслаждению и полузабытью, Маленький, тонкий стрючок моего писюна встал так высоко, что, казалось, — вот-вот выскочит совсем из кожи. Я чувствовал, что от неземного кайфа сейчас кончу, и уже не стесняясь никого, стонал во весь голос и подмахивал партнёру как настоящая, отдающаяся мужику женщина.

Двое других кавказцев пускали слюни, глядя, какое удовольствие получает от моей жопы их товарищ, смеялись над моим маленьким, «мальчишеским» членом, подкалывали Ольгу, что вышла замуж за зелёного пацана-"щегла» и не видела настоящего мужского хуя! Чтобы веселее было и фотки были прикольнее, нашли в шкафу мебельной стенки чёрный фломастер, принялись разрисовывать мне спину чёртиками, хуями с большими, лохматыми яйцами и влагалищами, как это проделывают хулиганы в школьных сортирах. Написали на моей спине большими буквами «Чмо подшконочное», «Пидор опущенный», а на лбу — «Хуесос». Велели Ольге всё заснять на камеру, а потом выложить фотки во всех соцсетях: в «Одноклассниках», «Фэйсбуке», «Твиттере», «Моём мире» и других, на которых есть её и моя страницы.

Гилани с рёвом и содроганием кончил в мою жопу и, дав мне начисто облизать свой хуй, который был твёрдый, как слоновая кость, устало упал на диван. Его друзья, чтобы не скучать, придумывали надо мной всё новые и новые штучки: пока один ебал меня в очко или давал в рот, другой давил грязной босой ногой мой маленький стоящий член, елозил по нему ступнёй, теребил пальцами ноги яички, совал большой палей ноги в жопу, имитируя хуй. Наиболее бурно реагировал и кричал Ольге, чтобы быстрее снимала, — когда ему удавалось довести мой член ногой до оргазма.

От обильных оргазмов кавказцев я был весь в сперме, она буквально текла из моей попы и рта на пол. Кавказские крутые ёбари придумали новую примочку: как только кто-нибудь из них кончал в мою жопу, они заставляли мне пошире раздвинуть пальцами очко, чтобы сперма буквально выливалась на пол. Потом кто-нибудь из них наступал ногой в липкую, скользкую лужу, елозил по ней ногой и совал мне в рот. Мне нужно было взять в рот ногу, насколько это было возможно, и облизывать эту гадость. При этом я чуть не порвал губы, а Ольга, хихикая и подмигивая мне, всё цинично снимала, как будто была мне не женой, а сторонним наблюдателем.

Мало того, она периодически клала на стол фотоаппарат, сбрасывала трусики и наклонялась раком перед кем-нибудь из кавказцев. При этом, пока он её по звериному, активно трахал, — так кричала и просила меня смотреть, как ей хорошо, что у меня звенело в ушах, а хуй сам собой вскакивал от одних её криков и темпераментных движений тела. Такие сцены особенно возбуждали меня: подумать только, я даже кончал, не притрагиваясь к писюну, наблюдая как ебут сильные породистые самцы мою Ольгу. Меня просто умиляло это и заводило так, что я чуть не терял сознание, видя, — что они проделывают с ней, как она у них умело, профессионально берёт в рот и всё-всё глотает, облизывает их лохматые яйца, чёрные волосатые жопы и воняющие гнилой прелью, потные ноги. И это при всём том, что мне — своему законному мужу — она позволяет только обсасывать её немытую после совокупления с любовниками «пилотку», целовать ноги и дрочить на её умопомрачительную, белую, хорошо оттопыренную попку, при одном виде которой у некоторых мужиков встаёт так, что потом приходится где-нибудь в сторонке отсиживаться, закинув ногу за ногу, а то и щупать рукой через карман брюк мокрые, только что обкончанные трусы.

В конце этого сумасшедшего, безумного вечера, когда уже начало темнеть на улице, разошедшиеся до крутого тюремного беспредела кавказцы, среди которых, вероятно, были и бывшие «пассажиры-сидельцы», поставили меня совершенно голого на подоконник — квартира наша на первом этаже и прямо возле окна нашего зала — подъезд, — и велели дрочить на входивших в дом жильцов — особенно на женщин. Мне было стыдно до невозможности, вначале я даже прикрывал пах руками, но кавказцы больно били меня по ягодицам металлической линейкой, которую взяли у Ольги из её бухгалтерских аксессуаров. Линейка со свистом хлестала по моей багровой от множества жестоких ударов попе, я то и дело вскрикивал, как ужаленный, удары были настолько болючие, что я едва не уписался — прямо там, на окне. Ко всему, от каждого удара у меня всё больше и больше поднимался писюн и становилось очень сладко в низу живота — накатывал непонятный кайф — от боли. И мне даже хотелось, чтобы удары сыпались на мою попу ещё и ещё. От удовольствия стыд мой развеялся и я уже без всякого стеснения дрочил на входивших в подъезд соседей. Некоторые женщины узнавали меня и вскрикивали от неожиданности, ничего не понимая. Другие наоборот — всё прекрасно понимали... и старались пройти мимо окна нашей квартиры как можно быстрее, осуждающе покачивая головами и презрительно сплёвывая под ноги.

Когда стемнело окончательно, я уже три или четыре раза кончил, обрызгав стекло спермой.

Ольга принялась возмущаться, что недавно мыла окна к какому-то церковному празднику, а я, «пидорас», загадил их своей сдрочкой, «урод!» Вырвала из рук кавказца, бившего меня, металлическую линейку и стала сечь меня ею так ожесточённо и яростно, что я орал, как резанный и не только кончил в очередной раз на стекло, но и уписался. Кавказцы весело подтрунивали надо мной и, как всегда, ржали, а Ольга заставила меня всё со стекла слизывать и пить с подоконника мои ссаки.

Уехали уставшие от оргии гости только под утро. Мы с Ольгой, сейчас же упали в постель и заснули как убитые. Так я впервые попробовал мужчину, и день этот запомнился мне на всю жизнь!