Золотая рыбка
Пришлось всё организовать исходя из своего опыта и вкуса. На самом деле, я очень сильно волнуюсь, ноги даже подрагивают. Интересно от чего, больше от воспоминаний его мужественного торса или от переживаний по поводу предстоящего праздника? Впервые буду вести мероприятие без своей сестры, и мне очень хочется верить, что я справлюсь одна. Инга, вслед за мужем, как истинная декабристка укатила в Сибирь. Надеюсь действительно всего лишь на пару лет, а не навсегда. Главное не трогать шампанское и ходить осторожно. Я смогу! У меня получится, у меня всё получится!
...
Она стояла на палубе теплохода. Женщина-сказка, женщина-фейерверк, женщина-блеск. Причём блеск в прямом смысле. На Кате было длинное золотистое, чуть расклешённое от колен платье, которое переливалось в свете заходящего солнца, так, что слепило глаза. Она прямо, как золотая рыбка — моя золотая рыбка. Как только её увидел, сразу возникло ощущение праздника, словно я — маленький мальчик в ночь перед новым годом. Мальчик, который все ещё верит, что добро всегда побеждает зло и мечтает совершить что-нибудь такое героическое. Победить дракона или соседского задиру Борьку, чтобы эта волшебная девочка, принцесса, обратила на него внимание. Катя замечает меня, улыбается, машет рукой. И я с удивлением отмечаю, что лыблюсь в ответ, как последний дурак. Когда подхожу ближе, она с детской непосредственностью бросается мне на шею.
— Женечка, с днем рождения!
Только вот, Женечке, сейчас совсем не до праздника. Меня, как током прострелило от её объятий, всё вздыбилось от её прикосновений. А может, ну его, этот день рождения и гостей. Перекинуть через плечо, утащить в каюту, в трюм, куда-нибудь и... и тут я замечаю шарики. Они везде: синие, красные, зеленые, белые, с забавными рожицами и сердечками, какие-то гирлянды и цветы из шариков. Они всюду. Шарики привязаны к бортам теплохода, просто стоят на палубе удерживаемые грузиками, они даже в капитанской рубке.
— Что за детский сад ты тут устроила!?
— Скажи красиво. Настоящий праздник. Мне понравилась, как работает это компания — «Воздушная радость». Всегда теперь к ним обращаться буду. Это мой подарок тебе. Нравится?
— Нет! — рычу я, — Ко мне придут серьёзные люди, начальник например.
Она снова надула губки.
— Женя, поверь мне, всем понравится.
— У тебя мания величия, ты считаешь себя всеми.
— Нет, просто у меня есть небольшой опыт в проведении торжеств. В каждом человеке, даже в твоём начальнике, живёт маленький ребенок, который хочет радоваться и веселиться.
Она оказалась права, всем действительно понравилось. Катя настоящая зажигалочка. Только при одном взгляде на неё, хотелось петь, плясать, хлопать в ладоши, играть в эти дурацкие конкурсы и смеяться, много-много смеяться. Все подходили ко мне и спрашивали — где я нашёл такое чудо. Она просто «чума» сказал мой лучший друг. Зачем я сразу соврал ему, что Катя практически замужем и у неё очень ревнивый жених?
...
Всё шло прекрасно, гости веселились и радовались. Радовался даже Женя — заливался смехом, хлопал в ладоши и танцевал. Сейчас мы с ним вместе танцуем. Он прижимает меня к себе близко-близко, причём одна рука замерла на грани приличия — ещё вроде бы на талии но... , а вторая, подозрительно близко подобралась к моей груди. Я никогда не пью, когда работаю, только делаю вид, чтобы поддержать тостующих. Однако, в его объятьях чувствую себя как-то необычно, словно я махом выпила два бокала моего любимого Асти-Мартини. Мне хочется сейчас творить глупости, причём глупости определенного характера — сексуального, даже развратного! Снять с него пиджак, рубашку, галстук, стащить с себя золотистое платье! Гости?! Убежать от гостей! Закрыться в каюте, трюме, где-нибудь... Прижаться к нему, целовать везде-везде, мурлыкать, как кошка во время течки, похотливо выпячивать свою попку и разводить ноги, как бы приглашая воспользоваться.
— У меня есть ещё один подарок для тебя.
— Да!? — от этого хриплого «да» в дрожь кинуло, — И что же это?
— Папа!!?
— Что?!!
В рыжем пузатеньком бармене, с гордостью и ревностью смотрящем на нас я узнала папу. Это первое мероприятие, которое мне пришлось организовывать самостоятельно, наверное, отец решил, как всегда, сам всё проконтролировать. А чтобы я не догадалась, не заметила его и не злилась, напялил парик и усы.
— Моя семья иногда меня душит.
— Как это связано с подарком?
С подарком это было никак не связано. О бог ты мой, подарок!
...
Вечер уже подходил к концу, а Катя куда-то исчезла. Я всё высматривал «золотую рыбку» в толпе танцующих, в сидящих за столами, даже сходил на нос корабля. Куда она подевалась? Какая она странная. Странные разговоры про подарок и семью. Может она на что-то обиделась? А ведь Катя была такая разомлевшая в моих руках, когда мы танцевали — разомлевшая, возбужденная, податливая.
Роль тамады взял на себя один из музыкантов.
— А теперь настало время сладкого, интригующего и волнующего. Дорогой именинник пройдите в центр зала.
Свет гаснет. Ого, какой огромный торт! И свечи. Судя по свечкам, стукнуло мне лет порядочно. Красиво, очень красиво, только если бы тут была моя золотая рыбка, если бы она улыбалась своей чарующей улыбкой, а свет свечей играл причудливыми бликами на её платье. Тогда было бы намного лучше — праздничнее, радостнее. Все поют «Хеппи бёздэй ту ю». Я задуваю свечи, всё ожидая, когда же вернется она... и тут вдруг — фейерверк, музыка! Моя «золотая рыбка» выскакивает из торта, улыбаясь во весь рот! От неожиданности я чуть не откусил себе язык. Катя сменила платье, на золотистую юбочку, едва прикрывающую попу, и такого же цвета бюстгальтер. Она улыбается, подмигивает, поздравляет с днём рожденья. А у меня сейчас одно единственное желание чтобы все гости провалились в трюм, исчезли, растворились, улетели на вертолете, ковре самолете, всё равно на чём. Хочу быть с ней один на один. Катя скосила глаза куда-то в сторону и почему-то покраснела. А потом неловко повернулась и вся эта конструкции вместе с ней начала заваливаться на меня. Она судорожно вцепилась в мои плечи. Падаем. Раздался дружный смех. Я весь в торте. Блин, угораздило же нанять эту дуру, следовало ожидать, что она всё испортит! С ее то неуклюжестью. Мы пытаемся подняться, барахтаемся на скользком полу. Снова падаем! Дружный хохот. Катя лепечет какие-то извинения, пытается вытереть торт, но только сильнее меня пачкает, потому что сама вся в креме. И при этом она ещё и смеётся, заливисто смеётся и все смеются вместе с ней, даже усатый бармен, подозрительно глядевший на нас когда мы танцевали. Всё так же периодически хохоча, она извиняется перед гостями и говорит о том, что мы отлучимся ненадолго, дабы привести себя в порядок. Звучит это всё как-то двусмысленно. Тащит меня за руку.
— Куда мы?
— Тут несколько кают, тебя надо отчистить!
Сама того не осознавая Катя выполняет моё заветное желание — остаться с ней наедине. Какая у неё горячая ладошка. Каюта маленькая, стены давят, да ещё и воздух тут, какой-то разреженный.
...
Она стояла на палубе теплохода. Женщина-сказка, женщина-фейерверк, женщина-блеск. Причём блеск в прямом смысле. На Кате было длинное золотистое, чуть расклешённое от колен платье, которое переливалось в свете заходящего солнца, так, что слепило глаза. Она прямо, как золотая рыбка — моя золотая рыбка. Как только её увидел, сразу возникло ощущение праздника, словно я — маленький мальчик в ночь перед новым годом. Мальчик, который все ещё верит, что добро всегда побеждает зло и мечтает совершить что-нибудь такое героическое. Победить дракона или соседского задиру Борьку, чтобы эта волшебная девочка, принцесса, обратила на него внимание. Катя замечает меня, улыбается, машет рукой. И я с удивлением отмечаю, что лыблюсь в ответ, как последний дурак. Когда подхожу ближе, она с детской непосредственностью бросается мне на шею.
— Женечка, с днем рождения!
Только вот, Женечке, сейчас совсем не до праздника. Меня, как током прострелило от её объятий, всё вздыбилось от её прикосновений. А может, ну его, этот день рождения и гостей. Перекинуть через плечо, утащить в каюту, в трюм, куда-нибудь и... и тут я замечаю шарики. Они везде: синие, красные, зеленые, белые, с забавными рожицами и сердечками, какие-то гирлянды и цветы из шариков. Они всюду. Шарики привязаны к бортам теплохода, просто стоят на палубе удерживаемые грузиками, они даже в капитанской рубке.
— Что за детский сад ты тут устроила!?
— Скажи красиво. Настоящий праздник. Мне понравилась, как работает это компания — «Воздушная радость». Всегда теперь к ним обращаться буду. Это мой подарок тебе. Нравится?
— Нет! — рычу я, — Ко мне придут серьёзные люди, начальник например.
Она снова надула губки.
— Женя, поверь мне, всем понравится.
— У тебя мания величия, ты считаешь себя всеми.
— Нет, просто у меня есть небольшой опыт в проведении торжеств. В каждом человеке, даже в твоём начальнике, живёт маленький ребенок, который хочет радоваться и веселиться.
Она оказалась права, всем действительно понравилось. Катя настоящая зажигалочка. Только при одном взгляде на неё, хотелось петь, плясать, хлопать в ладоши, играть в эти дурацкие конкурсы и смеяться, много-много смеяться. Все подходили ко мне и спрашивали — где я нашёл такое чудо. Она просто «чума» сказал мой лучший друг. Зачем я сразу соврал ему, что Катя практически замужем и у неё очень ревнивый жених?
...
Всё шло прекрасно, гости веселились и радовались. Радовался даже Женя — заливался смехом, хлопал в ладоши и танцевал. Сейчас мы с ним вместе танцуем. Он прижимает меня к себе близко-близко, причём одна рука замерла на грани приличия — ещё вроде бы на талии но... , а вторая, подозрительно близко подобралась к моей груди. Я никогда не пью, когда работаю, только делаю вид, чтобы поддержать тостующих. Однако, в его объятьях чувствую себя как-то необычно, словно я махом выпила два бокала моего любимого Асти-Мартини. Мне хочется сейчас творить глупости, причём глупости определенного характера — сексуального, даже развратного! Снять с него пиджак, рубашку, галстук, стащить с себя золотистое платье! Гости?! Убежать от гостей! Закрыться в каюте, трюме, где-нибудь... Прижаться к нему, целовать везде-везде, мурлыкать, как кошка во время течки, похотливо выпячивать свою попку и разводить ноги, как бы приглашая воспользоваться.
— У меня есть ещё один подарок для тебя.
— Да!? — от этого хриплого «да» в дрожь кинуло, — И что же это?
— Папа!!?
— Что?!!
В рыжем пузатеньком бармене, с гордостью и ревностью смотрящем на нас я узнала папу. Это первое мероприятие, которое мне пришлось организовывать самостоятельно, наверное, отец решил, как всегда, сам всё проконтролировать. А чтобы я не догадалась, не заметила его и не злилась, напялил парик и усы.
— Моя семья иногда меня душит.
— Как это связано с подарком?
С подарком это было никак не связано. О бог ты мой, подарок!
...
Вечер уже подходил к концу, а Катя куда-то исчезла. Я всё высматривал «золотую рыбку» в толпе танцующих, в сидящих за столами, даже сходил на нос корабля. Куда она подевалась? Какая она странная. Странные разговоры про подарок и семью. Может она на что-то обиделась? А ведь Катя была такая разомлевшая в моих руках, когда мы танцевали — разомлевшая, возбужденная, податливая.
Роль тамады взял на себя один из музыкантов.
— А теперь настало время сладкого, интригующего и волнующего. Дорогой именинник пройдите в центр зала.
Свет гаснет. Ого, какой огромный торт! И свечи. Судя по свечкам, стукнуло мне лет порядочно. Красиво, очень красиво, только если бы тут была моя золотая рыбка, если бы она улыбалась своей чарующей улыбкой, а свет свечей играл причудливыми бликами на её платье. Тогда было бы намного лучше — праздничнее, радостнее. Все поют «Хеппи бёздэй ту ю». Я задуваю свечи, всё ожидая, когда же вернется она... и тут вдруг — фейерверк, музыка! Моя «золотая рыбка» выскакивает из торта, улыбаясь во весь рот! От неожиданности я чуть не откусил себе язык. Катя сменила платье, на золотистую юбочку, едва прикрывающую попу, и такого же цвета бюстгальтер. Она улыбается, подмигивает, поздравляет с днём рожденья. А у меня сейчас одно единственное желание чтобы все гости провалились в трюм, исчезли, растворились, улетели на вертолете, ковре самолете, всё равно на чём. Хочу быть с ней один на один. Катя скосила глаза куда-то в сторону и почему-то покраснела. А потом неловко повернулась и вся эта конструкции вместе с ней начала заваливаться на меня. Она судорожно вцепилась в мои плечи. Падаем. Раздался дружный смех. Я весь в торте. Блин, угораздило же нанять эту дуру, следовало ожидать, что она всё испортит! С ее то неуклюжестью. Мы пытаемся подняться, барахтаемся на скользком полу. Снова падаем! Дружный хохот. Катя лепечет какие-то извинения, пытается вытереть торт, но только сильнее меня пачкает, потому что сама вся в креме. И при этом она ещё и смеётся, заливисто смеётся и все смеются вместе с ней, даже усатый бармен, подозрительно глядевший на нас когда мы танцевали. Всё так же периодически хохоча, она извиняется перед гостями и говорит о том, что мы отлучимся ненадолго, дабы привести себя в порядок. Звучит это всё как-то двусмысленно. Тащит меня за руку.
— Куда мы?
— Тут несколько кают, тебя надо отчистить!
Сама того не осознавая Катя выполняет моё заветное желание — остаться с ней наедине. Какая у неё горячая ладошка. Каюта маленькая, стены давят, да ещё и воздух тут, какой-то разреженный.