Осколки любви
прикасаясь к пациенту, даже если это была чужая форма жизни.
Нет, я не испытывала к нему ненависти. Ведь он был просто солдат, такой же, как и все мы. Он защищал свою Родину. Мы — свою...
***
— Акнамура!
— Да, мэм.
— Вас взяли на борт боевого корабля. Вы теперь находитесь в статусе воина-защитника Земли. Это понятно?
— Да, капитан!
— Почему Вы устроили драку в столовой?
— Меня оскорбили. Оскорбили память моего друга.
— Вы гомосексуалист? Нет, я не против. Однако, это порицается на моём корабле, где достаточно женщин для любви.
— Вовсе нет! Кто Вам сказал такое? Я не приверженец однополой любви. Под словом: «дружба», я понимаю совсем другое...
— Хорошо... Вас комиссовали из-за неадекватного поведения с сослуживцами?
— Не стоит вилять, Капитан. Давайте называть вещи своими именами. Меня комиссовали, признав больным шизофренией. Я представлял опасность для окружающих.
— Сейчас, когда от армады осталась горстка кораблей, это совершенно не важно. Вы готовы беспрекословно подчиняться приказам и не устраивать больше драк на моём корабле?
— Да, мэм. Я готов. Я обещаю, что этого не повторится...
— Тогда сдайте кристалл вашего друга. Я объявляю Вам 15 суток ареста за неадекватное поведение на корабле.
— Капитан, я не могу этого сделать. Кристалл — это как бы часть меня. Это мой талисман.
— Что ж, солдат, перед тобой стоит выбор. Или ты подчиняешься, или я выкину тебя за борт вместе с твоим талисманом. Как думаешь: сколько ты протянешь?
— Минут тридцать? Насколько мне хватит воздуха? — предположил солдат.
— Ни секунды! Я выкину тебя как мусор, без скафандра! Я не шучу. На моём корабле приказы не обсуждаются, а выполняются. Кристалл, солдат, — протянула руку Албесика.
Сутвен медленно расстегнул цепочку, обвивающую его шею, и, поцеловав кристалл, положил его на стол капитана.
— Ты точно не педик? — с сомнением разглядывая парня, поинтересовалась Джальба.
— Нет! — твёрдо ответил мужчина. — Мне нравятся женщины.
— Твоих слёз хватило для полной заправки транспортника. Это правда?
— Да, мэм. Правда! Но это ничего не значит. Я любил и люблю его как друга...
***
Камера представляла собой помещение два на три метра. Посредине стояла койка. В правом углу небольшой столик, слева, отгороженные шторкой, туалет и душевая.
Вдали послышались шаги. Двери не было, но заключённый не имел права выходить из камеры. Это был лёгкий режим. Заменить на средний было делом пяти минут.
Инсинтота приблизилась к камере и, усевшись на тёплый пол перед дверьми, извлекла из своей вместительной сумки бутылку спирта.
— Выпьешь? — спросила женщина.
— Да! Мне это сейчас необходимо, — мужчина присел на корточки перед «дверьми» и протянул стандартную кружку.
Девушка, наполнив кружку почти на треть, протянула её будущему любовнику. В её левой руке была груша в качестве закуски.
Инсинтота встала, разглядывая, как Акнамура расправляется с выпивкой:
— Теперь от твоих губ будет пахнуть грушей, — сказала она и стала медленно раздеваться.
— Но я не могу выйти?! — расстроился Сутвен.
— Зато я могу войти, — усмехнулась женщина и, сбросив последний предмет одежды, переступила порог.
— Скажи, только честно, тебя послала Капитан, чтобы проверить мою сексуальную ориентацию?
— Да! Меня послала Капитан. Но я с радостью это сделаю! Я давно хочу тебя. Ещё с того самого момента, когда учила завязывать шнурки...
— Но этого не может быть! Мы тогда были совсем детьми. Мы не понимали, что это значит.
— Может! Ещё как может! Да, мы не понимали... Но сейчас я это понимаю. Хочешь меня?
— Хочу! Ещё как хочу!
— Ну, так возьми?! Что тебе мешает?
Акнамура взял. То, что ему предлагали. Он был счастлив. Ему было плевать на войну. Он плевал на Капитана, которая усомнилась в его ориентации. Даже отсутствие кристалла его друга, коий покоился на дне ящика в столе командира, теперь не так сильно огорчало его. Рядом с ним лежала его женщина, тихонько посапывающая во сне. Её нежное плечо ласково касалось его плеча. Парень осторожно погладил её грудь, непокрытую одеялом. Девушка открыла глаза:
— Что, милый? Хочешь ещё?
— Нет, нет! Спи, моя девочка...
— Я уже выспалась, — ответила она, — Капитан послала меня не для проверки твоей ориентации, она послала меня, потому что ты единственный, кто может зайти в бокс к пришельцу и вылечить его.
— Я не парамедик, — улыбнулся Акнамура.
— Капитан другого мнения, — серьёзно посмотрев на любовника, сказала Инсинтота, — Ты готов сделать это?
— Я не знаю, — пожав плечами, ответил способный противостоять радиации, — получится ли это у меня?
— Но попробовать стоит, как думаешь? Стоит или нет?
— 8-
— Земляне не способны любить, — надменно заявила Томисианка.
— Почему это? — удивился Землянин, яростно почесываю бороду, словно там водились насекомые. — У нас на Земле почитают Любовь. Тому есть много примеров прошлого: Ромео и Джульетта, Тристан и Изольда, Макхонур и Диванни.
— Вы не способны к сопереживанию, соучастию. У вас нет хвостиков, — повернувшись спиной, инопланетянка продемонстрировала небольшой отросток, выглядывающий из её одежды.
— Зачем нам хвостики? — подивился Сутвен, для нас это атавизм.
— Ну, уж конечно, не помахивать, выражая свои пароксизмы довольства. Нам хвостики нужны для обмена экстрасенсорной перцептапции, — по-простому объяснила Люньдьен.
— Я ни черта не понял!? — разозлился Землянин. — Говори по-русски.
— Извини, словарь барахлит, — Томисианка убавила на пару делений восприимчивость и пояснила, — хвостики нам нужны для телепатического восприятия и слияния душ во время любовных танцев.
— Это типа антенн для передачи телепатических сигналов? — понял мужчина. — У нас это есть, но расположено спереди.
— Покажи, — потребовала женщина.
— Только после Вас, сударыня, — усмехнулся человек.
— Нет проблем, — томисианка отстегнула застёжку, и накидка плавно заструилась по её обнажённому телу.
Землянин залюбовался острогрудьем чужой. Её фосфоресцирующие холмы переливались прожилками вен, меняющимися в такт музыки тела. Оба изумрудных соска ярко горели, как два драгоценных камня, призывая к любострасти. Пупка не было, плоский живот венчал симпатичный треугольник ярко-алой поросли, скрывающий вожделеемое.
«Похоже, они не живородящие?» — подумалось землянину: «Тогда яйцекладущие, что ли?». Задание переставало ему нравиться. Он согласился совокупиться с инопланетянкой ради прекращения этой убийственной войны меж двух рас во имя Мира. Но не с птицей же?
— Я не птица! — возмутилась Люньдьен. — Мы живородящие и млекопитающиеся, как и вы. Зачем же мне, по-твоему, грудь?
— Ты читаешь мои мысли! — вновь разозлился Сутвен, но одежду снял, демонстрируя любовный и телепатический отросток.
— А ты не можешь, не способен? — очаровательно улыбнулась женщина, эротически поводя всем телом.
— Могу, но это претит моей морали, — ответил, мужчина, однако открыл свой канал восприятия.
Они приблизились. Их губы и языки стали пробовать на вкус чужие тела. Мысли закружились блестящими спиралями и стали сливаться, образуя замысловатые
Нет, я не испытывала к нему ненависти. Ведь он был просто солдат, такой же, как и все мы. Он защищал свою Родину. Мы — свою...
***
— Акнамура!
— Да, мэм.
— Вас взяли на борт боевого корабля. Вы теперь находитесь в статусе воина-защитника Земли. Это понятно?
— Да, капитан!
— Почему Вы устроили драку в столовой?
— Меня оскорбили. Оскорбили память моего друга.
— Вы гомосексуалист? Нет, я не против. Однако, это порицается на моём корабле, где достаточно женщин для любви.
— Вовсе нет! Кто Вам сказал такое? Я не приверженец однополой любви. Под словом: «дружба», я понимаю совсем другое...
— Хорошо... Вас комиссовали из-за неадекватного поведения с сослуживцами?
— Не стоит вилять, Капитан. Давайте называть вещи своими именами. Меня комиссовали, признав больным шизофренией. Я представлял опасность для окружающих.
— Сейчас, когда от армады осталась горстка кораблей, это совершенно не важно. Вы готовы беспрекословно подчиняться приказам и не устраивать больше драк на моём корабле?
— Да, мэм. Я готов. Я обещаю, что этого не повторится...
— Тогда сдайте кристалл вашего друга. Я объявляю Вам 15 суток ареста за неадекватное поведение на корабле.
— Капитан, я не могу этого сделать. Кристалл — это как бы часть меня. Это мой талисман.
— Что ж, солдат, перед тобой стоит выбор. Или ты подчиняешься, или я выкину тебя за борт вместе с твоим талисманом. Как думаешь: сколько ты протянешь?
— Минут тридцать? Насколько мне хватит воздуха? — предположил солдат.
— Ни секунды! Я выкину тебя как мусор, без скафандра! Я не шучу. На моём корабле приказы не обсуждаются, а выполняются. Кристалл, солдат, — протянула руку Албесика.
Сутвен медленно расстегнул цепочку, обвивающую его шею, и, поцеловав кристалл, положил его на стол капитана.
— Ты точно не педик? — с сомнением разглядывая парня, поинтересовалась Джальба.
— Нет! — твёрдо ответил мужчина. — Мне нравятся женщины.
— Твоих слёз хватило для полной заправки транспортника. Это правда?
— Да, мэм. Правда! Но это ничего не значит. Я любил и люблю его как друга...
***
Камера представляла собой помещение два на три метра. Посредине стояла койка. В правом углу небольшой столик, слева, отгороженные шторкой, туалет и душевая.
Вдали послышались шаги. Двери не было, но заключённый не имел права выходить из камеры. Это был лёгкий режим. Заменить на средний было делом пяти минут.
Инсинтота приблизилась к камере и, усевшись на тёплый пол перед дверьми, извлекла из своей вместительной сумки бутылку спирта.
— Выпьешь? — спросила женщина.
— Да! Мне это сейчас необходимо, — мужчина присел на корточки перед «дверьми» и протянул стандартную кружку.
Девушка, наполнив кружку почти на треть, протянула её будущему любовнику. В её левой руке была груша в качестве закуски.
Инсинтота встала, разглядывая, как Акнамура расправляется с выпивкой:
— Теперь от твоих губ будет пахнуть грушей, — сказала она и стала медленно раздеваться.
— Но я не могу выйти?! — расстроился Сутвен.
— Зато я могу войти, — усмехнулась женщина и, сбросив последний предмет одежды, переступила порог.
— Скажи, только честно, тебя послала Капитан, чтобы проверить мою сексуальную ориентацию?
— Да! Меня послала Капитан. Но я с радостью это сделаю! Я давно хочу тебя. Ещё с того самого момента, когда учила завязывать шнурки...
— Но этого не может быть! Мы тогда были совсем детьми. Мы не понимали, что это значит.
— Может! Ещё как может! Да, мы не понимали... Но сейчас я это понимаю. Хочешь меня?
— Хочу! Ещё как хочу!
— Ну, так возьми?! Что тебе мешает?
Акнамура взял. То, что ему предлагали. Он был счастлив. Ему было плевать на войну. Он плевал на Капитана, которая усомнилась в его ориентации. Даже отсутствие кристалла его друга, коий покоился на дне ящика в столе командира, теперь не так сильно огорчало его. Рядом с ним лежала его женщина, тихонько посапывающая во сне. Её нежное плечо ласково касалось его плеча. Парень осторожно погладил её грудь, непокрытую одеялом. Девушка открыла глаза:
— Что, милый? Хочешь ещё?
— Нет, нет! Спи, моя девочка...
— Я уже выспалась, — ответила она, — Капитан послала меня не для проверки твоей ориентации, она послала меня, потому что ты единственный, кто может зайти в бокс к пришельцу и вылечить его.
— Я не парамедик, — улыбнулся Акнамура.
— Капитан другого мнения, — серьёзно посмотрев на любовника, сказала Инсинтота, — Ты готов сделать это?
— Я не знаю, — пожав плечами, ответил способный противостоять радиации, — получится ли это у меня?
— Но попробовать стоит, как думаешь? Стоит или нет?
— 8-
— Земляне не способны любить, — надменно заявила Томисианка.
— Почему это? — удивился Землянин, яростно почесываю бороду, словно там водились насекомые. — У нас на Земле почитают Любовь. Тому есть много примеров прошлого: Ромео и Джульетта, Тристан и Изольда, Макхонур и Диванни.
— Вы не способны к сопереживанию, соучастию. У вас нет хвостиков, — повернувшись спиной, инопланетянка продемонстрировала небольшой отросток, выглядывающий из её одежды.
— Зачем нам хвостики? — подивился Сутвен, для нас это атавизм.
— Ну, уж конечно, не помахивать, выражая свои пароксизмы довольства. Нам хвостики нужны для обмена экстрасенсорной перцептапции, — по-простому объяснила Люньдьен.
— Я ни черта не понял!? — разозлился Землянин. — Говори по-русски.
— Извини, словарь барахлит, — Томисианка убавила на пару делений восприимчивость и пояснила, — хвостики нам нужны для телепатического восприятия и слияния душ во время любовных танцев.
— Это типа антенн для передачи телепатических сигналов? — понял мужчина. — У нас это есть, но расположено спереди.
— Покажи, — потребовала женщина.
— Только после Вас, сударыня, — усмехнулся человек.
— Нет проблем, — томисианка отстегнула застёжку, и накидка плавно заструилась по её обнажённому телу.
Землянин залюбовался острогрудьем чужой. Её фосфоресцирующие холмы переливались прожилками вен, меняющимися в такт музыки тела. Оба изумрудных соска ярко горели, как два драгоценных камня, призывая к любострасти. Пупка не было, плоский живот венчал симпатичный треугольник ярко-алой поросли, скрывающий вожделеемое.
«Похоже, они не живородящие?» — подумалось землянину: «Тогда яйцекладущие, что ли?». Задание переставало ему нравиться. Он согласился совокупиться с инопланетянкой ради прекращения этой убийственной войны меж двух рас во имя Мира. Но не с птицей же?
— Я не птица! — возмутилась Люньдьен. — Мы живородящие и млекопитающиеся, как и вы. Зачем же мне, по-твоему, грудь?
— Ты читаешь мои мысли! — вновь разозлился Сутвен, но одежду снял, демонстрируя любовный и телепатический отросток.
— А ты не можешь, не способен? — очаровательно улыбнулась женщина, эротически поводя всем телом.
— Могу, но это претит моей морали, — ответил, мужчина, однако открыл свой канал восприятия.
Они приблизились. Их губы и языки стали пробовать на вкус чужие тела. Мысли закружились блестящими спиралями и стали сливаться, образуя замысловатые