Эротические похождения Виталика и его двух подружек Ирочек
довёл девушку до экстаза.
Почувствовав шаловливые ручки своей избранницы, ухватившееся за его железобетонный болт и ввинчивая оный в гайку Швабры, он понял, что стыду здесь не место и нежно целуя губы своей избранницы, возвратно поступательными движениями своего торса и выдающегося предмета на нём, попытался воссоздать пресловутые эндорфины в мозгу раненой.
Мартиша, совершенно позабыв о ране, подмахивала с такой скоростью, будто под её прекраснобулковой попой лежал ёжик или африканский кактус. Эндорфины, так и сочились из её лона, заставляя парня повизгивать, как издыхающая мышь в лапах игривого кота. Швабра, же, между тем, зациклившись на двух буквенном междометии: «уй!», иногда, правда, произнося непонятное: «ойёо», двигалась со скоростью скорострельной семисот зарядной пушки.
Её товарка, просунув игривую ручку между любовниками, синхронно тискала мраморногрудость и вишнесосковость подруги, привнося дополнительные выбросы эндорфинности. Другой рукой, не забывая о себе, она играла симфонию любви на своём инструменте.
Наконец, не выдержав таких издевательств, ручник соскочил из тормозного положения и Рафик, трясясь и стеная в такт фрикциям влюблённых, покатился в неизвестность. Врезавшись в одинокостоявшую сосну, он опоздал... Любовники, уже закончили хоровод страстей и тяжело дыша, предавались любованиям ярких звёзд и хитрюгой, месяцем, подглядывающим за эротическими плясками.
— Ну, силён бродяга, — ласково пихая локтём под бок Виталика, заявила Мартиша. От чего, тот неожиданно ойкнул.
— Есть ещё эндорфин, в эндорфиницах, — нежно ухватив за яйца парня и подёргивая и покачивая их в разные стороны, рассмеялась Ирочка.
— Эй-ей, больно же! — взвыл любовник.
— Трахнешь меня ещё раз?
— Конечно, только отпусти...
— Ладно, отдыхай... минут 10, — помолчав, расхохоталась Белокурочка.
Минут через десять все спали беспробудным сном. Наутро, проснувшись от запаха дыма и чего то вкуснячего, Виталик, быстро помывшись в близ лежащем ручье, позавтракал завтраком, посланным им, Рафиком, поинтересовался, далеко ли им ещё ехать.
Километров 700, — пояснила, Бела, — Сегодня ты за водилу.
Вырулив на шоссе, Виталий погнал с максимальной скоростью. Девчонки щебетали на заднем сидение, вспоминая о золотых денёчках, проведенных вместе.
Подъезжая к знакомому посту ГАИ, троица была остановлена знакомым гайцем. Дико извиняясь, что вновь попутал стрелы, тот дал им зелёный свет.
— Что-то мне подсказывает, засланец он, — сказал Виталик. Только на кого работает? На Витальича или Долдона, непонятно.
— Скорее всего, на обоих, — усмехнулась Мартиша.
На перекрёстке, ведущем в город, их поджидала кавалькада из пяти машин. Из второй вышел толстяк, сопровождаемый Шварцем.
В руках последнего, по обыкновению, располагалась Берета.
— Ну и где мой чемоданчик? — поинтересовался толстяк.
— Вот, — передавая Жирдяю кейс, сказал Виталик.
— Бела, ну-ка открой.
Белокурочка, быстро набрав известную комбинацию, открыла кейс.
— Вроде всё на месте, — усмехнулся толстяк, — Рассчитайся с ним, кивнув Шварцу, — Сказал Виталич.
Сунув Берету под мышку, Шварценеггер, отслюнявил означенную сумму.
— А ты значится, Мартиша? Или по-другому Швабра, — зло поинтересовался бандит у стоявшей чуть поодаль брюнетки.
— Да, так и есть, — тихо произнесла девушка.
— Виталич, дозволь, я её кокну, — по обыкновению, попросил Шварц.
— Успеется! И убери пушку, а то я тебе...
— Виталич. Она нам сильно помогала, может, простишь её? — Подобострастно попросила Бела.
— А ты, сучка, тоже скурвилась. Наслышан, о ваших похождениях, — гневно поглядывая на троицу, сказал Жирдяй, — платите и уматывайте своей дорогой, нет у вас, от меня поддержки. Толстяк назвал сумму в пять раз большую полученную Виталиком за чемоданчик. Парень, нырнув в машину, присовокупил все деньги, украденные им из сейфа Долдона.
— Виталич. Чуток не хватает. Пересчитав бабки — сказал Шварц.
— Отдадут. Куда на хрен денутся. Трёх дней думаю, вам хватит, а потом на счётчик поставлю. Сверим, часы. Через три дня, на том же месте в тот же час. И не опаздывайте! Не, люблю я, этого!
Когда кавалькада скрылась за горизонтом, Ирочка поинтересовалась:
— Ты хоть на бензин оставил?
— Нет, все отдал...
— У меня немного есть, — подала голос Мартиша. Какой ты, всё-таки милый, — нежно целуя Виталика, сказала Швабра, — зря я отказалась, выйти за тебя.
— О чём это, она? — непонимающе, поинтересовался парень.
— До неё, наконец, начинает доходить, что слово «дружба», не пустой звук, а деньги, всего лишь бумажки. Я права? Швабра...
— Права... — опустив голову, — сказала брюнетка.
— На повестке дня одна фигня, — заявила Белокурочка, продать Рафик на разбор.
— Зачем, это? — удивился Виталик, — хорошая же машина и стёкла бронебойные
— У нас нет крыши, ни Жирдяй, ни Долдон, нас не отмазывают.
Через два часа троица, получив 200 штук, отправилась к Ирочке на законсервированную хату. Вместе с Мартишиным полтинником, это была всего четверть, недостающей суммы.
— Где ж нам достать, ещё 750 штук баксов? — поинтересовался парень.
— Банк грабанём, — спокойно сказала Ирочка, открывая спрятанный за фальшь стеной арсенал.
Чего там только не было! Наганы с Макаровыми, Узи с Калашниковыми. Стечкины, были прикреплены рядом с Ремингтонами и ракетными установками. Гранаты всевозможных размеров и расцветок.
— Ни-фи-га-се-бе, — протянул Виталик, вот это да! В жизни не видел столько оружия, — для чего это, тебе?
— Когда то, давным-давно, Марто"вская Ириша, ещё не додумалась сократить своё имя до Мартиша, усмехнулась Белокурочка, — мы с ней помаленьку, собирали этот арсенал...
— Так, ты тоже, Ирочка?!
— Может, не будем ворошить прошлое? — скривилась Ирочка 2.
Взяв, пару Смит Вессонов и помповое ружьё с кучей патронов, Швабра, принялась, проверять снаряжение.
— Ладно, не будем! — отцепляя пару ракетных установок, сказала Бела.
Виталик, снял с гвоздиков четыре Стечкина и Калашников.
— Ты пользоваться то умеешь? — усмехнулась блонди.
— Умею, — парень открыл сумку Ирочки и нарисовал помадой небольшую точку. Затем, прикрутив глушитель, он подошёл к противоположной стене и, повернувшись спиной, громко досчитав до пяти, резко развернулся, трижды выстрелив, положил все пули одна в одну в точку на стене.
— Ахренеть! — воскликнула Мартиша, — Вот это да! Где ты так научился?
— У дяди на стрельбище два года не вылезал.
— А ножи? — Передавая заточенные пластины, спросила Ирочка.
— Тоже... — Не успел договорить боевик, звонок в дверь всполошил всех.
Пока парень с девушкой закрывали арсенал, брюнетка пошла, открывать дверь. В комнату ввалились два Долдоновских крепыша. Перебивая друг, друга, они пояснили, что, его Долговязость, очень зол на друзей и если в течение 10 дней, три ляма, не будут у него на столе, то его Худосочность, обещается обуть всех в бетонные сапоги и сбросить в ревущие воды Енисея.
— Мы ничего против вас не имеем, просто пришли, довести до вашего сведения, — скороговоркой довершил свою пространную речь, крепыш, лицо которого было значительно
Почувствовав шаловливые ручки своей избранницы, ухватившееся за его железобетонный болт и ввинчивая оный в гайку Швабры, он понял, что стыду здесь не место и нежно целуя губы своей избранницы, возвратно поступательными движениями своего торса и выдающегося предмета на нём, попытался воссоздать пресловутые эндорфины в мозгу раненой.
Мартиша, совершенно позабыв о ране, подмахивала с такой скоростью, будто под её прекраснобулковой попой лежал ёжик или африканский кактус. Эндорфины, так и сочились из её лона, заставляя парня повизгивать, как издыхающая мышь в лапах игривого кота. Швабра, же, между тем, зациклившись на двух буквенном междометии: «уй!», иногда, правда, произнося непонятное: «ойёо», двигалась со скоростью скорострельной семисот зарядной пушки.
Её товарка, просунув игривую ручку между любовниками, синхронно тискала мраморногрудость и вишнесосковость подруги, привнося дополнительные выбросы эндорфинности. Другой рукой, не забывая о себе, она играла симфонию любви на своём инструменте.
Наконец, не выдержав таких издевательств, ручник соскочил из тормозного положения и Рафик, трясясь и стеная в такт фрикциям влюблённых, покатился в неизвестность. Врезавшись в одинокостоявшую сосну, он опоздал... Любовники, уже закончили хоровод страстей и тяжело дыша, предавались любованиям ярких звёзд и хитрюгой, месяцем, подглядывающим за эротическими плясками.
— Ну, силён бродяга, — ласково пихая локтём под бок Виталика, заявила Мартиша. От чего, тот неожиданно ойкнул.
— Есть ещё эндорфин, в эндорфиницах, — нежно ухватив за яйца парня и подёргивая и покачивая их в разные стороны, рассмеялась Ирочка.
— Эй-ей, больно же! — взвыл любовник.
— Трахнешь меня ещё раз?
— Конечно, только отпусти...
— Ладно, отдыхай... минут 10, — помолчав, расхохоталась Белокурочка.
Минут через десять все спали беспробудным сном. Наутро, проснувшись от запаха дыма и чего то вкуснячего, Виталик, быстро помывшись в близ лежащем ручье, позавтракал завтраком, посланным им, Рафиком, поинтересовался, далеко ли им ещё ехать.
Километров 700, — пояснила, Бела, — Сегодня ты за водилу.
Вырулив на шоссе, Виталий погнал с максимальной скоростью. Девчонки щебетали на заднем сидение, вспоминая о золотых денёчках, проведенных вместе.
Подъезжая к знакомому посту ГАИ, троица была остановлена знакомым гайцем. Дико извиняясь, что вновь попутал стрелы, тот дал им зелёный свет.
— Что-то мне подсказывает, засланец он, — сказал Виталик. Только на кого работает? На Витальича или Долдона, непонятно.
— Скорее всего, на обоих, — усмехнулась Мартиша.
На перекрёстке, ведущем в город, их поджидала кавалькада из пяти машин. Из второй вышел толстяк, сопровождаемый Шварцем.
В руках последнего, по обыкновению, располагалась Берета.
— Ну и где мой чемоданчик? — поинтересовался толстяк.
— Вот, — передавая Жирдяю кейс, сказал Виталик.
— Бела, ну-ка открой.
Белокурочка, быстро набрав известную комбинацию, открыла кейс.
— Вроде всё на месте, — усмехнулся толстяк, — Рассчитайся с ним, кивнув Шварцу, — Сказал Виталич.
Сунув Берету под мышку, Шварценеггер, отслюнявил означенную сумму.
— А ты значится, Мартиша? Или по-другому Швабра, — зло поинтересовался бандит у стоявшей чуть поодаль брюнетки.
— Да, так и есть, — тихо произнесла девушка.
— Виталич, дозволь, я её кокну, — по обыкновению, попросил Шварц.
— Успеется! И убери пушку, а то я тебе...
— Виталич. Она нам сильно помогала, может, простишь её? — Подобострастно попросила Бела.
— А ты, сучка, тоже скурвилась. Наслышан, о ваших похождениях, — гневно поглядывая на троицу, сказал Жирдяй, — платите и уматывайте своей дорогой, нет у вас, от меня поддержки. Толстяк назвал сумму в пять раз большую полученную Виталиком за чемоданчик. Парень, нырнув в машину, присовокупил все деньги, украденные им из сейфа Долдона.
— Виталич. Чуток не хватает. Пересчитав бабки — сказал Шварц.
— Отдадут. Куда на хрен денутся. Трёх дней думаю, вам хватит, а потом на счётчик поставлю. Сверим, часы. Через три дня, на том же месте в тот же час. И не опаздывайте! Не, люблю я, этого!
Когда кавалькада скрылась за горизонтом, Ирочка поинтересовалась:
— Ты хоть на бензин оставил?
— Нет, все отдал...
— У меня немного есть, — подала голос Мартиша. Какой ты, всё-таки милый, — нежно целуя Виталика, сказала Швабра, — зря я отказалась, выйти за тебя.
— О чём это, она? — непонимающе, поинтересовался парень.
— До неё, наконец, начинает доходить, что слово «дружба», не пустой звук, а деньги, всего лишь бумажки. Я права? Швабра...
— Права... — опустив голову, — сказала брюнетка.
— На повестке дня одна фигня, — заявила Белокурочка, продать Рафик на разбор.
— Зачем, это? — удивился Виталик, — хорошая же машина и стёкла бронебойные
— У нас нет крыши, ни Жирдяй, ни Долдон, нас не отмазывают.
Через два часа троица, получив 200 штук, отправилась к Ирочке на законсервированную хату. Вместе с Мартишиным полтинником, это была всего четверть, недостающей суммы.
— Где ж нам достать, ещё 750 штук баксов? — поинтересовался парень.
— Банк грабанём, — спокойно сказала Ирочка, открывая спрятанный за фальшь стеной арсенал.
Чего там только не было! Наганы с Макаровыми, Узи с Калашниковыми. Стечкины, были прикреплены рядом с Ремингтонами и ракетными установками. Гранаты всевозможных размеров и расцветок.
— Ни-фи-га-се-бе, — протянул Виталик, вот это да! В жизни не видел столько оружия, — для чего это, тебе?
— Когда то, давным-давно, Марто"вская Ириша, ещё не додумалась сократить своё имя до Мартиша, усмехнулась Белокурочка, — мы с ней помаленьку, собирали этот арсенал...
— Так, ты тоже, Ирочка?!
— Может, не будем ворошить прошлое? — скривилась Ирочка 2.
Взяв, пару Смит Вессонов и помповое ружьё с кучей патронов, Швабра, принялась, проверять снаряжение.
— Ладно, не будем! — отцепляя пару ракетных установок, сказала Бела.
Виталик, снял с гвоздиков четыре Стечкина и Калашников.
— Ты пользоваться то умеешь? — усмехнулась блонди.
— Умею, — парень открыл сумку Ирочки и нарисовал помадой небольшую точку. Затем, прикрутив глушитель, он подошёл к противоположной стене и, повернувшись спиной, громко досчитав до пяти, резко развернулся, трижды выстрелив, положил все пули одна в одну в точку на стене.
— Ахренеть! — воскликнула Мартиша, — Вот это да! Где ты так научился?
— У дяди на стрельбище два года не вылезал.
— А ножи? — Передавая заточенные пластины, спросила Ирочка.
— Тоже... — Не успел договорить боевик, звонок в дверь всполошил всех.
Пока парень с девушкой закрывали арсенал, брюнетка пошла, открывать дверь. В комнату ввалились два Долдоновских крепыша. Перебивая друг, друга, они пояснили, что, его Долговязость, очень зол на друзей и если в течение 10 дней, три ляма, не будут у него на столе, то его Худосочность, обещается обуть всех в бетонные сапоги и сбросить в ревущие воды Енисея.
— Мы ничего против вас не имеем, просто пришли, довести до вашего сведения, — скороговоркой довершил свою пространную речь, крепыш, лицо которого было значительно