Вот такая первая любовь. Часть 2
Попав домой, долго не мог уснуть, переживая случившееся. Радость и даже гордость переполняла меня. Наконец это произошло и с какой женщиной! Мне хотелось вновь и вновь испытать это неземное чувство. Но теперь уже по-другому. Мне хотелось сделать это так, как описывалось в любовных романах. Целовать каждую клеточку обожаемого мной тела и доставить ей наслаждение не один раз, а много. Замечтавшись до одурения, я не выдержал и вновь занялся мастурбацией, представляя, как это делаю со своей женщиной. Разрядившись, мне стало стыдно. Я подумал, что пора это прекратить, направить свою неуёмную сексуальную энергию в правильное русло в настоящую любовь к своей женщине.
Уже рассветало, когда, наконец, забылся тревожным сном. Во сне мне приснилась Олеська, она осуждающе смотрела на меня и что-то гневно выговаривала. Проснувшись, мне стало неуютно. Я не знал, какую мне теперь выбрать линию поведения со своей подругой, после случившегося с её мамой. Я боялся, что она враз догадается о наших теперешних отношениях. Такова была особенность моего характера. Моё лицо можно было читать, как открытую книгу. А подруга знала меня не один год. Ей бы не составило труда, догадаться, что меня сейчас сильно удручает и тревожит.
Кажется, мои мысли материализовались. В прихожей раздался телефонный звонок.
— Гоша! Хватит дрыхнуть. Тебя Олеся к телефону, — крикнула мама.
Выскочил из комнаты, на ходу натягивая штаны:
— Мам я давно не сплю! — поднимая трубку, крикнул я на кухню
— Жорик, — прожурчал нежный голосок Олеськи, — чем занимаешься?
— Давлю матрас со всей силы, — рассмеялся я, — А ты?
— Мы с мамой собираемся шопогулять, сказала она своё любимое словечко, — Я скоро уезжаю к родне в Лермонтово на Чёрное Море, представляешь?!
— А-фи-геть, — вот тебе повезло! Поздравляю. Возьмёшь меня с собой? — пошутил я.
— Конечно! — понимая шутку, ответила подруга, — спрячу в чемодане.
— Куда это ты собрался? — заглядывая в прихожую, поинтересовалась моя мама.
— Мам! А подслушивать не хорошо! — заныл я, — я никуда не собираюсь — это Олеська...
Мы ещё поболтали с ней о том, о сём. Я выяснил, что она едет без своей мамы с какими-то родственниками из нашего города. Моё сердце пело от счастья — моим мечтам, кажется, суждено было сбыться. Мы целый месяц могли провести с Нюсей совершенно одни, предоставленные самим себе. Я назвал этот месяц про себя: «медовым». Быстро позавтракав, выбежал во двор и там, спрятавшись в куще разлапистых деревьев, стал трезвонить Нюсе. На той стороне трубки слышался плеск воды.
— Я в ванной, — объяснила мама Олеси, — говори громче Жорик.
— Я тебя люблю! — внезапно сказал влюблённый по уши юноша.
Я живо представил, как она в ванной совершенно голая и мне захотелось оказаться рядом с ней, нежно поглаживая запенёнными руками её прекрасное тело и волосы, наслаждаясь вдвоём.
— Ах... , — только и сказала женщина.
Я отчётливо слышал её дыхание и струи воды, омывающие её божественное тело. Грёзы не отпускали меня. Тогда я стал живоописать, как я это сейчас вижу и представляю. Подробно описывая, как бы намыливал её волосы, спинку, ножки. Как бы гладил её попочку и грудь, покрывая поцелуями её прекрасное лицо и шею. Поток красноречия изливался из моего рта в телефонную трубку. Она только томно вздыхала. К концу моего рассказа, Нюся застонала и тихонько вскрикнула. Затем она, немного отдышавшись, сказала:
— Ну, Жорик! Ты не поверишь, я просто улетела от твоего рассказа. Это прям как секс по телефону, какой-то, — и положила трубку, вероятно сильно засмущавшись.
Я пробовал ещё позвонить ей, но она строго-настрого запретили это делать, пока её доча ещё здесь.
— Ты должен, обязательно прийти и проводить её в поездку... это не обсуждается! — сказала она мне однажды, — иначе у нас ничего не будет...
Сменив джинсу на костюм, молодой человек вооружённый букетом цветов из пяти малиновых роз, отправился в городской аэропорт. Он был здоровски похож на жениха отпадной девчонки, но женихом в реальности не являлся. Это чувствовалось во всём. И его подруга не верила в это. Всё же она приняла цветы, ласково поцеловала меня в щёчку и попросила сильно не скучать. Передав маме цветы, Олеська попросила их поставить в вазу: «Ну, в ту, мам, красненькую, которую ты любишь... Они долго не завянут. А мне в самолёте они совсем ни к чему. Жорик, ты же не будешь сердиться?». Жорик и не думал сердиться. Благосклонно кивнув головой, он исполнил свой дружеский долг — проводил до «трапа самолёта» невесту... А невесту, ли?
Был первый час ночи. Мы шли с моей женщиной по пустынным улицам города. В одной руке она держала цветы, подаренные её, а в другой мою руку. Мы держались за руки, словно школьник и школьница. Это было так прекрасно и мне даже не верилось.
— Господи, Жорик, ты ведь ещё мальчишка, — останавливаясь и нежно целуя меня в щёку, — сказала Нюся.
— А ты, как девчонка... Моя девчонка! — нежно целуя её в губы, сказал я.
— Правда? — её глаза светились так сильно, что мне показалось, они затмевали свет уличных фонарей.
— Правда, моя девочка, — подтвердил влюблённый юноша, — мы идём к тебе?
— Нет, — погрустнела женщина. Я боюсь соседку... Ну, ты знаешь о ком я. Эта сука изваляет тебя в грязи... потом не отмоешься... Милый, ты должен меня понять. Я не перенесу позора.
Я понял её. В каждом доме, есть старая карга, которая следит за всеми, кто, что ест, с кем спит, а потом докладывает сердобольным соседкам. Эти бабушки — божьи одуванчики, любят перемывать всем косточки. Анастасия панически боялась всяческого рода кривотолки.
— Я что-нибудь придумаю, любимая, — пообещал я, — хочу, чтобы этот месяц ты запомнила на всю жизнь... наш медовый месяц.
— Боже! — подняв руки к небу, вскричала моя любовь, — скинь мне 20 лет. Хочу стать ровесницей моего возлюбленного!
Яркая молния озарила своей вспышкой небо, пошёл сильный дождь. Прогремел запоздалый гром. Мы, промокшие насквозь — ничто не предвещало дождя, бегом догнали автобус и, вскочив в него чуть ли не на ходу, отправились домой...
— Мам... Я у тёти Насти... Олеську проводили... Я тебя разбудил? Извини... Моя одежда в стиралке... Где буду спать? В Олеськиной комнате... Да, знаю, знаю! Нарушение частной территории... Ну, не на кухне же ложится? Спокойной ночи, мам... извини, что разбудил...
Мы были в ванной. Тёплые струи воды ласкали тела двух влюблённых сердец. Я гладил её волосы. Как тогда в своих грёзах, рассказанных по телефону. Её груди, вряд ли отличались от девичьих. Её кожа была как у 18-ти летней. Не знай, Бог ли «скинул» ей 20 лет, или она была такой молодой. Но я видел в ней свою ровесницу и обращался с ней как с ровесницей.
Нежно касаясь её грудей, проводил круговыми движениями руками. Её соски сменили цвет на малиновый и набухли, как те розы, что стояли в красненькой вазе. Малиновые розы... у меня тоже кое-что стало малиновым и набухло. Это что-то источало жар моего сердца, но моя любовь не видела этого. Она закрыла глаза и плыла по реке наслаждения. Я ласково гладил её прелестную
Уже рассветало, когда, наконец, забылся тревожным сном. Во сне мне приснилась Олеська, она осуждающе смотрела на меня и что-то гневно выговаривала. Проснувшись, мне стало неуютно. Я не знал, какую мне теперь выбрать линию поведения со своей подругой, после случившегося с её мамой. Я боялся, что она враз догадается о наших теперешних отношениях. Такова была особенность моего характера. Моё лицо можно было читать, как открытую книгу. А подруга знала меня не один год. Ей бы не составило труда, догадаться, что меня сейчас сильно удручает и тревожит.
Кажется, мои мысли материализовались. В прихожей раздался телефонный звонок.
— Гоша! Хватит дрыхнуть. Тебя Олеся к телефону, — крикнула мама.
Выскочил из комнаты, на ходу натягивая штаны:
— Мам я давно не сплю! — поднимая трубку, крикнул я на кухню
— Жорик, — прожурчал нежный голосок Олеськи, — чем занимаешься?
— Давлю матрас со всей силы, — рассмеялся я, — А ты?
— Мы с мамой собираемся шопогулять, сказала она своё любимое словечко, — Я скоро уезжаю к родне в Лермонтово на Чёрное Море, представляешь?!
— А-фи-геть, — вот тебе повезло! Поздравляю. Возьмёшь меня с собой? — пошутил я.
— Конечно! — понимая шутку, ответила подруга, — спрячу в чемодане.
— Куда это ты собрался? — заглядывая в прихожую, поинтересовалась моя мама.
— Мам! А подслушивать не хорошо! — заныл я, — я никуда не собираюсь — это Олеська...
Мы ещё поболтали с ней о том, о сём. Я выяснил, что она едет без своей мамы с какими-то родственниками из нашего города. Моё сердце пело от счастья — моим мечтам, кажется, суждено было сбыться. Мы целый месяц могли провести с Нюсей совершенно одни, предоставленные самим себе. Я назвал этот месяц про себя: «медовым». Быстро позавтракав, выбежал во двор и там, спрятавшись в куще разлапистых деревьев, стал трезвонить Нюсе. На той стороне трубки слышался плеск воды.
— Я в ванной, — объяснила мама Олеси, — говори громче Жорик.
— Я тебя люблю! — внезапно сказал влюблённый по уши юноша.
Я живо представил, как она в ванной совершенно голая и мне захотелось оказаться рядом с ней, нежно поглаживая запенёнными руками её прекрасное тело и волосы, наслаждаясь вдвоём.
— Ах... , — только и сказала женщина.
Я отчётливо слышал её дыхание и струи воды, омывающие её божественное тело. Грёзы не отпускали меня. Тогда я стал живоописать, как я это сейчас вижу и представляю. Подробно описывая, как бы намыливал её волосы, спинку, ножки. Как бы гладил её попочку и грудь, покрывая поцелуями её прекрасное лицо и шею. Поток красноречия изливался из моего рта в телефонную трубку. Она только томно вздыхала. К концу моего рассказа, Нюся застонала и тихонько вскрикнула. Затем она, немного отдышавшись, сказала:
— Ну, Жорик! Ты не поверишь, я просто улетела от твоего рассказа. Это прям как секс по телефону, какой-то, — и положила трубку, вероятно сильно засмущавшись.
Я пробовал ещё позвонить ей, но она строго-настрого запретили это делать, пока её доча ещё здесь.
— Ты должен, обязательно прийти и проводить её в поездку... это не обсуждается! — сказала она мне однажды, — иначе у нас ничего не будет...
Сменив джинсу на костюм, молодой человек вооружённый букетом цветов из пяти малиновых роз, отправился в городской аэропорт. Он был здоровски похож на жениха отпадной девчонки, но женихом в реальности не являлся. Это чувствовалось во всём. И его подруга не верила в это. Всё же она приняла цветы, ласково поцеловала меня в щёчку и попросила сильно не скучать. Передав маме цветы, Олеська попросила их поставить в вазу: «Ну, в ту, мам, красненькую, которую ты любишь... Они долго не завянут. А мне в самолёте они совсем ни к чему. Жорик, ты же не будешь сердиться?». Жорик и не думал сердиться. Благосклонно кивнув головой, он исполнил свой дружеский долг — проводил до «трапа самолёта» невесту... А невесту, ли?
Был первый час ночи. Мы шли с моей женщиной по пустынным улицам города. В одной руке она держала цветы, подаренные её, а в другой мою руку. Мы держались за руки, словно школьник и школьница. Это было так прекрасно и мне даже не верилось.
— Господи, Жорик, ты ведь ещё мальчишка, — останавливаясь и нежно целуя меня в щёку, — сказала Нюся.
— А ты, как девчонка... Моя девчонка! — нежно целуя её в губы, сказал я.
— Правда? — её глаза светились так сильно, что мне показалось, они затмевали свет уличных фонарей.
— Правда, моя девочка, — подтвердил влюблённый юноша, — мы идём к тебе?
— Нет, — погрустнела женщина. Я боюсь соседку... Ну, ты знаешь о ком я. Эта сука изваляет тебя в грязи... потом не отмоешься... Милый, ты должен меня понять. Я не перенесу позора.
Я понял её. В каждом доме, есть старая карга, которая следит за всеми, кто, что ест, с кем спит, а потом докладывает сердобольным соседкам. Эти бабушки — божьи одуванчики, любят перемывать всем косточки. Анастасия панически боялась всяческого рода кривотолки.
— Я что-нибудь придумаю, любимая, — пообещал я, — хочу, чтобы этот месяц ты запомнила на всю жизнь... наш медовый месяц.
— Боже! — подняв руки к небу, вскричала моя любовь, — скинь мне 20 лет. Хочу стать ровесницей моего возлюбленного!
Яркая молния озарила своей вспышкой небо, пошёл сильный дождь. Прогремел запоздалый гром. Мы, промокшие насквозь — ничто не предвещало дождя, бегом догнали автобус и, вскочив в него чуть ли не на ходу, отправились домой...
— Мам... Я у тёти Насти... Олеську проводили... Я тебя разбудил? Извини... Моя одежда в стиралке... Где буду спать? В Олеськиной комнате... Да, знаю, знаю! Нарушение частной территории... Ну, не на кухне же ложится? Спокойной ночи, мам... извини, что разбудил...
Мы были в ванной. Тёплые струи воды ласкали тела двух влюблённых сердец. Я гладил её волосы. Как тогда в своих грёзах, рассказанных по телефону. Её груди, вряд ли отличались от девичьих. Её кожа была как у 18-ти летней. Не знай, Бог ли «скинул» ей 20 лет, или она была такой молодой. Но я видел в ней свою ровесницу и обращался с ней как с ровесницей.
Нежно касаясь её грудей, проводил круговыми движениями руками. Её соски сменили цвет на малиновый и набухли, как те розы, что стояли в красненькой вазе. Малиновые розы... у меня тоже кое-что стало малиновым и набухло. Это что-то источало жар моего сердца, но моя любовь не видела этого. Она закрыла глаза и плыла по реке наслаждения. Я ласково гладил её прелестную