Рыжая. Часть 2
и придавил...
— Ах... — пронеслось по комнате, и она дернулась вверх.
Не останавливаясь, я продолжал ласкать набухший бугорок, а мой Рыжик от возбуждения елозила по простыне. Я потянулся, припадая к её приоткрытым губам...
Потом сбросив халат, и стянув трусы, пристроился у неё между острых почти детских коленок и одним плавным движением стащил и отбросил в сторону пижамные штанишки. И опять сцена из «Ревизора»! Она замерла, стесняясь моего взгляда, а я не мог пошевелиться, созерцая открывшийся мне вид.
— Можно? — я прикоснулся пальцами к торчащим вверх маленьким валикам.
Она дернулась от прикосновения, и молча согнула ноги, в коленях разведя их в стороны. Одновременно одна рука прикрыла лицо, а вторая промежность. Она стеснялась! Для меня это было так необычно, что я улыбнулся. Заметив улыбку, она прошептала:
— Что? Что там не так?
— Всё нормально, — прошептал я, — просто ты закрываешься...
— Я... Мне... стыдно, — выдавила она.
— Ты меня стесняешься? — удивился я.
— Ну-у... маленько...
Я прикоснулся к её руке и, взявшись за кисть, медленно без нажима стал её поднимать. Как только рука полностью оторвалась от промежности, она дернулась и вот уже обе руки закрывают лицо от медового ротика до глаз. Хотя я вижу, как она подсматривает в щёлочку, что я собираюсь делать. Картинно наклоняюсь вперед, как будто что-то рассматриваю и в тот момент, когда она начинает двигаться под моим взглядом «бью» сложенным в трубочку напряженным языком по скрытому капюшоном клитору. Мой язык свободно раздвигает мягкую преграду, упирается в «звоночек ощущений» и начинает мелко вибрировать...
Дальше всё происходит почти одновременно: громкий вскрик изумления смешанного с восторгом; она пытается вжаться в кровать, чтобы уйти от моей «атаки»; ноги выпрямляются и пытаются прижаться друг к другу... Руки от лица «бросаются» вниз в попытке оторвать меня от лона... В результате она приподнимается, вверх оторвав ягодицы от простыни, и висит на двух точках, голове и моих плечах извиваясь от возбуждения...
— Не надо! — громко шепчет она, прижимая руками мою голову. Всё сильнее и сильнее к заветному месту, — так нельзя... ну же...
Я молчу, делая своё «черное дело». Мой язычок мелко вибрирует, вгоняя её в ступор от возбуждения. Уже через пару минут она просто кричит от наслаждения и желания, выгибаясь вверх. Когда её крик, захлёбываясь, переходит в клекот раненой птицы, я останавливаюсь. Висящее на мне тело продолжает подергиваться, а потом без сил сползает вниз на постель.
Я смотрю на Рыжую. Лицо искажено гримасой сладострастия, рот приоткрыт. Она пытается вздохнуть воздуха выжатый криком до последней капли. Когда она смогла дышать, то выдавила из себя:
— Что... Зачем ты это сделал?
— Тебе не понравилось? — удивляюсь я.
— Нет... Но так нельзя... Там... Мокро и... — не смогла дальше продолжить.
— А мне нравится! — заявляю я и, наклонившись опять, припадаю к лону.
Тихий на выдохе стон заполняет спальню. Она просто лежит и дрожит под моими ласками. А я ласкаю и вылизываю каждую клеточку ей прелестей, удерживая ноги разведенными в стороны. Опять крик и вдруг она смолкает... Её тело, выгибаясь дугой, чуть приподнимается. Мышцы живота выкручивают спазмы, а руки вцепляются в мои волосы, чуть не вырывая их с корнем. Я буквально кожей лица чувствую, как сокращается её вагина и мне в лицо выплескиваются «соки», выдавленные наружу. Оленька бьётся в оргазме, пытаясь что-то кричать или стонать, но нет ни воздуха, ни сил чтобы это озвучить.
Медленно через силу отрываюсь от её киски, гладя животик и бедра, которые бьёт мелкая дрожь. Её голова мотается из стороны в сторону по подушке, с трудом втягивая воздух. Потом она затихает. Лежит тихо. Только время от времени по телу перекатываются волны и тяжело вздымается грудь при вздохе.
— Ну и как? — тихо спрашиваю я.
—... — она мотает головой от бессилия и истомы, затопившей тело.
— Продолжим?
Тишина и только в глазах пробежали бесенята, и короткий томный выдох были мне ответом.
— Давай переменим позу, — предлагаю я.
Она приподнимается и смотрит на меня. Вспоминая, что она ещё учится, говорю:
— Встань на коленки ко мне спиной и наклонись.
— Но ведь так всё будет наружу, — как ребенок говорит она.
— Вот и хорошо. Нам будет удобнее...
Она, встав на колени, нагибается и старается, вывернут голову, чтобы видеть, мои действия. Рукой прижимаю её грудь и голову к постели и, встав позади, медленно нагибаюсь. Не торопясь, провожу языком по приоткрытым губам, между которыми розовеет блестящая плоть. Рыжая задрожала, но осталась на месте. Руками развожу ягодицы в стороны. Теперь мне видно и её розовато-коричневую звездочку между ягодиц и почти овальную темную пещерку влагалища. Осторожно напряженным языком оконтуриваю пещерку. Она не может стоять на месте и, дрожа, чуть покачивается вперед и назад. Мой язык, медленно поглаживая стороны её дырочки, погружается вглубь. Чувствую преграду. Останавливаюсь. Она напряглась. Но я и не собираюсь двигаться дальше. Начинаю энергичными круговыми движениями ласкать внутреннюю сторону преддверия вагины. Она начинает постанывать, крутя попочкой.
— Что ты там делаешь, — выдавливает она.
Ей уже не до подглядывания за моими действиями она вся в ощущениях. Игнорирую вопрос и продолжаю священнодействие. Чем энергичнее я работаю языком, тем громче стоны. Когда она прогибает спину, выпячивая попку, мой пальчик проскальзывает в щелочку, нащупывая клитор. Касание... Взрыв... Её живот резко сокращается ягодицы идут вверх. Напряженная вагина сжимается и опять орошает моё лицо «соками».
— Вах! — раздается вскрик.
Я, отпрянув, тихонько дую на её влажную киску. Она ёжится и вдруг произносит:
— Ну, давай же, я уже не могу...
Встаю на колени и прижимаю напряженный член к вульве. Делаю несколько фрикций, мягко скользя по влажной поверхности. Приставляю головку к отверстию влагалища и тихо давлю. Уже через мгновение чувствую преграду. Останавливаюсь, ощущая, как напряглась моя милая.
— Готова?
— Нет...
Рука ложится на лобок, не давая ей двинуться вперед. Резко давлю.
— Ой! — кричит она и пытается отодвинуться вперед от меня, — больно... Не надо!
— Уже всё, — констатирую я, провалившись чуть ли на половину глубины.
Мы стоим без движения, прижавшись, друг к другу. Она тяжело дышит, и я начинаю медленно двигаться. Чуть вперед, остановка, маленько назад и снова вперед... И уже через несколько минут несмотря на её стоны, хожу в ней, выглаживая дорогу. Когда мой орган частично появляется «на свет божий», обнаруживаю на нём пятна бурого цвета. Этим же измазана внутренняя сторона бедер.
Оленька уже не пытается слезть с моего жеребца. Только тихо постанывает, чуть дергаясь, когда я заполняю её вагину. Моя рука, лежавшая на лобке, чуть скользнула ниже и палец, безошибочно найдя клитор, нежно елозит по набухшему бугорку. Вторая рука нащупала сосок и теребит его, заставляя её напряженное тело подергиваться и извиваться от ласки.
— Тебе хорошо?
— Ах... — пронеслось по комнате, и она дернулась вверх.
Не останавливаясь, я продолжал ласкать набухший бугорок, а мой Рыжик от возбуждения елозила по простыне. Я потянулся, припадая к её приоткрытым губам...
Потом сбросив халат, и стянув трусы, пристроился у неё между острых почти детских коленок и одним плавным движением стащил и отбросил в сторону пижамные штанишки. И опять сцена из «Ревизора»! Она замерла, стесняясь моего взгляда, а я не мог пошевелиться, созерцая открывшийся мне вид.
— Можно? — я прикоснулся пальцами к торчащим вверх маленьким валикам.
Она дернулась от прикосновения, и молча согнула ноги, в коленях разведя их в стороны. Одновременно одна рука прикрыла лицо, а вторая промежность. Она стеснялась! Для меня это было так необычно, что я улыбнулся. Заметив улыбку, она прошептала:
— Что? Что там не так?
— Всё нормально, — прошептал я, — просто ты закрываешься...
— Я... Мне... стыдно, — выдавила она.
— Ты меня стесняешься? — удивился я.
— Ну-у... маленько...
Я прикоснулся к её руке и, взявшись за кисть, медленно без нажима стал её поднимать. Как только рука полностью оторвалась от промежности, она дернулась и вот уже обе руки закрывают лицо от медового ротика до глаз. Хотя я вижу, как она подсматривает в щёлочку, что я собираюсь делать. Картинно наклоняюсь вперед, как будто что-то рассматриваю и в тот момент, когда она начинает двигаться под моим взглядом «бью» сложенным в трубочку напряженным языком по скрытому капюшоном клитору. Мой язык свободно раздвигает мягкую преграду, упирается в «звоночек ощущений» и начинает мелко вибрировать...
Дальше всё происходит почти одновременно: громкий вскрик изумления смешанного с восторгом; она пытается вжаться в кровать, чтобы уйти от моей «атаки»; ноги выпрямляются и пытаются прижаться друг к другу... Руки от лица «бросаются» вниз в попытке оторвать меня от лона... В результате она приподнимается, вверх оторвав ягодицы от простыни, и висит на двух точках, голове и моих плечах извиваясь от возбуждения...
— Не надо! — громко шепчет она, прижимая руками мою голову. Всё сильнее и сильнее к заветному месту, — так нельзя... ну же...
Я молчу, делая своё «черное дело». Мой язычок мелко вибрирует, вгоняя её в ступор от возбуждения. Уже через пару минут она просто кричит от наслаждения и желания, выгибаясь вверх. Когда её крик, захлёбываясь, переходит в клекот раненой птицы, я останавливаюсь. Висящее на мне тело продолжает подергиваться, а потом без сил сползает вниз на постель.
Я смотрю на Рыжую. Лицо искажено гримасой сладострастия, рот приоткрыт. Она пытается вздохнуть воздуха выжатый криком до последней капли. Когда она смогла дышать, то выдавила из себя:
— Что... Зачем ты это сделал?
— Тебе не понравилось? — удивляюсь я.
— Нет... Но так нельзя... Там... Мокро и... — не смогла дальше продолжить.
— А мне нравится! — заявляю я и, наклонившись опять, припадаю к лону.
Тихий на выдохе стон заполняет спальню. Она просто лежит и дрожит под моими ласками. А я ласкаю и вылизываю каждую клеточку ей прелестей, удерживая ноги разведенными в стороны. Опять крик и вдруг она смолкает... Её тело, выгибаясь дугой, чуть приподнимается. Мышцы живота выкручивают спазмы, а руки вцепляются в мои волосы, чуть не вырывая их с корнем. Я буквально кожей лица чувствую, как сокращается её вагина и мне в лицо выплескиваются «соки», выдавленные наружу. Оленька бьётся в оргазме, пытаясь что-то кричать или стонать, но нет ни воздуха, ни сил чтобы это озвучить.
Медленно через силу отрываюсь от её киски, гладя животик и бедра, которые бьёт мелкая дрожь. Её голова мотается из стороны в сторону по подушке, с трудом втягивая воздух. Потом она затихает. Лежит тихо. Только время от времени по телу перекатываются волны и тяжело вздымается грудь при вздохе.
— Ну и как? — тихо спрашиваю я.
—... — она мотает головой от бессилия и истомы, затопившей тело.
— Продолжим?
Тишина и только в глазах пробежали бесенята, и короткий томный выдох были мне ответом.
— Давай переменим позу, — предлагаю я.
Она приподнимается и смотрит на меня. Вспоминая, что она ещё учится, говорю:
— Встань на коленки ко мне спиной и наклонись.
— Но ведь так всё будет наружу, — как ребенок говорит она.
— Вот и хорошо. Нам будет удобнее...
Она, встав на колени, нагибается и старается, вывернут голову, чтобы видеть, мои действия. Рукой прижимаю её грудь и голову к постели и, встав позади, медленно нагибаюсь. Не торопясь, провожу языком по приоткрытым губам, между которыми розовеет блестящая плоть. Рыжая задрожала, но осталась на месте. Руками развожу ягодицы в стороны. Теперь мне видно и её розовато-коричневую звездочку между ягодиц и почти овальную темную пещерку влагалища. Осторожно напряженным языком оконтуриваю пещерку. Она не может стоять на месте и, дрожа, чуть покачивается вперед и назад. Мой язык, медленно поглаживая стороны её дырочки, погружается вглубь. Чувствую преграду. Останавливаюсь. Она напряглась. Но я и не собираюсь двигаться дальше. Начинаю энергичными круговыми движениями ласкать внутреннюю сторону преддверия вагины. Она начинает постанывать, крутя попочкой.
— Что ты там делаешь, — выдавливает она.
Ей уже не до подглядывания за моими действиями она вся в ощущениях. Игнорирую вопрос и продолжаю священнодействие. Чем энергичнее я работаю языком, тем громче стоны. Когда она прогибает спину, выпячивая попку, мой пальчик проскальзывает в щелочку, нащупывая клитор. Касание... Взрыв... Её живот резко сокращается ягодицы идут вверх. Напряженная вагина сжимается и опять орошает моё лицо «соками».
— Вах! — раздается вскрик.
Я, отпрянув, тихонько дую на её влажную киску. Она ёжится и вдруг произносит:
— Ну, давай же, я уже не могу...
Встаю на колени и прижимаю напряженный член к вульве. Делаю несколько фрикций, мягко скользя по влажной поверхности. Приставляю головку к отверстию влагалища и тихо давлю. Уже через мгновение чувствую преграду. Останавливаюсь, ощущая, как напряглась моя милая.
— Готова?
— Нет...
Рука ложится на лобок, не давая ей двинуться вперед. Резко давлю.
— Ой! — кричит она и пытается отодвинуться вперед от меня, — больно... Не надо!
— Уже всё, — констатирую я, провалившись чуть ли на половину глубины.
Мы стоим без движения, прижавшись, друг к другу. Она тяжело дышит, и я начинаю медленно двигаться. Чуть вперед, остановка, маленько назад и снова вперед... И уже через несколько минут несмотря на её стоны, хожу в ней, выглаживая дорогу. Когда мой орган частично появляется «на свет божий», обнаруживаю на нём пятна бурого цвета. Этим же измазана внутренняя сторона бедер.
Оленька уже не пытается слезть с моего жеребца. Только тихо постанывает, чуть дергаясь, когда я заполняю её вагину. Моя рука, лежавшая на лобке, чуть скользнула ниже и палец, безошибочно найдя клитор, нежно елозит по набухшему бугорку. Вторая рука нащупала сосок и теребит его, заставляя её напряженное тело подергиваться и извиваться от ласки.
— Тебе хорошо?