Кристина. Часть 2
в воспоминания о ее вкусе, запахе и мягкости и в изощренные фантазии своего больного воображения. Его глаза темнели под полуопущенными ресницами, губы изгибались в томной улыбке. Вообще-то водить ее по всем этим достопримечательностям было довольно-таки скучно, тем более когда все его мысли были забиты совершенно другой темой. Поэтому когда они дошли наконец до пристани, к которой как раз подошел небольшой теплоход на двоих, который Матвей заранее заказал, он внутренне торжествовал.
Когда они перешли на борт по качающимся сходням, Кристина вдруг резко остановилась у входа на крытую нижнюю палубу и развернулась к Матвею с растерянным выражением на лице. Он улыбнулся ей ободряюще, но причину ее тревоги, естественно, понял. Нижняя палуба представляла из себя небольшую уютную комнату, сверкающую закругленными стеклами и почти сплошь золотым потолком, усыпанным многочисленными неоновыми лампочками. Почти по всему периметру комнаты тянулись мягкие белоснежные кожаные диваны, обложенные алыми подушками, над ними широкой полосой нависали потолочные зеркала, а посередине стоял невысокий стеклянный банкетный столик с фруктами, шампанским и прочими напитками. Верхняя открытая палуба была раза в два больше и оказалась совершенно пуста.
— В чем дело? — стараясь придать голосу искреннее любопытство, поинтересовался Матвей, приобнимая Кристину за талию и направляя ее ко входу на крытую палубу. Она молча помотала головой, ловко выкрутилась из его рук и подошла к бортику. У теплохода зашумел двигатель, он закачался, развернулся и двинулся по каналу, набирая скорость. Ее локоны тут же подхватил ветер.
Минут пять они стояли чуть поодаль друг от друга у бортика и любовались пейзажами. Точнее ими любовалась Кристина, а Матвей сосредоточил все свое внимание на ее прекрасной нежной шейке, губках и разлетающихся на пронизывающем речном бризе белокурых волосах.
Кристина быстро начала замерзать и потому с трудом могла сосредоточиться на том, что начал рассказывать Матвей о зданиях и мостах, мимо которых они проплывали. Спуститься на крытую нижнюю палубу было бы весьма разумным решением, если бы ее не терзал страх остаться с Матвеем один на один в замкнутом пространстве, которое, казалось, само располагало к сближению. Ей хотелось, безумно хотелось снова отведать его безжалостных поцелуев, но она догадывалась, что на них он не остановится, поэтому ей оставалось только с расстояния любоваться его непринужденностью, обаянием и красотой, бросая на него короткие смущенные взгляды. Он держался на показательной дистанции, словно желал доказать, что не имеет никаких нечестных намерений в отношении нее. Кристина мучилась сомнениями и вся горела то ли от возбуждения, то ли из-за того, что ветер обветрил ее нежную не привыкшую к климату северной столицы кожу. В конце концов, он ведь весь день держал обещание и не пытался на нее наброситься, и вот именно теперь она заставила себя поверить, что ему можно доверять. Очередной порыв ветра пронизал ее холодом насквозь, и у нее уже зуб на зуб не попадал.
— Матвей, — неловко позвала она, смущаясь, — Я очень замерзла. Ты... не мог бы меня обнять? — кажется последние слова она проглотила, произнеся их совсем неразборчиво. Молодой человек беззаботно улыбнулся. По его лицу невозможно было понять, что он думает.
— Уже не боишься меня? — совершенно серьезно вдруг спросил он, одновременно приближаясь.
— Честно говоря, сейчас я больше боюсь умереть от холода. Я наверняка подхвачу насморк после такой прогулки.
— Разве могу я отказать девушке в такой приятной просьбе?
Он подошел сзади, и, когда он еще даже не успел прижать ее к себе, Кристина уже почувствовала жар, исходящий от его тела. Он обхватил ее всю со спины и притянул к себе, склонившись шершавой щекой к ее нежной щечке. Холод тут же отступил.
— Так теплее?
— Угу, — стараясь унять сердцебиение, почти шепотом пробубнила она.
— Как же давно я уже не встречал таких наивных дурочек, — усмехнулся он прямо ей в ухо. От его дыхания нервная система отозвалась у нее по всему телу колючими искорками, но она не смела шевельнуться в его объятьях, потому что толком не знала, как себя теперь вести, — У тебя сердце, как у зайца, колотится.
Девушка молчала, вдруг придя в полное смятение от его близости, ощущая, как одна его рука проползла вокруг ее талии, а затем вверх, к груди. Его пальцы проскользнули в разрез между двумя кнопочками ее платья. Одна из них расстегнулась.
— Матвей, прошу, не надо. Я правда просто хотела согреться... Я не...
— Я знаю, кошечка моя, что ты искренне полагала, что я буду греть тебя как истинный джентльмен, но, как это ни прискорбно, я им не являюсь.
Кристина попробовала освободиться, но уже явно было поздно, потому что его теплая рука проникла под ее платье и безжалостно стянула вниз тонкие эластичные кружавчики ее номинального бюстгальтера. Ее ледяная кожа была сейчас такой чувствительной, что ее волной окатил трепет и возбуждение, и вместо того, чтобы вырываться, она невольно изогнула шейку, подставляя ее под его жадные поцелуи.
Ее груди были полные и упругие, а сосочки маленькие и очень твердые от холода. По всей ее коже бегали мелкие пупырышки, и Матвей с наслаждением помогал ветру заставлять свою жертву тихонько дрожать от трепета. Ласкать ее было восхитительно, потому что она казалась совершенно непредсказуемой из-за своей неопытности, она искренне сражалась с собой, то отталкивая его, то вдруг вновь позволяя ему все новые и новые вольности. Это даже его самого заставляло волноваться, словно неопытного мальчишку. Он прижался вздыбленным членом к ее упругой попке и запустил вторую руку между двумя кнопочками на уровне ее живота. Она схватила его за запястье, но ее хватка была настолько слабой, что он даже не заметил ее.
— Какое легкомысленное платьице для первого свидания, — прошептал он ей в ушко, когда еще одна кнопочка расстегнулась под его напором, и погладил под платьем ее кружевные трусики. Девушка выгнулась — то ли предпринимая очередную попытку вырваться, то ли извиваясь от охватившей ее страсти. Его пальцы нырнули под тонкое кружево и пробежались по мягким скудным волосикам на лобке. Дальше все было гладенько и мокро. Матвей самодовольно заулыбался.
— Все это время думала о моих ласках, да?
Его пальцы сладостно медленно двигались у нее в трусиках, скользя по обильной влаге на нежнейших лепестках и бутончике, отчего девушка просто онемела. Кристина почувствовала себя совершенно беспомощной и бесстыдной, потому что больше противостоять ему она не могла.
— Может, мне остановиться? — словно прочитав ее мысли об унизительной капитуляции, съязвил он. Она только пробормотала что-то непонятное. Тогда он стал гладить ее клитор немножко быстрее, а между пальцами другой руки зажал ее твердый сосочек и стал слегка его потягивать.
— Пожалуйста, пожалуйста... , — забормотала она сквозь учащенное дыхание, — Не надо... Нас может кто-нибудь увидеть...
— Только это тебя волнует? — Матвей огляделся по сторонам. Капитан сидел в своей рубке,
Когда они перешли на борт по качающимся сходням, Кристина вдруг резко остановилась у входа на крытую нижнюю палубу и развернулась к Матвею с растерянным выражением на лице. Он улыбнулся ей ободряюще, но причину ее тревоги, естественно, понял. Нижняя палуба представляла из себя небольшую уютную комнату, сверкающую закругленными стеклами и почти сплошь золотым потолком, усыпанным многочисленными неоновыми лампочками. Почти по всему периметру комнаты тянулись мягкие белоснежные кожаные диваны, обложенные алыми подушками, над ними широкой полосой нависали потолочные зеркала, а посередине стоял невысокий стеклянный банкетный столик с фруктами, шампанским и прочими напитками. Верхняя открытая палуба была раза в два больше и оказалась совершенно пуста.
— В чем дело? — стараясь придать голосу искреннее любопытство, поинтересовался Матвей, приобнимая Кристину за талию и направляя ее ко входу на крытую палубу. Она молча помотала головой, ловко выкрутилась из его рук и подошла к бортику. У теплохода зашумел двигатель, он закачался, развернулся и двинулся по каналу, набирая скорость. Ее локоны тут же подхватил ветер.
Минут пять они стояли чуть поодаль друг от друга у бортика и любовались пейзажами. Точнее ими любовалась Кристина, а Матвей сосредоточил все свое внимание на ее прекрасной нежной шейке, губках и разлетающихся на пронизывающем речном бризе белокурых волосах.
Кристина быстро начала замерзать и потому с трудом могла сосредоточиться на том, что начал рассказывать Матвей о зданиях и мостах, мимо которых они проплывали. Спуститься на крытую нижнюю палубу было бы весьма разумным решением, если бы ее не терзал страх остаться с Матвеем один на один в замкнутом пространстве, которое, казалось, само располагало к сближению. Ей хотелось, безумно хотелось снова отведать его безжалостных поцелуев, но она догадывалась, что на них он не остановится, поэтому ей оставалось только с расстояния любоваться его непринужденностью, обаянием и красотой, бросая на него короткие смущенные взгляды. Он держался на показательной дистанции, словно желал доказать, что не имеет никаких нечестных намерений в отношении нее. Кристина мучилась сомнениями и вся горела то ли от возбуждения, то ли из-за того, что ветер обветрил ее нежную не привыкшую к климату северной столицы кожу. В конце концов, он ведь весь день держал обещание и не пытался на нее наброситься, и вот именно теперь она заставила себя поверить, что ему можно доверять. Очередной порыв ветра пронизал ее холодом насквозь, и у нее уже зуб на зуб не попадал.
— Матвей, — неловко позвала она, смущаясь, — Я очень замерзла. Ты... не мог бы меня обнять? — кажется последние слова она проглотила, произнеся их совсем неразборчиво. Молодой человек беззаботно улыбнулся. По его лицу невозможно было понять, что он думает.
— Уже не боишься меня? — совершенно серьезно вдруг спросил он, одновременно приближаясь.
— Честно говоря, сейчас я больше боюсь умереть от холода. Я наверняка подхвачу насморк после такой прогулки.
— Разве могу я отказать девушке в такой приятной просьбе?
Он подошел сзади, и, когда он еще даже не успел прижать ее к себе, Кристина уже почувствовала жар, исходящий от его тела. Он обхватил ее всю со спины и притянул к себе, склонившись шершавой щекой к ее нежной щечке. Холод тут же отступил.
— Так теплее?
— Угу, — стараясь унять сердцебиение, почти шепотом пробубнила она.
— Как же давно я уже не встречал таких наивных дурочек, — усмехнулся он прямо ей в ухо. От его дыхания нервная система отозвалась у нее по всему телу колючими искорками, но она не смела шевельнуться в его объятьях, потому что толком не знала, как себя теперь вести, — У тебя сердце, как у зайца, колотится.
Девушка молчала, вдруг придя в полное смятение от его близости, ощущая, как одна его рука проползла вокруг ее талии, а затем вверх, к груди. Его пальцы проскользнули в разрез между двумя кнопочками ее платья. Одна из них расстегнулась.
— Матвей, прошу, не надо. Я правда просто хотела согреться... Я не...
— Я знаю, кошечка моя, что ты искренне полагала, что я буду греть тебя как истинный джентльмен, но, как это ни прискорбно, я им не являюсь.
Кристина попробовала освободиться, но уже явно было поздно, потому что его теплая рука проникла под ее платье и безжалостно стянула вниз тонкие эластичные кружавчики ее номинального бюстгальтера. Ее ледяная кожа была сейчас такой чувствительной, что ее волной окатил трепет и возбуждение, и вместо того, чтобы вырываться, она невольно изогнула шейку, подставляя ее под его жадные поцелуи.
Ее груди были полные и упругие, а сосочки маленькие и очень твердые от холода. По всей ее коже бегали мелкие пупырышки, и Матвей с наслаждением помогал ветру заставлять свою жертву тихонько дрожать от трепета. Ласкать ее было восхитительно, потому что она казалась совершенно непредсказуемой из-за своей неопытности, она искренне сражалась с собой, то отталкивая его, то вдруг вновь позволяя ему все новые и новые вольности. Это даже его самого заставляло волноваться, словно неопытного мальчишку. Он прижался вздыбленным членом к ее упругой попке и запустил вторую руку между двумя кнопочками на уровне ее живота. Она схватила его за запястье, но ее хватка была настолько слабой, что он даже не заметил ее.
— Какое легкомысленное платьице для первого свидания, — прошептал он ей в ушко, когда еще одна кнопочка расстегнулась под его напором, и погладил под платьем ее кружевные трусики. Девушка выгнулась — то ли предпринимая очередную попытку вырваться, то ли извиваясь от охватившей ее страсти. Его пальцы нырнули под тонкое кружево и пробежались по мягким скудным волосикам на лобке. Дальше все было гладенько и мокро. Матвей самодовольно заулыбался.
— Все это время думала о моих ласках, да?
Его пальцы сладостно медленно двигались у нее в трусиках, скользя по обильной влаге на нежнейших лепестках и бутончике, отчего девушка просто онемела. Кристина почувствовала себя совершенно беспомощной и бесстыдной, потому что больше противостоять ему она не могла.
— Может, мне остановиться? — словно прочитав ее мысли об унизительной капитуляции, съязвил он. Она только пробормотала что-то непонятное. Тогда он стал гладить ее клитор немножко быстрее, а между пальцами другой руки зажал ее твердый сосочек и стал слегка его потягивать.
— Пожалуйста, пожалуйста... , — забормотала она сквозь учащенное дыхание, — Не надо... Нас может кто-нибудь увидеть...
— Только это тебя волнует? — Матвей огляделся по сторонам. Капитан сидел в своей рубке,