Мой любимый тиран. Часть 1
и округлое. Не осознавая до конца, что делает, она обхватила ладонями этот выступ, и немного сдвинув в сторону, потянула вниз. Мгновение, и ее погруженные по локоть руки высвободились из мертвой плоти, вытягивая за собой ножки и круп жеребенка. Мужчина, подхватив ее ладони снизу своими большими руками, помог принять и все тельце, осторожно опуская его на землю. Малыш весь был покрыт кровью и слизью, казался хрупким и болезненным, но тем не менее судорожно задышал, открыл глаза и даже попытался приподняться на своих неокрепших ножках.
Его спаситель неожиданно весело расхохотался.
— А он — молодец, — объяснил он, — борец. Станет хорошим, бесстрашным конем, когда вырастет.
— Это мальчик? — растерянно прошептала девушка.
— Да, жеребчик, — подтвердил мужчина, — надо обтереть его насухо, чтоб не замерз, — приказал он, удивляясь ее неумелости. — Ты же говорила, что знаешь, что делать?
— Да-да, простите, — испугалась Алессия, схватила из телеги старый холщовый мешок и завернув в него жеребенка, осторожно покосилась на своего помощника. Только сейчас до нее стало доходить, что она наделала. Не только привлекла к себе внимание одного из ее поработителей, но и солгала, взвалив на себя ответственность за беззащитное существо, о котором она совершенно не знает, как заботиться.
— Где ты спишь? — спросил воин.
Алессия испуганно потупилась, притворяясь, что обтирает жеребенка и не услышала его вопроса.
— Я спросил, где ты спишь по ночам, женщина, — медленно, нарочито выговаривая слова повторил воин, — я помогу донести тебе жеребенка и прикажу, чтобы тебе показали, где достать ему еду.
— Не надо, господин, спасибо, я сама, — попыталась отговориться она.
— Куда уж тебе, — усмехнулся мужчина, — ты сама то едва ли намного больше него весишь.
Взяв на руки жеребчика так, словно тот был пушинкой, он понес его в сторону лагеря. Подойдя к окраине, он лишь вопросительно оглянулся через плечо на едва поспевавшую за ним девушку.
— Ну, куда?
Алессия, запыхавшись, указала на одну из больших повозок с запасами, которая была ее временным домом. Мужчина, кивнув, донес жеребёнка до телеги и положил на землю рядом с задним колесом.
— Накрой его хорошенько, — приказал он. Девушка кинулась внутрь повозки и вытащив прохудившийся соломенный матрас и заплатанное одеяло, попыталась устроить на нем малыша. Тот, хоть и новорожденный, родившийся раньше времени от не самой крупной породы лошадей, оказался для нее все же ношей неподъемной.
Воин, иронично наблюдавший за ее попытками одновременно удержать дрыгающегося жеребенка и подтянуть матрас под него, лишь хмыкнув, перехватил того из ее рук и снова опустил на подстилку.
— Пойдем теперь, — позвал он, когда предмет их общей заботы был наконец укрыт и тихо засопел в тепле.
Алессия вздрогнула, в страхе распахнула глаза на мужчину, но не осмелившись спросить, пошла за ним. Тот лишь сжал губы и презрительно покачал головой, в ответ на ее в момент сникшую фигурку. Он по ее глазам понял, чего она боится, но как она может думать, что он захочет ее — такую грязную и ничтожную? Тем более сейчас, когда он был поглощен делом, которое развеяло скуку, так давно одолевавшую его. Правильнее было бы забрать жеребёнка с собой, ясно ведь, что девчонка не знает, как о нем заботиться. Но пусть это послужит ей уроком! Он не хотел признаваться в этом, но она заинтриговала его. Всего лишь одна из сотен рабынь, но посмела обратиться к нему, просить о помощи. Сейчас же стоит, вжав голову с плечи, словно ожидает, что он набросится на нее тут же.
Мужчина отвернулся, и не удосужившись проверить, следует ли она за ним, пошел в ту сторону лагеря, где располагались палатки высшей армейской части. Люди расступались перед ним, воины отдавали честь. «Видимо, он один из военачальников, — в отчаянии думала девушка. — Зачем я ему? Что он от меня хочет? Я ничего не сделала! Всего лишь хотела спасти маленького жеребенка!»
Но обойдя большие палатки, мужчина пошел дальше, пока не дошёл до противоположного края лагеря, где в загоне паслись великолепные военные кони завоевателей, стреноженные погулять после битвы. Окликнутый им коренастый мужчина подбежал, раболепно кланяясь.
— Мой господин почтил меня честью, придя сюда, — заискивающе затараторил он, — вам не стоило беспокоиться, господин, ваш чудесный Черный Ветер здоров, как никогда. под моим зорким взором, и только ждет не дождется, когда вы снова пустите его в жаркий галоп.
— Да-да, — нетерпеливо отмахнулся от конюха мужчина, — я уверен в этом. Есть ли у нас здесь молочные кобылы?
Конюх мигнул от неожиданного вопроса, но не посмел выразить удивления.
— От куда же, господин? Все наши племенные кобылы дома остались. Прибилось, правда, несколько захваченных лошадей. Там, кажись, была одна с жеребчиком-полугодком, видал вроде.
— Как думаешь, новорожденного та приняла бы на выкармливание?
— Ну вряд ли... Хотя она не из породистых, может и не стала бы ерепениться... А, господин осиротевшего жеребенка нашел? — осмелился все же спросить конюх. — Гиблое это дело, скажу я вам, — не дождавшись ответа продолжил он, — был у нас случай, не выходили...
— Я твоего мнения не спрашивал, — одернул его воин. Тот сразу испуганно замолчал. — Покажешь этой девушке ту кобылу и прикажешь дать двух дойных коз, остальное не твоего ума дело, понял? — Конюх лишь подобострастно кивнул и попятился выполнять поручение.
Мужчина обернулся к замершей позади него Алессии. Та стояла ни жива, ни мертва, слишком ошарашенная происходящим.
— Будешь кормить жеребенка каждые два часа, по пять чарок за раз для начала. Кобылье молоко, если достанешь, так давай, а козье наполовину с водой разбавляй. Поняла? Я не смогу объяснить на твоем языке! Сама спроси у конюха, я прикажу тебе помогать!
Алессия лишь испуганно смотрела на него огромными глазами и молчала. Было видно, что вся эта ситуация уже порядком поднадоела иберийцу, и он не знал, как от нее поскорее избавиться. Его жесткий взгляд впивался в ее лицо, словно пытаясь найти ответ — а справится ли она? Неожиданно для себя девушка вдруг осознала, что он тоже нервничает, переживает за судьбу нечистокровного малыша.
— Я поняла, господин, — как будто сами произнесли ее губы. — Я уже довольно хорошо понимаю ваш язык. Я выхожу его, обещаю, — уже спокойнее добавила она. — Спасибо вам. Вы не пожалеете.
Ее лицо, повернутое к нему, засветилось уверенностью, глаза блестели благодарностью, во всем облике появились умиротворение и целеустремлённость — он дал ей то, чего так не хватало в ее сегодняшнем существовании — возможность жить для кого-то, кому она нужна, кто нуждается в ней. Взгляд ее зеленых глаз согревал теплом, а обветренные губы впервые за долгие недели растянулись в легкой, нежной улыбке при воспоминании о жеребенке, очертя милые ямочки на запыленных щечках.
— Как тебя зовут? — спросил воин, пораженный этой трогательный переменой.
— Алессия, — смутилась девушка под его требовательным взглядом, снова сжавшись и превратившись в маленького испуганного
Его спаситель неожиданно весело расхохотался.
— А он — молодец, — объяснил он, — борец. Станет хорошим, бесстрашным конем, когда вырастет.
— Это мальчик? — растерянно прошептала девушка.
— Да, жеребчик, — подтвердил мужчина, — надо обтереть его насухо, чтоб не замерз, — приказал он, удивляясь ее неумелости. — Ты же говорила, что знаешь, что делать?
— Да-да, простите, — испугалась Алессия, схватила из телеги старый холщовый мешок и завернув в него жеребенка, осторожно покосилась на своего помощника. Только сейчас до нее стало доходить, что она наделала. Не только привлекла к себе внимание одного из ее поработителей, но и солгала, взвалив на себя ответственность за беззащитное существо, о котором она совершенно не знает, как заботиться.
— Где ты спишь? — спросил воин.
Алессия испуганно потупилась, притворяясь, что обтирает жеребенка и не услышала его вопроса.
— Я спросил, где ты спишь по ночам, женщина, — медленно, нарочито выговаривая слова повторил воин, — я помогу донести тебе жеребенка и прикажу, чтобы тебе показали, где достать ему еду.
— Не надо, господин, спасибо, я сама, — попыталась отговориться она.
— Куда уж тебе, — усмехнулся мужчина, — ты сама то едва ли намного больше него весишь.
Взяв на руки жеребчика так, словно тот был пушинкой, он понес его в сторону лагеря. Подойдя к окраине, он лишь вопросительно оглянулся через плечо на едва поспевавшую за ним девушку.
— Ну, куда?
Алессия, запыхавшись, указала на одну из больших повозок с запасами, которая была ее временным домом. Мужчина, кивнув, донес жеребёнка до телеги и положил на землю рядом с задним колесом.
— Накрой его хорошенько, — приказал он. Девушка кинулась внутрь повозки и вытащив прохудившийся соломенный матрас и заплатанное одеяло, попыталась устроить на нем малыша. Тот, хоть и новорожденный, родившийся раньше времени от не самой крупной породы лошадей, оказался для нее все же ношей неподъемной.
Воин, иронично наблюдавший за ее попытками одновременно удержать дрыгающегося жеребенка и подтянуть матрас под него, лишь хмыкнув, перехватил того из ее рук и снова опустил на подстилку.
— Пойдем теперь, — позвал он, когда предмет их общей заботы был наконец укрыт и тихо засопел в тепле.
Алессия вздрогнула, в страхе распахнула глаза на мужчину, но не осмелившись спросить, пошла за ним. Тот лишь сжал губы и презрительно покачал головой, в ответ на ее в момент сникшую фигурку. Он по ее глазам понял, чего она боится, но как она может думать, что он захочет ее — такую грязную и ничтожную? Тем более сейчас, когда он был поглощен делом, которое развеяло скуку, так давно одолевавшую его. Правильнее было бы забрать жеребёнка с собой, ясно ведь, что девчонка не знает, как о нем заботиться. Но пусть это послужит ей уроком! Он не хотел признаваться в этом, но она заинтриговала его. Всего лишь одна из сотен рабынь, но посмела обратиться к нему, просить о помощи. Сейчас же стоит, вжав голову с плечи, словно ожидает, что он набросится на нее тут же.
Мужчина отвернулся, и не удосужившись проверить, следует ли она за ним, пошел в ту сторону лагеря, где располагались палатки высшей армейской части. Люди расступались перед ним, воины отдавали честь. «Видимо, он один из военачальников, — в отчаянии думала девушка. — Зачем я ему? Что он от меня хочет? Я ничего не сделала! Всего лишь хотела спасти маленького жеребенка!»
Но обойдя большие палатки, мужчина пошел дальше, пока не дошёл до противоположного края лагеря, где в загоне паслись великолепные военные кони завоевателей, стреноженные погулять после битвы. Окликнутый им коренастый мужчина подбежал, раболепно кланяясь.
— Мой господин почтил меня честью, придя сюда, — заискивающе затараторил он, — вам не стоило беспокоиться, господин, ваш чудесный Черный Ветер здоров, как никогда. под моим зорким взором, и только ждет не дождется, когда вы снова пустите его в жаркий галоп.
— Да-да, — нетерпеливо отмахнулся от конюха мужчина, — я уверен в этом. Есть ли у нас здесь молочные кобылы?
Конюх мигнул от неожиданного вопроса, но не посмел выразить удивления.
— От куда же, господин? Все наши племенные кобылы дома остались. Прибилось, правда, несколько захваченных лошадей. Там, кажись, была одна с жеребчиком-полугодком, видал вроде.
— Как думаешь, новорожденного та приняла бы на выкармливание?
— Ну вряд ли... Хотя она не из породистых, может и не стала бы ерепениться... А, господин осиротевшего жеребенка нашел? — осмелился все же спросить конюх. — Гиблое это дело, скажу я вам, — не дождавшись ответа продолжил он, — был у нас случай, не выходили...
— Я твоего мнения не спрашивал, — одернул его воин. Тот сразу испуганно замолчал. — Покажешь этой девушке ту кобылу и прикажешь дать двух дойных коз, остальное не твоего ума дело, понял? — Конюх лишь подобострастно кивнул и попятился выполнять поручение.
Мужчина обернулся к замершей позади него Алессии. Та стояла ни жива, ни мертва, слишком ошарашенная происходящим.
— Будешь кормить жеребенка каждые два часа, по пять чарок за раз для начала. Кобылье молоко, если достанешь, так давай, а козье наполовину с водой разбавляй. Поняла? Я не смогу объяснить на твоем языке! Сама спроси у конюха, я прикажу тебе помогать!
Алессия лишь испуганно смотрела на него огромными глазами и молчала. Было видно, что вся эта ситуация уже порядком поднадоела иберийцу, и он не знал, как от нее поскорее избавиться. Его жесткий взгляд впивался в ее лицо, словно пытаясь найти ответ — а справится ли она? Неожиданно для себя девушка вдруг осознала, что он тоже нервничает, переживает за судьбу нечистокровного малыша.
— Я поняла, господин, — как будто сами произнесли ее губы. — Я уже довольно хорошо понимаю ваш язык. Я выхожу его, обещаю, — уже спокойнее добавила она. — Спасибо вам. Вы не пожалеете.
Ее лицо, повернутое к нему, засветилось уверенностью, глаза блестели благодарностью, во всем облике появились умиротворение и целеустремлённость — он дал ей то, чего так не хватало в ее сегодняшнем существовании — возможность жить для кого-то, кому она нужна, кто нуждается в ней. Взгляд ее зеленых глаз согревал теплом, а обветренные губы впервые за долгие недели растянулись в легкой, нежной улыбке при воспоминании о жеребенке, очертя милые ямочки на запыленных щечках.
— Как тебя зовут? — спросил воин, пораженный этой трогательный переменой.
— Алессия, — смутилась девушка под его требовательным взглядом, снова сжавшись и превратившись в маленького испуганного