Виола. Часть 2
вспомнила о другом совете мамы. Я оставила яички Вадима в покое и просунула руку под него, как ранее это делал он. Между ягодиц мне пришлось преодолевать сопротивление коротких жестких волосков, но сам анус был открыт. Маленькое плотное, но податливое колечко. Я начала массировать его, как это делал со мной Вадим, и сразу поняла, как ему это нравится. Он даже застонал от удовольствия. Его состояние передалось и мне. Я уже не выпускала члена изо рта, жадно насаживаясь на него ртом, и одновременно все активнее ласкала заднее отверстие. И сама не заметила, как мой палец проскочил внутрь. Там было так горячо и туго, что покидать завоеванную территорию не хотелось. Я начала трахать Вадима пальцем в попу, радуясь, что у меня нет ногтей. И вскоре мои усилия дали видимый (и очень обильный ) результат. Вадим захрипел, его ягодицы напряглись и в следующую секунду мощный поток его семени устремился прямо мне в рот! Что-то я успела проглотить, а что-то вылетело у меня через нос, когда я закашлялась, не справившись с очередной порцией. Видок, наверное, был у меня еще тот! Вся верхняя губа была в сперме. Вадим даже нашел в себе силы пошутить, когда я подняла к нему голову, назвав сопливой девчонкой. Я засмеялась в ответ, а затем вновь обхватила губами его увядающий орган. Очень уж хотелось снова увидеть его твердым.
Восстановился Вадим очень быстро. Была в том моя заслуга, или его физическая особенность, я не знаю. Когда член вновь отвердел, Вадим вновь взял все в свои руки. Когда он уложил меня на спину, подложив под поясницу подушку, я только спросила:
— Уже?
— Думаю, ты готова. Я не обещаю, что это будет приятно, но ведь нам уже было хорошо сегодня, так?
— Это не то слово.
— Я так вообще получил намного больше, чем ожидал в самых смелых своих фантазиях.
— Поверь, я тоже...
— Тогда давай просто сделаем это. Расслабься.
Он раздвинул мне ноги и расположился надо мной, опираясь на локоть. Направил головку ко входу в мою дырочку и... Я даже не успела испугаться. Короткая резкая боль, как от укола пальца, когда берут кровь и все. Потом несколько секунд я не чувствовала ничего, кроме ощущения, что меня что-то распирает изнутри, но пропало и это, когда Вадим вынул из меня свой пенис. И следом пришла уже другая боль: тупая, саднящая но вполне терпимая.
— Все?
— Да, Виола... Ты стала женщиной, — ласково сказал Вадим и нежно поцеловал меня в губы.
А в следующий миг все вокруг осветилось огнями. Десятки фонарей вспыхнули по периметру пляжа. А вместе с ними со всех сторон раздались бурные аплодисменты. Я недоуменно оглянулась. Вокруг нашего ложа, на удалении нескольких метров, стояли люди. Десятки людей. Они хлопали, улыбались, что-то выкрикивали. Я никого не узнавала. И лишь один лик выхватил из толпы мой взгляд: счастливое лицо моей мамы.
Восстановился Вадим очень быстро. Была в том моя заслуга, или его физическая особенность, я не знаю. Когда член вновь отвердел, Вадим вновь взял все в свои руки. Когда он уложил меня на спину, подложив под поясницу подушку, я только спросила:
— Уже?
— Думаю, ты готова. Я не обещаю, что это будет приятно, но ведь нам уже было хорошо сегодня, так?
— Это не то слово.
— Я так вообще получил намного больше, чем ожидал в самых смелых своих фантазиях.
— Поверь, я тоже...
— Тогда давай просто сделаем это. Расслабься.
Он раздвинул мне ноги и расположился надо мной, опираясь на локоть. Направил головку ко входу в мою дырочку и... Я даже не успела испугаться. Короткая резкая боль, как от укола пальца, когда берут кровь и все. Потом несколько секунд я не чувствовала ничего, кроме ощущения, что меня что-то распирает изнутри, но пропало и это, когда Вадим вынул из меня свой пенис. И следом пришла уже другая боль: тупая, саднящая но вполне терпимая.
— Все?
— Да, Виола... Ты стала женщиной, — ласково сказал Вадим и нежно поцеловал меня в губы.
А в следующий миг все вокруг осветилось огнями. Десятки фонарей вспыхнули по периметру пляжа. А вместе с ними со всех сторон раздались бурные аплодисменты. Я недоуменно оглянулась. Вокруг нашего ложа, на удалении нескольких метров, стояли люди. Десятки людей. Они хлопали, улыбались, что-то выкрикивали. Я никого не узнавала. И лишь один лик выхватил из толпы мой взгляд: счастливое лицо моей мамы.