Кипр. Турецкий пассаж
дико ошиблась. Хм, как и я, впрочем... Брат снова шагнул к ней. Мама что-то успела зашипеть на него, а в следующую секунду он зажал ей рот своей лапищей, накрыв ладонью половину её маленького личика. Вторую руку он запустил в её длинные пышные волосы и, намотав их на кулак, совершенно бесцеремонно, словно, уличную девку, стащил маму с постели на пол и потащил за собой к двери. Глаза мамы были просто безумными. Да, она просто, видать, офигела и просто не могла поверить в происходящее (я не мог!). Ей, видимо, была больно, она только беспорядочно сучила ногами и руками по полу, стараясь поспеть за братом.
Ну, а куда ей было супротив Рика-то? Я думаю, Рик мог с той же лёгкостью нечто подобное и с тем же результатом и с отцом мог бы проделать. В отличие от мозгов, силы у него было на троих.
Я понял, что сейчас меня заметят, и торопливо шмыгнул обратно в нашу с братом комнату. Через секунду, я врубился, что сюда-то брат и тащит маму! М-да, теперь можно было догадаться какой «серьёзный разговор» ожидал здесь мамочку... Я на одном дыхании, перепрыгнул через кровать брата, потом через свою, открыл дверь-купе нашего общего шкафа и забрался внутрь. Отсюда, изнутри, сквозь щель между дверями мне всё прекрасно было видно.
В коридорчике между нашей и родительской спальней Рик оступился и чуть не упал. Мама, почувствовав свой шанс к спасению, рванулась из последних сил и сумела освободиться.
Я бы на её месте ни о чём, кроме бегства не помышлял, но ма с искажённым от ярости лицом обернулась к Рику:
— Ах, ты, мерзавец! — взвизгнула она и залепила ему звонкую пощёчину.
Без малейших колебаний Рик залепил ей в ответ такую же. Маму аж покачнуло, а на щеке заалел красный след.
— Ах, ты... ах, так... , — она аж задрожала от злости и обиды. И не придумав ничего лучше, плюнула Рику в лицо.
Брат только усмехнулся и влепил ей ещё одну пощёчину, поувесистей первой. Мама оказалась на кафельном полу коридора. В это раз ей было действительно больно. Рик снова схватил её за волосы и втащил в комнату. Швырнув мать на свою кровать, он обернулся закрыл дверь комнаты на шпингалет.
Мама смотрела на мою кровать.
Рик словно прочитал её мысли:
— Младший спит в зале. Его здесь нет, — осклабился он.
Мама полулёжа на его кровати и с ужасом снизу вверх смотрела на него. Рик нарочито неторопливо стянул с себя плавки. Глаза мамы ещё больше расширились от ужаса. Член Рика, огромный и возбуждённый, шлёпнулся о его живот. Чёрт, брат был дьявольски возбуждён. Это был не член, а монстр какой-то (я опять почувствовал укор зависти). И Рик с огромным удовольствием демонстрировал его маме.
Мама заплакала.
— Нет, Рик, нет... Очнись! Опомнись, пожалуйста! Ты разбудишь отца! О, что тогда будет! Оденься немедленно! Если пап увидит нас так... О, нет..
Я чуть не выругался. И ведь, правда, даже сейчас она больше переживала, чтобы не проснулся отец и не прибежал сюда. Неужели, она больше боится семейного скандала, чем того, что родной сын собирается её изнасиловать?
Рик нарочито медленно взял член в кулак. Немного поиграл бёдрами, как бы демонстрируя маме своё орудие во всей ипостаси. Мдя... Походу, крышняк-то у него реально сорвало.
— Тогда тебе лучше громко не кричать, — посоветовал он маме с наглой ухмылкой.
Мама и впрямь перешла на громкий шёпот. Она вскочила с кровати и попятилась от надвигающегося брата, что-то сбивчиво и истерично шептала ему, увещала, уговаривала, плакала. Рику всё было по фигу. Впрочем, чем были заняты его мысли, было видно не вооружённым взглядом. Не знаю, слышал он мать или нет, но его глаза не отрывались от её груди. Хм... Сказать, по правде, мои тоже...
Когда мама упёрлась спиной в стену, она принялась извиняться. За всё. За свои вечные придирки к Рику, за Рату, за вечные нравоучения..
— Заткнись уже, мам... — Рик был неумолим. Он был уверен, что она не закричит, не позовёт отца. Сказать, по правде, вот в это я не могу врубиться. На что она рассчитывает? Что отобьётся от Рика? Или что он покажет ща ей свой член и спать ляжет? Ну, позови ты отца!
Мама пыталась отбиться от его рук, тянущихся к её телу. Но вновь получила пощёчину. Одну, вторую, третью... Рик бил без силы. Так, чтобы её унизить, как шлюху, чтобы показать, кто здесь хозяин. Мама обмякла, её руки опустились, а слёзы потекли из её глаз с новой силой. Рик схватил её за сорочку на уровне груди и резко дёрнул вниз. Раздался треск разрываемой материи, бретельки сорочки лопнули.
У меня аж во рту пересохло, и я чуть из шкафа не вывалился, так я поддался вперёд, чтобы получше всё посмотреть.
Тяжёлые упругие мамины груди, освобождённые из плена ткакни соблазнительно заколыхались. Мамина сорочка скользнула вниз по её плоскому живот и замерла на маминых бёдрах.
Рик аж задрожал от возбуждения.
Я тоже почувствовал невероятное возбуждение, когда он урча, словно, мартовский кот, принялся за мамину грудь. Это длилось чертовски долго и чертовски изощрённо. Похоже, в мозгу у брата сидело много похотливых фантазий, связанных с маминой грудью (Тут не могу его винить, не у него одного). Наверное, маминым сиськам впервые пришлось выдерживать такой безудержный страстный напор. Рик мял их, с силой сжимал, сдавливал вместе, приподнимал на ладонях, покрывал поцелуями, облизывал, шлёпал и даже кусал. Особенно доставалось соскам, им брат уделял особое внимание. Уже скоро, не знаю от боли или возбуждения (а что, мама, ведь тоже человек, не железная), они стали большими и твёрдыми, и Рик с удовольствием принялся их сосать. Мама, вжатая массой огромного тела своего тсаршего сына в стену, всё отворачивала голову то в одну сторону, то в другую, вяло извивалась всем телом вдоль стены, иногда слабо пытаясь оттолкнуть голову Рика от своей груди. Она тяжело дышала, а её глаза были закрыты. Она только испуганно вздрагивала и втягивала в себя мышцы живота, когда каланче подобный член сына в очередной раз упирался ей в живот или бедро.
Рик прошептал ей что-то, вроде, чтобы она подняла руки вверх и прижала их к стене. Мама повернула к нему лицо, смерила его презрительным ненавидящим взглядом и отрицательно мотнула головой. Я видел, как презрение едва ли не вживую изливалось из её глаз.
Рик, видимо, не был намерен терпеть сегодня её непослушание. И опять дал ей пощёчину. Но, вполсилы, одними пальцами. Слёзы снова навернулись на мамины глаза, она закусила губку и отвернула голову в сторону, но рук не подняла.
Рик как-то прямо-таки весело хмыкнул и дал ей ещё одну пощёчину. Схватил её маленькие нежные ручки своими лапами и, вскинув их вверх, прижал их запястьями к стене.
Мой член и так уже был твёрдым, как камень, а теперь, вообще, чуть не выпрыгнул из штанов, когда я воочию увидел задумку брата.
Грудь мамы и так восхитительная и соблазнительная, теперь, вслед за плечами, поднялась и выглядела совсем уж неподражаемо. Рик принялся мять их круговыми движениями. Я заметил, что брат хоть больше и не держал её рук, но мама не посмела опустить
Ну, а куда ей было супротив Рика-то? Я думаю, Рик мог с той же лёгкостью нечто подобное и с тем же результатом и с отцом мог бы проделать. В отличие от мозгов, силы у него было на троих.
Я понял, что сейчас меня заметят, и торопливо шмыгнул обратно в нашу с братом комнату. Через секунду, я врубился, что сюда-то брат и тащит маму! М-да, теперь можно было догадаться какой «серьёзный разговор» ожидал здесь мамочку... Я на одном дыхании, перепрыгнул через кровать брата, потом через свою, открыл дверь-купе нашего общего шкафа и забрался внутрь. Отсюда, изнутри, сквозь щель между дверями мне всё прекрасно было видно.
В коридорчике между нашей и родительской спальней Рик оступился и чуть не упал. Мама, почувствовав свой шанс к спасению, рванулась из последних сил и сумела освободиться.
Я бы на её месте ни о чём, кроме бегства не помышлял, но ма с искажённым от ярости лицом обернулась к Рику:
— Ах, ты, мерзавец! — взвизгнула она и залепила ему звонкую пощёчину.
Без малейших колебаний Рик залепил ей в ответ такую же. Маму аж покачнуло, а на щеке заалел красный след.
— Ах, ты... ах, так... , — она аж задрожала от злости и обиды. И не придумав ничего лучше, плюнула Рику в лицо.
Брат только усмехнулся и влепил ей ещё одну пощёчину, поувесистей первой. Мама оказалась на кафельном полу коридора. В это раз ей было действительно больно. Рик снова схватил её за волосы и втащил в комнату. Швырнув мать на свою кровать, он обернулся закрыл дверь комнаты на шпингалет.
Мама смотрела на мою кровать.
Рик словно прочитал её мысли:
— Младший спит в зале. Его здесь нет, — осклабился он.
Мама полулёжа на его кровати и с ужасом снизу вверх смотрела на него. Рик нарочито неторопливо стянул с себя плавки. Глаза мамы ещё больше расширились от ужаса. Член Рика, огромный и возбуждённый, шлёпнулся о его живот. Чёрт, брат был дьявольски возбуждён. Это был не член, а монстр какой-то (я опять почувствовал укор зависти). И Рик с огромным удовольствием демонстрировал его маме.
Мама заплакала.
— Нет, Рик, нет... Очнись! Опомнись, пожалуйста! Ты разбудишь отца! О, что тогда будет! Оденься немедленно! Если пап увидит нас так... О, нет..
Я чуть не выругался. И ведь, правда, даже сейчас она больше переживала, чтобы не проснулся отец и не прибежал сюда. Неужели, она больше боится семейного скандала, чем того, что родной сын собирается её изнасиловать?
Рик нарочито медленно взял член в кулак. Немного поиграл бёдрами, как бы демонстрируя маме своё орудие во всей ипостаси. Мдя... Походу, крышняк-то у него реально сорвало.
— Тогда тебе лучше громко не кричать, — посоветовал он маме с наглой ухмылкой.
Мама и впрямь перешла на громкий шёпот. Она вскочила с кровати и попятилась от надвигающегося брата, что-то сбивчиво и истерично шептала ему, увещала, уговаривала, плакала. Рику всё было по фигу. Впрочем, чем были заняты его мысли, было видно не вооружённым взглядом. Не знаю, слышал он мать или нет, но его глаза не отрывались от её груди. Хм... Сказать, по правде, мои тоже...
Когда мама упёрлась спиной в стену, она принялась извиняться. За всё. За свои вечные придирки к Рику, за Рату, за вечные нравоучения..
— Заткнись уже, мам... — Рик был неумолим. Он был уверен, что она не закричит, не позовёт отца. Сказать, по правде, вот в это я не могу врубиться. На что она рассчитывает? Что отобьётся от Рика? Или что он покажет ща ей свой член и спать ляжет? Ну, позови ты отца!
Мама пыталась отбиться от его рук, тянущихся к её телу. Но вновь получила пощёчину. Одну, вторую, третью... Рик бил без силы. Так, чтобы её унизить, как шлюху, чтобы показать, кто здесь хозяин. Мама обмякла, её руки опустились, а слёзы потекли из её глаз с новой силой. Рик схватил её за сорочку на уровне груди и резко дёрнул вниз. Раздался треск разрываемой материи, бретельки сорочки лопнули.
У меня аж во рту пересохло, и я чуть из шкафа не вывалился, так я поддался вперёд, чтобы получше всё посмотреть.
Тяжёлые упругие мамины груди, освобождённые из плена ткакни соблазнительно заколыхались. Мамина сорочка скользнула вниз по её плоскому живот и замерла на маминых бёдрах.
Рик аж задрожал от возбуждения.
Я тоже почувствовал невероятное возбуждение, когда он урча, словно, мартовский кот, принялся за мамину грудь. Это длилось чертовски долго и чертовски изощрённо. Похоже, в мозгу у брата сидело много похотливых фантазий, связанных с маминой грудью (Тут не могу его винить, не у него одного). Наверное, маминым сиськам впервые пришлось выдерживать такой безудержный страстный напор. Рик мял их, с силой сжимал, сдавливал вместе, приподнимал на ладонях, покрывал поцелуями, облизывал, шлёпал и даже кусал. Особенно доставалось соскам, им брат уделял особое внимание. Уже скоро, не знаю от боли или возбуждения (а что, мама, ведь тоже человек, не железная), они стали большими и твёрдыми, и Рик с удовольствием принялся их сосать. Мама, вжатая массой огромного тела своего тсаршего сына в стену, всё отворачивала голову то в одну сторону, то в другую, вяло извивалась всем телом вдоль стены, иногда слабо пытаясь оттолкнуть голову Рика от своей груди. Она тяжело дышала, а её глаза были закрыты. Она только испуганно вздрагивала и втягивала в себя мышцы живота, когда каланче подобный член сына в очередной раз упирался ей в живот или бедро.
Рик прошептал ей что-то, вроде, чтобы она подняла руки вверх и прижала их к стене. Мама повернула к нему лицо, смерила его презрительным ненавидящим взглядом и отрицательно мотнула головой. Я видел, как презрение едва ли не вживую изливалось из её глаз.
Рик, видимо, не был намерен терпеть сегодня её непослушание. И опять дал ей пощёчину. Но, вполсилы, одними пальцами. Слёзы снова навернулись на мамины глаза, она закусила губку и отвернула голову в сторону, но рук не подняла.
Рик как-то прямо-таки весело хмыкнул и дал ей ещё одну пощёчину. Схватил её маленькие нежные ручки своими лапами и, вскинув их вверх, прижал их запястьями к стене.
Мой член и так уже был твёрдым, как камень, а теперь, вообще, чуть не выпрыгнул из штанов, когда я воочию увидел задумку брата.
Грудь мамы и так восхитительная и соблазнительная, теперь, вслед за плечами, поднялась и выглядела совсем уж неподражаемо. Рик принялся мять их круговыми движениями. Я заметил, что брат хоть больше и не держал её рук, но мама не посмела опустить