Исповедь Незнакомки. Часть 1
тревоги и гордости за свою смелость, как тогда, когда я первый раз разделась перед своим парнем и легла с ним в постель!
— 4 -
Мы вышли на улицу. Жара уже спала. Легкий бриз с моря остудил лицо и дал возможность продышаться. Мы как раз проходили мимо клумбы с цветами, когда Слава остановился и показательно — воровато оглянулся по сторонам. Что-то блеснуло, и у меня в руках оказался аленький цветочек, неизвестной породы. И тут же с весёлым смехом он подхватил меня под руку и шепнул:
— Бежим, а то поймают!
— Ах-х... — вскричала я, увлечённая в бег его сильной рукой.
Мы бежали. Весело и беззаботно, как шаловливые дети, провернувшие «весёлую» шутку с этими занудами взрослыми, которую они всё равно не смогут оценить... Чуть запыхавшись, выскочили прямо на берег. Медленные волны лениво накатывали на берег и звонкими ручейками скатывались с него, чтобы через несколько секунд проделать это снова. Завораживающее зрелище! Слава резко остановился:
— Море... — он повернулся ко мне лицом и восторженно повторил, — Катя, гляди ведь это море! — и весело как ребенок рассмеялся.
— Да, — подтвердила я, — это Черное море, теплое и ласковое.
— Как давно я об этом мечтал! — он сбросил мокасины и, стащив носки, шагнул в воду.
Шаловливая волна тут же захлестнула брюки, но он только зажмурился от удовольствия, увлеченно шлёпая по песочному дну. Зашёл глубже почти до колена и, зачерпнув воду, плеснул себе в лицо.
— И правда, солёное, — как-то изумленно произнёс он, оглянувшись, — я знал, но не верилось...
Сейчас я видела не того уверенного в себе мужчину, а шаловливого мальчишку, обнаружившего вдруг, что-то очень важное для себя и дошедшего до этого без посторонней помощи.
— Искупаемся? — он вопросительно глянул мне в лицо.
Заражённая его энтузиазмом, я утвердительно кивнула, но вспомнив, что под тоненьким платьем на мне одеты только полупрозрачные стринги и кружевной бюстгальтер с сожалением произнесла:
— Пошли, сходим и переоденемся, да и полотенце не мешает взять...
Он как-то жалобно посмотрел на меня, а потом бросил жадный взгляд на море:
— Тогда прогуляемся... Не хочу уходить, даже ненадолго... — и снова плеснул водой в лицо, — а куда пойдём?
— Не знаю, — призналась я, — никуда ещё не ходила...
Вдруг непонятно почему, я бросилась вдоль берега, крича на бегу:
— Догоняй!
Он тут же последовал за мной.
— Ах ты, Катюша — негодница, сбежать вздумала! — весело пророкотал прежним голосом.
Я бежала небыстро, да и он не торопился, так что когда Слава поймал меня, мы уже скрылись за мыском кустарника, подступавшего к самому берегу. Его сильные руки подхватили меня и подняли в воздух:
— Ой, — взвизгнула я от неожиданности.
А он, нежно прижимая меня к себе совершенно без усилий, закружился в каком-то странном танце. Я визжала как девчонка, а он кричал:
— Море, песок! — кружил и кружил меня, пока мы не упали на мягкий, но ещё теплый пляж.
Упав на спину он, всё ещё удерживая меня, перекатился и оказался вдруг сверху. Его насмешливые голубые с зеленью, наверное, от близости моря глаза оказались рядом. И я утонула в них раз и навсегда. Мои губы открылись, ища его уста... А он, вдруг просто чмокнув меня, вскочил как «чёртик в табакерке». Потом рывком поднял меня, а я закричала, сердясь на него:
— Ты что?!
— Догони, скажу... — и бросился дальше вдоль берега.
Может быть, он и бежал вполсилы, но я-то разогналась всерьёз. И когда он резко вильнул в сторону и остановился, то я промчалась мимо. Быстрый рывок и вот я опять уже бьюсь в его объятиях:
— Отпусти, ты тупой ублюдок! — в сердцах ругаюсь, пытаясь вырваться.
— Ладно, — вдруг говорит он с улыбкой, отпускает меня, чтобы тут же уже по-настоящему впиться в губы... Крепко прижимая меня к своему телу.
Я ещё по инерции пытаюсь вырываться, но он меня не отпускает, и только когда я затихаю, отдавшись, горячему поцелую ослабляет хватку...
— Да что же я делаю? — крутится где-то на грани сознания и пропадает.
А его язык уже завладел моим ртом: лаская небо, губы, чуть ли не дотягиваясь до горла. Всё кружится перед моими глазами:
— Пропадаю я, пропадаю! — вспоминаются слова песни, а в голове и всё вокруг кружится, кружится, как у пьяной.
Его горячие, сильные руки уже гладят мою спину, мягко проскальзывают по ягодицам и бёдрам. Мне уже не нужен никакой купальник, и даже номер. Я как распоследняя распутная женщина готова отдаться блуду прямо здесь в свете заходящего солнца на теплом песке заброшенного пляжа. Я жду, когда он начнёт раздевать меня и ласкать! Поглаживая и целуя моё исстрадавшееся и жаждущее ласки тело. А он! Этот сильный мужчина продолжает мучить меня. Его мягкие, но властные губы исследуют, целуя моё лицо, носик, щечки, переключаются на шею. А потом просто прижимает к себе сильно и страстно! Я слышу его сердце, бьющееся сильно и ровно и своё стучащее и ухающее в ожидание предстоящего. Мой живот уже выкручивают сладостные спазмы, а низ просто горит в ожидании.
— Ну! — шепчу я срывающимся голосом, — давай!
— Ты точно этого хочешь?! — вдруг слышу я сквозь заполнившие меня удары сердца.
— Да...
— 5 -
Он поднимает меня на руки, куда-то несет. Аккуратно укладывает на песок и начинает расстёгивать платье. Три пуговки на груди. Его губы опять ласкают меня, следуя за руками. Вот одна рука проскальзывает под одежду и ложится на грудь, скрытую кружевами. Она чуть дрожит, а потом сжимается... И вся моя как я считала приличная по размеру грудь увы тонет в этом новой, но такой приятной чашечке «лифчика». А я кричу, как мне кажется, но сил нет... Изнутри прорывается только стон:
— Да! Ещё! Сильнее...
Слыша мой невнятный лепет, и действуя вопреки просьбе, он отпускает грудь, взамен даря мне поцелуй, от которого я просто схожу с ума... А его рука как по волшебству, оказывается, на бедре, медленно скользя по нему вверх. И когда она касается промежности, я с ужасом понимаю насколько там влажно. Если быть точной, мокро! Я прямо истекаю соками. Стоны мои тонут в поцелуе, а он медленно приподнимает край трусиков и его пальцы начинают священнодействовать там внизу. Вот необъятная ладонь сдавливает лобок, прижимаясь к нему, причем нежный узелочек, бесстыдно вылезший наружу, попадает «в зону влияния» придавленный пальцами. Физически чувствую, как зашевелились, вставая дыбом редкие волосики, придавленные его рукой.
Я кричу, на этот раз по-настоящему. Сил стерпеть такое — нет. Никакие губ не могут заглушить ор, издаваемый мной. Приглушить да, но не остановить! Он тут же шевелит пальцами и внутри меня взрывается бомба! Живот, руки, ноги всё живёт отдельно. Мысль только одна:
— Господи! Да как же мне хорошо! — тут же поглощенная новыми более сильными спазмами.
Меня крутит, выворачивает наизнанку. Жар разбегается снизу в стороны, заставляя меня ещё сильнее ерзать по мелкому песку. Ноги сдвигаются, зажимая бедрами то, что принесло это неизгладимое, незабываемое блаженство. Да за одно это можно умереть...
— А он ведь ещё не начинал?!
— 4 -
Мы вышли на улицу. Жара уже спала. Легкий бриз с моря остудил лицо и дал возможность продышаться. Мы как раз проходили мимо клумбы с цветами, когда Слава остановился и показательно — воровато оглянулся по сторонам. Что-то блеснуло, и у меня в руках оказался аленький цветочек, неизвестной породы. И тут же с весёлым смехом он подхватил меня под руку и шепнул:
— Бежим, а то поймают!
— Ах-х... — вскричала я, увлечённая в бег его сильной рукой.
Мы бежали. Весело и беззаботно, как шаловливые дети, провернувшие «весёлую» шутку с этими занудами взрослыми, которую они всё равно не смогут оценить... Чуть запыхавшись, выскочили прямо на берег. Медленные волны лениво накатывали на берег и звонкими ручейками скатывались с него, чтобы через несколько секунд проделать это снова. Завораживающее зрелище! Слава резко остановился:
— Море... — он повернулся ко мне лицом и восторженно повторил, — Катя, гляди ведь это море! — и весело как ребенок рассмеялся.
— Да, — подтвердила я, — это Черное море, теплое и ласковое.
— Как давно я об этом мечтал! — он сбросил мокасины и, стащив носки, шагнул в воду.
Шаловливая волна тут же захлестнула брюки, но он только зажмурился от удовольствия, увлеченно шлёпая по песочному дну. Зашёл глубже почти до колена и, зачерпнув воду, плеснул себе в лицо.
— И правда, солёное, — как-то изумленно произнёс он, оглянувшись, — я знал, но не верилось...
Сейчас я видела не того уверенного в себе мужчину, а шаловливого мальчишку, обнаружившего вдруг, что-то очень важное для себя и дошедшего до этого без посторонней помощи.
— Искупаемся? — он вопросительно глянул мне в лицо.
Заражённая его энтузиазмом, я утвердительно кивнула, но вспомнив, что под тоненьким платьем на мне одеты только полупрозрачные стринги и кружевной бюстгальтер с сожалением произнесла:
— Пошли, сходим и переоденемся, да и полотенце не мешает взять...
Он как-то жалобно посмотрел на меня, а потом бросил жадный взгляд на море:
— Тогда прогуляемся... Не хочу уходить, даже ненадолго... — и снова плеснул водой в лицо, — а куда пойдём?
— Не знаю, — призналась я, — никуда ещё не ходила...
Вдруг непонятно почему, я бросилась вдоль берега, крича на бегу:
— Догоняй!
Он тут же последовал за мной.
— Ах ты, Катюша — негодница, сбежать вздумала! — весело пророкотал прежним голосом.
Я бежала небыстро, да и он не торопился, так что когда Слава поймал меня, мы уже скрылись за мыском кустарника, подступавшего к самому берегу. Его сильные руки подхватили меня и подняли в воздух:
— Ой, — взвизгнула я от неожиданности.
А он, нежно прижимая меня к себе совершенно без усилий, закружился в каком-то странном танце. Я визжала как девчонка, а он кричал:
— Море, песок! — кружил и кружил меня, пока мы не упали на мягкий, но ещё теплый пляж.
Упав на спину он, всё ещё удерживая меня, перекатился и оказался вдруг сверху. Его насмешливые голубые с зеленью, наверное, от близости моря глаза оказались рядом. И я утонула в них раз и навсегда. Мои губы открылись, ища его уста... А он, вдруг просто чмокнув меня, вскочил как «чёртик в табакерке». Потом рывком поднял меня, а я закричала, сердясь на него:
— Ты что?!
— Догони, скажу... — и бросился дальше вдоль берега.
Может быть, он и бежал вполсилы, но я-то разогналась всерьёз. И когда он резко вильнул в сторону и остановился, то я промчалась мимо. Быстрый рывок и вот я опять уже бьюсь в его объятиях:
— Отпусти, ты тупой ублюдок! — в сердцах ругаюсь, пытаясь вырваться.
— Ладно, — вдруг говорит он с улыбкой, отпускает меня, чтобы тут же уже по-настоящему впиться в губы... Крепко прижимая меня к своему телу.
Я ещё по инерции пытаюсь вырываться, но он меня не отпускает, и только когда я затихаю, отдавшись, горячему поцелую ослабляет хватку...
— Да что же я делаю? — крутится где-то на грани сознания и пропадает.
А его язык уже завладел моим ртом: лаская небо, губы, чуть ли не дотягиваясь до горла. Всё кружится перед моими глазами:
— Пропадаю я, пропадаю! — вспоминаются слова песни, а в голове и всё вокруг кружится, кружится, как у пьяной.
Его горячие, сильные руки уже гладят мою спину, мягко проскальзывают по ягодицам и бёдрам. Мне уже не нужен никакой купальник, и даже номер. Я как распоследняя распутная женщина готова отдаться блуду прямо здесь в свете заходящего солнца на теплом песке заброшенного пляжа. Я жду, когда он начнёт раздевать меня и ласкать! Поглаживая и целуя моё исстрадавшееся и жаждущее ласки тело. А он! Этот сильный мужчина продолжает мучить меня. Его мягкие, но властные губы исследуют, целуя моё лицо, носик, щечки, переключаются на шею. А потом просто прижимает к себе сильно и страстно! Я слышу его сердце, бьющееся сильно и ровно и своё стучащее и ухающее в ожидание предстоящего. Мой живот уже выкручивают сладостные спазмы, а низ просто горит в ожидании.
— Ну! — шепчу я срывающимся голосом, — давай!
— Ты точно этого хочешь?! — вдруг слышу я сквозь заполнившие меня удары сердца.
— Да...
— 5 -
Он поднимает меня на руки, куда-то несет. Аккуратно укладывает на песок и начинает расстёгивать платье. Три пуговки на груди. Его губы опять ласкают меня, следуя за руками. Вот одна рука проскальзывает под одежду и ложится на грудь, скрытую кружевами. Она чуть дрожит, а потом сжимается... И вся моя как я считала приличная по размеру грудь увы тонет в этом новой, но такой приятной чашечке «лифчика». А я кричу, как мне кажется, но сил нет... Изнутри прорывается только стон:
— Да! Ещё! Сильнее...
Слыша мой невнятный лепет, и действуя вопреки просьбе, он отпускает грудь, взамен даря мне поцелуй, от которого я просто схожу с ума... А его рука как по волшебству, оказывается, на бедре, медленно скользя по нему вверх. И когда она касается промежности, я с ужасом понимаю насколько там влажно. Если быть точной, мокро! Я прямо истекаю соками. Стоны мои тонут в поцелуе, а он медленно приподнимает край трусиков и его пальцы начинают священнодействовать там внизу. Вот необъятная ладонь сдавливает лобок, прижимаясь к нему, причем нежный узелочек, бесстыдно вылезший наружу, попадает «в зону влияния» придавленный пальцами. Физически чувствую, как зашевелились, вставая дыбом редкие волосики, придавленные его рукой.
Я кричу, на этот раз по-настоящему. Сил стерпеть такое — нет. Никакие губ не могут заглушить ор, издаваемый мной. Приглушить да, но не остановить! Он тут же шевелит пальцами и внутри меня взрывается бомба! Живот, руки, ноги всё живёт отдельно. Мысль только одна:
— Господи! Да как же мне хорошо! — тут же поглощенная новыми более сильными спазмами.
Меня крутит, выворачивает наизнанку. Жар разбегается снизу в стороны, заставляя меня ещё сильнее ерзать по мелкому песку. Ноги сдвигаются, зажимая бедрами то, что принесло это неизгладимое, незабываемое блаженство. Да за одно это можно умереть...
— А он ведь ещё не начинал?!