Сестра с подругой пришли поздно. Можно считать, что ночью. Студентки, мля! Не знаю, чему их там учат, а вот водочку пить они научились. Не знаю сами ли, науку ли им такую преподают, только пришли в хламинушку. Открыл им двери, впустил. Они перво-наперво в туалет. И почему девки в туалет всегда хором ходят? Бабайки там, что ли? Или держат друг друга за уши? И в школе у нас всегда так. А эти и дома парой пошли. Пока они в туалет, я в комнату. Ну их, пьянь такую. Лучше телевизор посмотрю. Слышу, они из туалета на кухню. Чашками гремят, что-то говорят, хохочут, ровно идиотки. Ну да пьяному палец покажи - ржать будет. Вот и эти чему-то радуются. Завтра на вас погляжу, когда будете зелёненькие и в пупырышек, ровно огурчики молоденькие. И голова будет бо-бо. Проходили уже. И батя, пока жив был, и матушка - все с похмелюги болеют.


А эти чем лучше? А девки чего-то притихли. Небось тайны какие свои девичьи обсуждают. Кто кого и кто с кем. Сестра думает, что я ещё ничего не понимаю. Как же! То я не знаю, что тянут-потянут уже её. Они же с подружками не стесняясь об этом говорят. А у молодого, то есть у меня, уши, как у эльфа. Не в том смысле, что острые и вытянутые, а в том смысле, что слышат очень хорошо. Даже врач на приписной комиссии сказала, что слух и зрение у меня сто и более процентов. Я слышу даже когда маменька с подругами обсуждает что-то, стараясь отправить меня в свою комнату. Так что зря они думают, что ничегошеньки я не знаю и не понимаю. В таком возрасте быть совсем уж одуванчиком - это перебор. Да и общаюсь я далеко не с ботанами. А уж от них такое узнаешь!


Притихли девки не потому, что обсуждали тайное. Просто Каьтка, подруга сестры, спеклась. Как сидела за столом, так и заснула, уткнувшись лбом в столешницу. Потому и тишина. Сестрица покрепче оказалась. Либо выпила меньше. А вот и она на пороге


- Братик! Помги, пожалуйста. Катьку надо перетащить на кровать.


Прямо мёд голимый. Сладость так и течёт. А когда не надо, так и братиком хрен назовёт. На сраной козе не подъедешь. Надо же - студентка. Как ты учишься, так и людей будешь лечить. Только гулянки на уме. Жалеет мать, что выдрать её уже нельзя, вон какая кобыла вымахала. Я и то еле справляюсь. А было время, так драла. Ну и меня тоже, куда же деваться. Не ангел же я. Батя до этого не опускался, предоставляя процесс воспитания переложить на мать. Легче так. Чуть что: твоё воспитание. Но это пока нас не хвалят. Тогда он главный воспитатель. Это я отвлёкся. Воспоминания, конечно, вещь хорошая, да Катька всё одно сама до кровати не доползёт. Предложение оставить её на кухне, подстелив половичок и прикрыв покрывалком, сестра отмела, как не серьёзное.


Пришлось впрягаться. не то, чтобы такая уж тяжёлая была подруга. Просто пьяный и уснувший, что кисель. Такого тащить намаешься. Из рук выскальзывает. Но донесли, как ни старались уронить. Точнее я старался. Думал: Вот проснётся завтра, а вся жопа в синяках. И пусть гадает, откуда это. Завалили на сетрухину кровать. Мы с ней одну на двоих комнату делим. Была бы квартира побольше, каждый свою бы имел. А так, что есть, тому и рады. Толян с матерью вообще в однушке живут. Ну завалили Катьку, на пузяку её повернули. А вдруг рыгать начнёт. Я на кухню. Надо и мне подкрепиться, поесть чего, чаю попить. Сгрёб со стола посуду грязную в раковину. Это на завтра сестре трудотерапия.


Следом сестрица выползла. Вроде как слегка протрезвела. Вон и переодеться успела в халатик. Села в любимой позе, подогнув одну ногу под себя, а вторую поставила на стул. Нравится мне, когда она так сидит. Особенно если без трусов. Можно много что увидеть. И знает ведь, что рассматриваю я в это время её, а не прячется, будто ей нравится показывать запретное. Хотя какое это запретное, если спим в одной комнате? Видел кое-что и не раз. А всё одно тянет посмотреть. Сегодня в трусах. Так правильно, жопу мыть ещё не ходила. Села, сидит, чего-то соображает. А чего там соображать. Матушка оставила её за старшую, меня блюсти, а она вместо этого по гулянкам и пьянкам шатается. Боится, что расскажу. Нет, драть-то её мать не будет, а вот морали читать, довольствия денежного лишить, это может. И не угадаешь, что лучше: то ли чтобы отодрали и забыли, то ли без денег остаться. Да ещё выслушивать, что вот она в наши годы, а вот у соседей дети, а вот если бы мы хоть чуток ей сочувствовали... По мне так лучше по сраке порку получить. Всё одно на жопе синяки никто не видит. Сидит сестрица, соображает. И я соображаю, что же можно у неё за молчание выциганить. Прикидываю, на что могу рассчитывать.


Сестра то ли ещё не протрезвилась, то ли решила сразу ошарашить призом за молчание, чтобы не мог отказать, только вдруг спрашивает


- Ты ебаться хочешь?


Оххххуеть! Это у пацана шестнадцатилетнего спросила. Да у меня из двадцати четырёх часов, что в сутках, стоит двадцать пять. Она бы ещё у путника в пустыне спросила, хочет ли он пить. У меня во рту пересохло, в зобу дыханье спёрло, мысли в голове забегали надихлофосенными тараканами. Неужто это сестричка решила ноги раздвинуть? Да ну на фиг! Такого быть не может! А с кем тогда? Эту мысль и озвучил, едва ли не раньше, чем успел подумать.


- Катьку ебать будешь?


Катьку? Так она же спит. И как сестра себе это представляет? Как у Катьки спросить? Разбудить? Нереально. Наверное все эти мысли я, сам того не желая, озвучил.


- Ну и что, что спит. Тебе какая разница? Будешь?


Такие предложения по несколько раз не делают.


- Буду!


- Пошли.


Сестра с моей помощью повернула Катьку на живот, задрала ей юбочку, стянула трусы. Белая Катькина задница приворожила мой взгляд. Слегка расставленные ноги, меж ними темнеет пятнышко задницы, а ниже то самое вожделенное, за возможность проникнуть в которое любой подросток маму продаст. Ну или почти. А сестра заставляят Катьку приподнять, в смысле задницу её, и подсовывает ей под живот подушки. О как! Я бы не допёр до такого. То ли сестрицу саму таким образом ебли, то ли видела где, то ли рассказывали. Ну не суть важно. Всё готово. Я уже взялся за штаны, стянуть их и на Катьку запрыгнуть, только вот сестра и не думала оставлять нас вдвоём.


- А ты что, тут будешь?


- А где ещё? Не на кухне жемне сидеть.


- Ну так... это... я же... мы..


- Стесняешься, что ли? Так я отвернусь.


И она демонстративно отвернула мордашку в сторону. Только куда ты её отвернёшь, если сидишь напротив? Плюнул. Пусть смотрит, если нравится. Мне уже терпеть нет мочи. Стянул штаны. Хуй чёртиком из табакерки выпрыгнул из трусов, закачался. Я на кровать, к Катькиной заднице.


- Стой.


- Что?


- А у тебя резинки нет?


- Откуда?


- Так нельзя. Резинку надо.


Вот так облом. Где же я среди ночи возьму это изделие? А сестрица хитренько лыбится, из своей тумбочки достаёт упаковочку


- На, держи. Должен будешь.


Эти слова не означают, что я обязательно должен вернуть ей такую же точно резинку. За долг в любой момент может потребовать что-то другое. И обязан отдать.