Шантаж
с его женой, — он отхлебнул еще шампанского.
Таня в одной блузке сидела на полу у его ног и нежно перебирала пальчиками темные завитки волос у него в паху.
— Что мне ей сказать?
— Ничего, просто забери сверток с деньгами. Утром я назначу место...
— Хорошо...
* * *
— Неужели ты думала, сучка, что моя жена не в курсе? — от звонкой пощечины ее голова дернулась назад. — На что ты рассчитывала? Шлюха подзаборная! — следующий удар пришелся по животу.
Девушка согнулась бы пополам, если бы стояла на полу, а не висела на крюку за связанные за спиной руки. Поэтому повела она себя, как повела бы любая боксерская груша — качнулась от ударившего ее человека.
— Ты ведь не одна это все затеяла, да? Скажи, кто был с тобой? Кто все это придумал? — он схватил ее щеки, стянутые липкой лентой, двумя пальцами и поднял ее лицо к себе.
Но она мотнула головой.
Анатолий Евгеньевич дрожащей окровавленной рукой промокнул пот со лба галстуком:
— Кончайте... — он развернулся и вышел, плотно прикрыв за собой тяжелую металлическую дверь...
* * *
— Да, работал у нас тут комсоргом... Да, точно... бабник был еще тот...
— А о его детях что-то знаете?
— Дети?... Нет, о детях ничего не знаю... хотя были дамочки, ходили к нему, угрожали, алиментов требовали... Вот только когда он женился на дочке секретаря парткома, все эти дамочки сюда таскаться перестали...
— А Таню Колосову помните?
— Еще бы... хорошая девка была... нравилась она мне. Только вот носилась с этим Толиком, как дурень с писаной торбой. И одна ведь не замечала, что он кроме нее еще с тремя крутил. И с дочкой того партийца...
— Ну, что ж, спасибо...
— Эй, парень! Если найдешь его, дай мне знать...
— Договорились...
Таня в одной блузке сидела на полу у его ног и нежно перебирала пальчиками темные завитки волос у него в паху.
— Что мне ей сказать?
— Ничего, просто забери сверток с деньгами. Утром я назначу место...
— Хорошо...
* * *
— Неужели ты думала, сучка, что моя жена не в курсе? — от звонкой пощечины ее голова дернулась назад. — На что ты рассчитывала? Шлюха подзаборная! — следующий удар пришелся по животу.
Девушка согнулась бы пополам, если бы стояла на полу, а не висела на крюку за связанные за спиной руки. Поэтому повела она себя, как повела бы любая боксерская груша — качнулась от ударившего ее человека.
— Ты ведь не одна это все затеяла, да? Скажи, кто был с тобой? Кто все это придумал? — он схватил ее щеки, стянутые липкой лентой, двумя пальцами и поднял ее лицо к себе.
Но она мотнула головой.
Анатолий Евгеньевич дрожащей окровавленной рукой промокнул пот со лба галстуком:
— Кончайте... — он развернулся и вышел, плотно прикрыв за собой тяжелую металлическую дверь...
* * *
— Да, работал у нас тут комсоргом... Да, точно... бабник был еще тот...
— А о его детях что-то знаете?
— Дети?... Нет, о детях ничего не знаю... хотя были дамочки, ходили к нему, угрожали, алиментов требовали... Вот только когда он женился на дочке секретаря парткома, все эти дамочки сюда таскаться перестали...
— А Таню Колосову помните?
— Еще бы... хорошая девка была... нравилась она мне. Только вот носилась с этим Толиком, как дурень с писаной торбой. И одна ведь не замечала, что он кроме нее еще с тремя крутил. И с дочкой того партийца...
— Ну, что ж, спасибо...
— Эй, парень! Если найдешь его, дай мне знать...
— Договорились...