Игра в шахматы или стерва и сучка! Часть 1
плеснуть... — расщедрилась Тома, на халяву.
Выпили, закусили горячим шашлыком. Я тут же налила по второй, а Стаса отправили жарить вторую закладку шашлыка. В общем, когда приехали наши половинки, Тома, была почти никакая, хотя в бутылке ещё плескалось половина содержимого. За это время я узнала много интересных вещей про себя и своего мужа. Причём почти везде была в лучшем случае стервой, а мой — ангелом во плоти... (Надо полагать, себя она причисляла к последним)! К этому моменту, всё «говно» что было у меня в душе «кипело», а «селезёнка» требовала мести, прямо как в «Снежной королеве»:
• А — отомстить!
• Б — быстро отомстить!
• С — страшно отомстить...
Пока эти два «идиота» хвалились уловом и жрали, как оголодавшие «волки», я выставила на стол флакончик. Но вскоре пришлось ставить и второй. Под водочку и с голодухи, это же надо просидеть почти двенадцать часов в резиновой лодки и писать за борт, они быстро захмелели. Первым «пал жертвой» алкоголя мой «папочка». Вторым был Слава.
— Первыми всегда уходят «лучшие», — вспомнилось мне.
Тома продержалась дольше всех, показав волю и характер в стремлении опорожнить бутылку виски. Но так как моя помощь в достижении оного результата была представлена только в виде моральной поддержки, то и её пришлось тащить в палатку... Она уснула прямо у костра, с кружкой в руке. К двенадцати часам, когда должно было начаться самое веселье: «У костра стояли трое: он, она и у него!»... Я, так как выпила только 50 грамм в самом начале вечера, а Стасу, я наливала только столько, чтобы держать его в «тонусе»!
* * *
Дальше всё шло как в кино. Строго по сценарию, сочинённому мной. Посиделки вдвоём, рядышком бедро к бедру; фривольные разговоры и обсуждения впечатления от «игры в четыре руки». Проверила аксиому: «Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке... «. Как и все его ровесники, он был без ума от матери, как обычной женщины.
— Я хочу её, но нельзя! — с горечью заявил он.
— Поди, и подглядывал за ней в ванной, и бельё перебирал... — поддела я его.
— ... — недоумевающе Стас посмотрел на меня, — а ты тетя Катя, откуда знаешь?
— Ты думаешь, что открыл Америку? Да все парни проходят через это! — ладно давай ещё по пятьдесят, и просто посидим...
Себе тридцать, ему ещё «сто грамм для храбрости»... И вот уже его рука осторожно ложится мне на плечо. Не встретив сопротивления или отповеди, он начал обнимать, домогаясь меня. Когда распалился не на шутку я «вылила на него ушат холодной воды», заявив:
— Стас! Ты парень видный и я бы в другое время не прочь дать тебе «урок любви», но ты невнимателен. Оно и понятно... — продолжила я после короткого вздоха.
— У тебя же нет постоянной девушки... — опять вздох и злое сопение Стаса, — иначе бы ты знал про критические дни и заметил беленькую верёвочку у меня там, — я кивнула вниз, где уже лежала его рука.
— Что? — опешил он, ожидая чего угодно, но только не этого.
— У меня месячные. Там днём был тампон «Тампакс», сейчас заменила прокладкой... Так что ни обессудь...
— А что же мне делать? — чуть ли не по слогам произнёс он, подразумевая свой «стояк».
— Ты знаешь, — как бы неохотно прошептала я, — мы с твоей мамой подруги... — и как будто решившись, выпалила, — она говорила о тебе... Очень расстраивалась, что ты её сын и вам нельзя...
— Но вот я считаю, что инцест имеет отношение только к деторождению... И если всё будет правильно, то почему бы и нет? А ты парень видный, я сама бы не прочь, но пока не судьба... — «подлила масла в огонь»!
Стас молчал, переваривая услышанное, а я продолжила давить:
— Мужики спят в нашей палатке, а я могу и пока здесь посидеть... — и протянула ему специально купленную упаковку презервативов «Дюрекс», — держи, твой размер... — подумав про себя, — пришлось аж четыре упаковки брать с разными размерами.
Вид у него был обалдевший! На бедного мальчика навалились все проблемы «маленького мирка». Тут и я со своей игрой в «гляделки»; и якобы выданная мной тайная информация; и желание, помноженное на алкоголь; и предложение «прикрыть» его шалость...
Пора было дать ему «подумать и решить», но решение было уже написано на лице... а в глазах светилась решительность.
— Ладно. Я отойду в кустики, а ты пока посиди, — промурлыкала я и скрылась в темноте.
Ушла я недалеко, до первых кустов в тень. Остановившись, стала ждать, чтобы окончательно удостовериться в своих предположениях. Ждать пришлось недолго. На всё про всё ушли пара минут. Держа в руке цветастую упаковку, Стас подошёл к палатке, где спали пьяным сном наши рыбаки, а потом быстро шмыгнул во вторую палатку. На цыпочках почти не дыша, я подошла с противоположной от огня стороне и прислушалась. И отважившись, заглянула в окно. Света от костра было мало, но я всё равно увидела, как Стас уже снимал с матери брюки и трусы. Майка, в которой она щеголяла вечером, была задрана до подбородка. Обнаженное тело белело в мерцающем от костра свете. Одна грудь свесилась набок, а вторая «расползлась» бесформенной лепешкой сверху.
Сам же Стас, тяжело дыша, гладил мать между ног. Вот его палец громко чпокнув скользнул в вагину, и задвигался там, громко чмокая.
— Мама... Я хочу... Милая... — бессвязно бормотал он, сдирая с себя штаны.
Руки у него тряслись, сам он походил на психа...
— Какие родители, такой и сын... — констатировала я.
Подождав, пока он начал своё «чёрное дело» я тихо отошла в сторону, и громко шурша травой, вернулась.
— Стас, ты где? — как бы в недоумении позвала я, и, включив фонарик, подошла к палатке.
Шорохи и вздохи, доносившиеся из неё, затихли.
— Ты тут? Стас? — тихо произнесла я.
— Да-а... — сдавленно донеслось в ответ.
— Всё нормально? — и не дожидаясь ответа, открыла полог, посветив внутрь.
Всё было нормально. Моя «подружка», задрав ноги, лежала под своим сынком, а он, зверски смотря на меня, прорычал:
— Выключи свет и иди, погуляй!
— Ладно, ладно, — «стушевалась» я, мысленно ликуя, — а может быть, я, хочу поучаствовать?! — как бы заводясь, произнесла вслух и полезла в палатку.
От такой наглости любовничек опешил, но я не дала ему время прийти в себя. С ходу шлепнув его по мускулистому заду, шепнула:
— Давай работай и подтолкнула вперёд.
Когда он задвигался, прижалась к его спине и стала тереться об него грудями. Кавалер запыхтел, мощно задвигал задницей, вгоняя свой член в лоно матери.
Никогда не думала, что это так заводит! Находиться рядом, гладить, ощущать и слышать, как член входит в чужую вагину. Чувствовать, как по твоему телу елозит напряженное мужское тело занимающееся любовью с другой. Сунув руку вниз между ног, схватила Стаса за яйца, сжала, так что он взвыл:
— Тётя... Кат... отпусти больно! — шипел он, не прекращаясь двигаться внутри мамки.
Ослабив хватку, толкнула в спину:
— Сиськи помни и соски полижи!
— А она... не проснётся... — запыхаясь, промямлил он.
— Уже проснулась бы, если спала, — умиротворяюще мурлыкнула я.
Сыночек нагнулся и стал мять, мягкие
Выпили, закусили горячим шашлыком. Я тут же налила по второй, а Стаса отправили жарить вторую закладку шашлыка. В общем, когда приехали наши половинки, Тома, была почти никакая, хотя в бутылке ещё плескалось половина содержимого. За это время я узнала много интересных вещей про себя и своего мужа. Причём почти везде была в лучшем случае стервой, а мой — ангелом во плоти... (Надо полагать, себя она причисляла к последним)! К этому моменту, всё «говно» что было у меня в душе «кипело», а «селезёнка» требовала мести, прямо как в «Снежной королеве»:
• А — отомстить!
• Б — быстро отомстить!
• С — страшно отомстить...
Пока эти два «идиота» хвалились уловом и жрали, как оголодавшие «волки», я выставила на стол флакончик. Но вскоре пришлось ставить и второй. Под водочку и с голодухи, это же надо просидеть почти двенадцать часов в резиновой лодки и писать за борт, они быстро захмелели. Первым «пал жертвой» алкоголя мой «папочка». Вторым был Слава.
— Первыми всегда уходят «лучшие», — вспомнилось мне.
Тома продержалась дольше всех, показав волю и характер в стремлении опорожнить бутылку виски. Но так как моя помощь в достижении оного результата была представлена только в виде моральной поддержки, то и её пришлось тащить в палатку... Она уснула прямо у костра, с кружкой в руке. К двенадцати часам, когда должно было начаться самое веселье: «У костра стояли трое: он, она и у него!»... Я, так как выпила только 50 грамм в самом начале вечера, а Стасу, я наливала только столько, чтобы держать его в «тонусе»!
* * *
Дальше всё шло как в кино. Строго по сценарию, сочинённому мной. Посиделки вдвоём, рядышком бедро к бедру; фривольные разговоры и обсуждения впечатления от «игры в четыре руки». Проверила аксиому: «Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке... «. Как и все его ровесники, он был без ума от матери, как обычной женщины.
— Я хочу её, но нельзя! — с горечью заявил он.
— Поди, и подглядывал за ней в ванной, и бельё перебирал... — поддела я его.
— ... — недоумевающе Стас посмотрел на меня, — а ты тетя Катя, откуда знаешь?
— Ты думаешь, что открыл Америку? Да все парни проходят через это! — ладно давай ещё по пятьдесят, и просто посидим...
Себе тридцать, ему ещё «сто грамм для храбрости»... И вот уже его рука осторожно ложится мне на плечо. Не встретив сопротивления или отповеди, он начал обнимать, домогаясь меня. Когда распалился не на шутку я «вылила на него ушат холодной воды», заявив:
— Стас! Ты парень видный и я бы в другое время не прочь дать тебе «урок любви», но ты невнимателен. Оно и понятно... — продолжила я после короткого вздоха.
— У тебя же нет постоянной девушки... — опять вздох и злое сопение Стаса, — иначе бы ты знал про критические дни и заметил беленькую верёвочку у меня там, — я кивнула вниз, где уже лежала его рука.
— Что? — опешил он, ожидая чего угодно, но только не этого.
— У меня месячные. Там днём был тампон «Тампакс», сейчас заменила прокладкой... Так что ни обессудь...
— А что же мне делать? — чуть ли не по слогам произнёс он, подразумевая свой «стояк».
— Ты знаешь, — как бы неохотно прошептала я, — мы с твоей мамой подруги... — и как будто решившись, выпалила, — она говорила о тебе... Очень расстраивалась, что ты её сын и вам нельзя...
— Но вот я считаю, что инцест имеет отношение только к деторождению... И если всё будет правильно, то почему бы и нет? А ты парень видный, я сама бы не прочь, но пока не судьба... — «подлила масла в огонь»!
Стас молчал, переваривая услышанное, а я продолжила давить:
— Мужики спят в нашей палатке, а я могу и пока здесь посидеть... — и протянула ему специально купленную упаковку презервативов «Дюрекс», — держи, твой размер... — подумав про себя, — пришлось аж четыре упаковки брать с разными размерами.
Вид у него был обалдевший! На бедного мальчика навалились все проблемы «маленького мирка». Тут и я со своей игрой в «гляделки»; и якобы выданная мной тайная информация; и желание, помноженное на алкоголь; и предложение «прикрыть» его шалость...
Пора было дать ему «подумать и решить», но решение было уже написано на лице... а в глазах светилась решительность.
— Ладно. Я отойду в кустики, а ты пока посиди, — промурлыкала я и скрылась в темноте.
Ушла я недалеко, до первых кустов в тень. Остановившись, стала ждать, чтобы окончательно удостовериться в своих предположениях. Ждать пришлось недолго. На всё про всё ушли пара минут. Держа в руке цветастую упаковку, Стас подошёл к палатке, где спали пьяным сном наши рыбаки, а потом быстро шмыгнул во вторую палатку. На цыпочках почти не дыша, я подошла с противоположной от огня стороне и прислушалась. И отважившись, заглянула в окно. Света от костра было мало, но я всё равно увидела, как Стас уже снимал с матери брюки и трусы. Майка, в которой она щеголяла вечером, была задрана до подбородка. Обнаженное тело белело в мерцающем от костра свете. Одна грудь свесилась набок, а вторая «расползлась» бесформенной лепешкой сверху.
Сам же Стас, тяжело дыша, гладил мать между ног. Вот его палец громко чпокнув скользнул в вагину, и задвигался там, громко чмокая.
— Мама... Я хочу... Милая... — бессвязно бормотал он, сдирая с себя штаны.
Руки у него тряслись, сам он походил на психа...
— Какие родители, такой и сын... — констатировала я.
Подождав, пока он начал своё «чёрное дело» я тихо отошла в сторону, и громко шурша травой, вернулась.
— Стас, ты где? — как бы в недоумении позвала я, и, включив фонарик, подошла к палатке.
Шорохи и вздохи, доносившиеся из неё, затихли.
— Ты тут? Стас? — тихо произнесла я.
— Да-а... — сдавленно донеслось в ответ.
— Всё нормально? — и не дожидаясь ответа, открыла полог, посветив внутрь.
Всё было нормально. Моя «подружка», задрав ноги, лежала под своим сынком, а он, зверски смотря на меня, прорычал:
— Выключи свет и иди, погуляй!
— Ладно, ладно, — «стушевалась» я, мысленно ликуя, — а может быть, я, хочу поучаствовать?! — как бы заводясь, произнесла вслух и полезла в палатку.
От такой наглости любовничек опешил, но я не дала ему время прийти в себя. С ходу шлепнув его по мускулистому заду, шепнула:
— Давай работай и подтолкнула вперёд.
Когда он задвигался, прижалась к его спине и стала тереться об него грудями. Кавалер запыхтел, мощно задвигал задницей, вгоняя свой член в лоно матери.
Никогда не думала, что это так заводит! Находиться рядом, гладить, ощущать и слышать, как член входит в чужую вагину. Чувствовать, как по твоему телу елозит напряженное мужское тело занимающееся любовью с другой. Сунув руку вниз между ног, схватила Стаса за яйца, сжала, так что он взвыл:
— Тётя... Кат... отпусти больно! — шипел он, не прекращаясь двигаться внутри мамки.
Ослабив хватку, толкнула в спину:
— Сиськи помни и соски полижи!
— А она... не проснётся... — запыхаясь, промямлил он.
— Уже проснулась бы, если спала, — умиротворяюще мурлыкнула я.
Сыночек нагнулся и стал мять, мягкие