Юлька
- Что бы мне никогда твою попу в руках не держать!
- Круто! Верю! Твоя жена.
- ?!
- Она столько и так о тебе рассказывала!... А потом девочки.... Ну те, кого ты... ну, кто с тобой был. Вот.
Нифигасе! Моя жена мне рекламу делает! С чего бы это? И для чего? Она что, не понимает, что половина из этих сучек дают мне только потому, что им доставляет радость видеть голову начальницы, украшенную приличных размеров рогами.
Прокашлялся.
- И что она говорила?
- Всё. А об остальном сам догадайся.
- А конкретнее?
- Не будет конкретнее.
- Так. И всё же Юля, что ты решила?
- Приезжай ко мне. Я тебе расскажу, как найти.
- Не надо. Скажи лишь адрес, время и я у твоих, нет, меж твоих ног!
Юлька опять рассмеялась. Дамы покосились на наше веселье, но присоедениться никто не рискнул.
- Всё скажу.
- И будешь ждать?
- С любовным трепетом.
- Юль, только это, как бы выразиться покультурнее? Твои габариты...
- Я знаю, что я толстая корова.
- Ты не корова, ты не толстая. Полненькая. А толстых я видал. Так вот. Судя по твоим габаритам, у тебя всё немного крупноватое, а я мужчина средних достоинств. И поэтому есть у меня опасение, что не смогу я полностью удовлетворить тебя в силу не совпадения размеров. А опозориться ой как не хочется. И потому сразу спрашиваю: А что, если мы не подойдём один другому? Как сильно ты надо мной будешь издеваться?
- Если ты об этом? А завернул-то как. С трибуны речи не толкал? Нет? У тебя получится. Так вот. Успокаиваю. Я там, - рукой показала где то там,- очень мелкая. И даже боюсь, это я окажусь тебе не подходящей. Ольга сказала... Ой!
Она поняла, что проговорилась. И я понял, что мои достоинства и недостатки не раз и не два были предметом всестороннего обсуждения. Собирался целый консилиум, если я правильно понимаю женскую психологию. Вначале шифруются, а потом, узнав, что не одна она такая, принимаются перемывать косточки. А я вспоминал, как имел Оленьку. Только какую? Они в постели разные.
- Тогда нам, чтобы не страдать, разочаровавшись друг в друге, надо примериться.
Юлька напряглась
- Это как? Это сразу?
- Нет, что ты. Надо просто посмотреть, потрогать, прикинуть.
У Юльки глаза загорелись. Посмотреть - это хорошо. Ещё лучше потрогать. А уж примерить...
- А где?
Она с недоумением оглядывала двор, прикидывая, в какой укромный уголок я её затащу для примерки. Примерочных кабинок в округе не наблюдалось.
- А ты через некоторое время попроси меня проводить тебя в малинник попастись, ягодки поклевать. Там дивизию Чапаева спрятать можно, не то, что нас с тобой. Только это, Юль, мне бы тоже хотелось посмотреть и потрогать.
- А ты потом чего больше не захочешь?
- Гарантировать не могу, но постараюсь себя в руках держать.
- Тогда потрогаешь.
Она потянулась.
- Люблю, когда трогают. Только нежно.
Посидели немного за столом. Кто-то из девок загомонил, что пора на речку, задницы помочить, а то от пота трусы промокли. Сказал бы я, от чего они у них промокли. Водка, мужик, с которым большая половина из них еблась, мысли всякие и пустые надежды - вот результат. А Юлька так вежливо у жены спрашивает, не позволит ли шахиня попастись в её малиннике, ягодки поклевать с куста. И не будет ли так добра, показать это изобилие, о котором она вещала в самом начале встречи. Жене в лом идти на край огорода, да ещё за ограду, где и растёт малина. И я точно знал, кто будет снаряжён в поход.
А пока делал вид, что расправляюсь с остывшим шашлыком, и ни о чём постороннем не думаю. В два голоса меня упросили сопроводить Юлю в заросли малины, такие густые, что Юлька - отчаянная трусиха, боится в них заблудиться. Я сказал, что вот оденусь только и Юльке одеться бы стоило, потому как в этих дебрях вполне можно не только задницу, но и кунку ободрать до крови. Жена назвала меня старым дураком, выдала Юльке штаны. Она в платье приехала. И мы отправились малину кушать.
Пробрались через кусты. Юлька всё оглядывается, когда же мы кастинг начнём. А я её дальше тащу. Не будешь же всерьёз в малиннике колючем без штанов стоять. И правда всё раздерёшь. А сразу за малинником березничек подрост. Деревца небольшие, но часто растут. Так что ни со стороны, ни даже рядом особо нас не увидеть. Выбрались на прогалину.
- Ну что? Давай.
- Ты сначала.
- Юль, ну что мы, как дети? Ты первый. Нет, ты. Давай разом на раз-два-три. Приготовились. Готова?
Юлька трико приспустила, чтобы резинка трусов и трико совпала, руки под резинки вставила, напряглась. И я приготовился.
- Раз! Два! Три!
Рванул штаны вместе с трусами вниз. А у Юлии одна рука сорвалась и штаны стянулись боком. С одного края животик и даже бедро обнажились, а второй застрял. Юлька выматерилась в пол-голоса, повторила попытку. Успешно. И замерла, глядя на меня. Точнее даже не на меня. У меня и так был в дежурном положении, а тут, как разглядел то, что Юленька выставила на обозрение, враз напрягся, надулся от важности, даже головку красно-багровую от шкурки обнажил. И выставился, покачиваясь под углом к животу. Вот на него она и уставилась. Даже губки сложила, будто хотела произнести букву О, да так и замерла. И я уставился вовсе не на глаза её красивые. Беленький пухлый животик нависал небольшой складочкой над лобком, массивным, мягким даже на взгляд, поросшим бело-рыжеватыми волосами. Юльк хрипло произнесла
- Я хочу его потрогать.
И шагнула. А штанишки-то на уровне колен, ноги спутаны. И она, не отрывая взгляд, ногами стянула с себя одежду, что путалась и не давала свободы, отбросила её пинком и шагнула. Её рука ухватилась за хуй, сжала его. Погладила головку. Ей Богу - дитя малое. Игрушку новую нашла. И я времени не терял, положив руку на лобок, сжал ладонь, наслаждаясь теплом и мягкостью, потом просунул её меж Юлькиных ног.
Она ноги раздвинула. У меня-то всё снаружи, даже особо напрягаться не надо, чтобы трогать. А у неё, как и у всех женщин, меж ног спрятано. И мы трогали, будто детишки впервые допущенные к запретному месту, ласкали. Стояли грудь в грудь, глаза в глаза и губы в губы. Раз уж губы на одном уровне, почему бы им не встретиться и не попробовать на вкус и сладость рот твоего визави? И губы сошлись в поцелуе. Участвовали кроме губ и языки, что блуждали по чужому рту, грудь тёрлась о грудь, освобождённая из плена одежды. Да как освобождённая, так себе. Просто майку задрал вместе с лифчиком и выпустил на волю её груди, налитые и великолепные. И мял по очереди то грудь, то промежность, блуждая по всему телу, обхватывая ягодицы, притискивал Юльку к себе и целовал, целовал - и не мог насытиться. А хуй в Юлькиной руке кайфовал, получая ласку и любовь. Его оглаживали, стискивали нежно, но твёрдо, ласкали, пальчик теребил расщелинку на конце головки, что напоминала приоткрытый ротик, снимали
с неё капельки выступающей смазки.
Юлька разжала объятия, присела на корточки и встала на коленки, потом на четвереньки, выставив
- Круто! Верю! Твоя жена.
- ?!
- Она столько и так о тебе рассказывала!... А потом девочки.... Ну те, кого ты... ну, кто с тобой был. Вот.
Нифигасе! Моя жена мне рекламу делает! С чего бы это? И для чего? Она что, не понимает, что половина из этих сучек дают мне только потому, что им доставляет радость видеть голову начальницы, украшенную приличных размеров рогами.
Прокашлялся.
- И что она говорила?
- Всё. А об остальном сам догадайся.
- А конкретнее?
- Не будет конкретнее.
- Так. И всё же Юля, что ты решила?
- Приезжай ко мне. Я тебе расскажу, как найти.
- Не надо. Скажи лишь адрес, время и я у твоих, нет, меж твоих ног!
Юлька опять рассмеялась. Дамы покосились на наше веселье, но присоедениться никто не рискнул.
- Всё скажу.
- И будешь ждать?
- С любовным трепетом.
- Юль, только это, как бы выразиться покультурнее? Твои габариты...
- Я знаю, что я толстая корова.
- Ты не корова, ты не толстая. Полненькая. А толстых я видал. Так вот. Судя по твоим габаритам, у тебя всё немного крупноватое, а я мужчина средних достоинств. И поэтому есть у меня опасение, что не смогу я полностью удовлетворить тебя в силу не совпадения размеров. А опозориться ой как не хочется. И потому сразу спрашиваю: А что, если мы не подойдём один другому? Как сильно ты надо мной будешь издеваться?
- Если ты об этом? А завернул-то как. С трибуны речи не толкал? Нет? У тебя получится. Так вот. Успокаиваю. Я там, - рукой показала где то там,- очень мелкая. И даже боюсь, это я окажусь тебе не подходящей. Ольга сказала... Ой!
Она поняла, что проговорилась. И я понял, что мои достоинства и недостатки не раз и не два были предметом всестороннего обсуждения. Собирался целый консилиум, если я правильно понимаю женскую психологию. Вначале шифруются, а потом, узнав, что не одна она такая, принимаются перемывать косточки. А я вспоминал, как имел Оленьку. Только какую? Они в постели разные.
- Тогда нам, чтобы не страдать, разочаровавшись друг в друге, надо примериться.
Юлька напряглась
- Это как? Это сразу?
- Нет, что ты. Надо просто посмотреть, потрогать, прикинуть.
У Юльки глаза загорелись. Посмотреть - это хорошо. Ещё лучше потрогать. А уж примерить...
- А где?
Она с недоумением оглядывала двор, прикидывая, в какой укромный уголок я её затащу для примерки. Примерочных кабинок в округе не наблюдалось.
- А ты через некоторое время попроси меня проводить тебя в малинник попастись, ягодки поклевать. Там дивизию Чапаева спрятать можно, не то, что нас с тобой. Только это, Юль, мне бы тоже хотелось посмотреть и потрогать.
- А ты потом чего больше не захочешь?
- Гарантировать не могу, но постараюсь себя в руках держать.
- Тогда потрогаешь.
Она потянулась.
- Люблю, когда трогают. Только нежно.
Посидели немного за столом. Кто-то из девок загомонил, что пора на речку, задницы помочить, а то от пота трусы промокли. Сказал бы я, от чего они у них промокли. Водка, мужик, с которым большая половина из них еблась, мысли всякие и пустые надежды - вот результат. А Юлька так вежливо у жены спрашивает, не позволит ли шахиня попастись в её малиннике, ягодки поклевать с куста. И не будет ли так добра, показать это изобилие, о котором она вещала в самом начале встречи. Жене в лом идти на край огорода, да ещё за ограду, где и растёт малина. И я точно знал, кто будет снаряжён в поход.
А пока делал вид, что расправляюсь с остывшим шашлыком, и ни о чём постороннем не думаю. В два голоса меня упросили сопроводить Юлю в заросли малины, такие густые, что Юлька - отчаянная трусиха, боится в них заблудиться. Я сказал, что вот оденусь только и Юльке одеться бы стоило, потому как в этих дебрях вполне можно не только задницу, но и кунку ободрать до крови. Жена назвала меня старым дураком, выдала Юльке штаны. Она в платье приехала. И мы отправились малину кушать.
Пробрались через кусты. Юлька всё оглядывается, когда же мы кастинг начнём. А я её дальше тащу. Не будешь же всерьёз в малиннике колючем без штанов стоять. И правда всё раздерёшь. А сразу за малинником березничек подрост. Деревца небольшие, но часто растут. Так что ни со стороны, ни даже рядом особо нас не увидеть. Выбрались на прогалину.
- Ну что? Давай.
- Ты сначала.
- Юль, ну что мы, как дети? Ты первый. Нет, ты. Давай разом на раз-два-три. Приготовились. Готова?
Юлька трико приспустила, чтобы резинка трусов и трико совпала, руки под резинки вставила, напряглась. И я приготовился.
- Раз! Два! Три!
Рванул штаны вместе с трусами вниз. А у Юлии одна рука сорвалась и штаны стянулись боком. С одного края животик и даже бедро обнажились, а второй застрял. Юлька выматерилась в пол-голоса, повторила попытку. Успешно. И замерла, глядя на меня. Точнее даже не на меня. У меня и так был в дежурном положении, а тут, как разглядел то, что Юленька выставила на обозрение, враз напрягся, надулся от важности, даже головку красно-багровую от шкурки обнажил. И выставился, покачиваясь под углом к животу. Вот на него она и уставилась. Даже губки сложила, будто хотела произнести букву О, да так и замерла. И я уставился вовсе не на глаза её красивые. Беленький пухлый животик нависал небольшой складочкой над лобком, массивным, мягким даже на взгляд, поросшим бело-рыжеватыми волосами. Юльк хрипло произнесла
- Я хочу его потрогать.
И шагнула. А штанишки-то на уровне колен, ноги спутаны. И она, не отрывая взгляд, ногами стянула с себя одежду, что путалась и не давала свободы, отбросила её пинком и шагнула. Её рука ухватилась за хуй, сжала его. Погладила головку. Ей Богу - дитя малое. Игрушку новую нашла. И я времени не терял, положив руку на лобок, сжал ладонь, наслаждаясь теплом и мягкостью, потом просунул её меж Юлькиных ног.
Она ноги раздвинула. У меня-то всё снаружи, даже особо напрягаться не надо, чтобы трогать. А у неё, как и у всех женщин, меж ног спрятано. И мы трогали, будто детишки впервые допущенные к запретному месту, ласкали. Стояли грудь в грудь, глаза в глаза и губы в губы. Раз уж губы на одном уровне, почему бы им не встретиться и не попробовать на вкус и сладость рот твоего визави? И губы сошлись в поцелуе. Участвовали кроме губ и языки, что блуждали по чужому рту, грудь тёрлась о грудь, освобождённая из плена одежды. Да как освобождённая, так себе. Просто майку задрал вместе с лифчиком и выпустил на волю её груди, налитые и великолепные. И мял по очереди то грудь, то промежность, блуждая по всему телу, обхватывая ягодицы, притискивал Юльку к себе и целовал, целовал - и не мог насытиться. А хуй в Юлькиной руке кайфовал, получая ласку и любовь. Его оглаживали, стискивали нежно, но твёрдо, ласкали, пальчик теребил расщелинку на конце головки, что напоминала приоткрытый ротик, снимали
с неё капельки выступающей смазки.
Юлька разжала объятия, присела на корточки и встала на коленки, потом на четвереньки, выставив