Венера в униформе. Глава 1
всё обернулось, а думал, что смогу хотя бы пару деньков насладиться свободой. Ну, конечно, этой белокурой бестии надо было всё испортить. Ну, давай же, думал я, встань с колен и плюнь им в лицо, заставь их подавиться собственным смехом. Впереди опять бездна мучений, через которые нужно будет пройти, чтобы ПРОСТО ПОДРОЧИТЬ! Неужели ты готов заплатить за ЭТО такую цену? Может пора прекратить эту затянувшуюся игру? Я набираюсь смелости и поднимаю глаза, но когда мой взгляд касается маминого, меня словно током бьёт. Всё внутри обмякает и бунтарские мысли уносятся прочь от страха. И о чём я только думаю? Какое сопротивление!? Да меня по полу раскатают, посмей я ляпнуть что-нибудь непочтительное. Поэтому вместо яростного: «Я не буду больше выполнять ваши приказы, глупые стервы», я пересохшим ртом выдавливаю очередную дозу рабской благодарности. Ничтожество!
— То-то же, — мама довольно откидывается на спинку кресла, — тебе стоит быть благодарным. Я столько сил на тебя трачу! Так что, когда закончишь здесь, наденешь замок на свой жалкий, ничтожный, презренный стручок.
— Да, Госпожа, спасибо, Госпожа, — кланяюсь я, слабохарактерная тряпка. А в ответ — порция злобного смеха. Мерзкие суки! Эрике конечно же мало того что она натворила. Она придирчиво начинает рассматривать свою туфельку, вертя её в разные стороны перед моим носом.
— Мне кажется она не достаточно чистая — говорит она, — похоже мой братик недостаточно трепетно относится к чистоте туфелек своей сестры. Он вылизал вчера весь обувной шкаф, но здесь-таки схалтурил. И она бросает этот якобы обойденный моим вниманием предмет гардероба прямо в меня коленоприклонного. Резко вздернув ножку вверх, она попадает туфелькой прямо мне в лицо. Мои руки даже не сдвинулись из положения по швам, незачем злить эту мегеру, отбиванием святынь, потом можно проползать в ЕЁ ногах весь день с отбитыми яйцами, умоляя о пощаде.
— Вернусь домой, получишь по-полной, — грозит Эрика. И это не пустая угроза. Мои яички, сиротливо сжавшись, сигнализируют мне о её искренности. Не перестаю удивляться садистской ненасытности моей сестры. Я и так всецело в её власти, зачем же лишний раз показывать своё превосходство? Пару туфелек, которые сейчас на ней, я вчера вылизал так, что они светились бы, выключи я свет. Но ей-то плевать, главное позабавиться. Не буду же я в конце концов заявлять, что они и без того чистые!
— Подчисти-ка её получше — приказывает Эрика, после паузы, во время которой я мучительно соображал, кинуться ли мне немедленно вылизывать её туфельку, лишь только она приземлилась, или дождаться приказа. С этой садисткой нужно быть очень осторожным. Будешь медлить, получишь между ног, действие без команды — фальстарт, и как результат снова отбитые яички. Спасибо Божественная Сестренка, что в этот раз ты не превратила мою промежность в истекающий спермой блин. Спасибо тебе Богиня. Мои яички являются главным анализатором Эрикиного настроения и они начинают пронзительно звенеть как только она возвращается из колледжа с недовольной миной на лице. Получив добро на очистительные процедуры, я, как умалишенный, вгрызаюсь мякотью своего рабочего органа в лакированную поверхность ЕЁ подковок, надраивая их так, чтобы солнечный свет, бьющий из окна, разгонялся бы троекратно сильнее, отразившись от блестящей туфельки претерпевшей мои оральные ласки. Пока я занят своими прямыми обязанностями чистильщика обуви, мои Родственные Владычицы обмениваются замечаниями о том о сём, на предмет как бы ещё втоптать в грязь такую безревностно относящуюся к своим обязанностям служанку.
Еще многое не испробовано, говорят они. Еще столько девственных мест на теле, а уж сколько в голове. Думай Госпожа думай. Я трепещу от их садистских замашек. Хотя я и попривык к траханью своего тела страпонами на любой размер, неплохо стал переносить и порку, но все же неминуемое превращение меня в туалетную дырку кажется мне ужасным. Давиться дерьмом и запивать его мочой ЕЖЕДНЕВНО, это выше моих скромных сил. Терпеть побои и подставлять свою пышущую похотью задницу под натиск резиновых членов это еще терпимо, но от таких гастрономических изысков какие хотят мне устроить мои шеф-повара,, мне становиться не по себе. Они могут помочиться на меня лежащего связанным по рукам и ногам в ванной, могут нассать мне в анус и развлекаться, смотря как я бегаю под свист хлыста, высоко поднимая колени, стараясь не пролить ни капли, могут обосрать меня с ног до головы и заставить развратно гладить себя, размазывая фекалии по телу, и даже разрешат мастурбировать при этом, чтобы удовольствием от процесса самоудовлетворения закрепить удовольствия от самоуничижения. В конечном итоге кончать скоро я смогу только так. Но покамест их испражнения находятся по ту сторону моих зубов, на всё это я согласен. Когда же они полностью переведут меня на диету из своих фекалий, у меня будет повод задуматься, на что я готов ради оргазма.
Хотя, кого я пытаюсь обмануть? Когда яйца посинеют от обилия скопившейся в них спермы, и мой мозг будет кипеть только от одного желания излить её поскорее, я скушаю их коричневые колбаски, причмокивая от удовольствия, да ещё и добавки попрошу. Как делал уже не раз. Они же знают об этом, и вовсю пользуются своим знанием, придумывая всё новые и новые унижения, которые я готов стерпеть, лишь бы получить долгожданную возможность кончить. Но одно дело есть кал в полусумасшедшем состоянии, когда идёшь на это ради желанного оргазма, и совсем другое делать это каждый день в трезвом рассудке, который и так уничижительно отзывается о моём падшем положении, а так и вовсе, пошлёт моему телу сигнал о самоуничтожении. Пока я вылизываю туфельку Эрики, доводя лакированную поверхность до ослепительного блеска, мои Владычицы неспешно попивают кофе и ведут утреннюю беседу ни о чём. Эрика, как обычно, бесстыдно хвастается о своих восхитительных успехах на поприще всех возможных видах человеческой деятельности. И в живописи она хороша, и в музыке ей нет равных. Когда только везде поспевает? Да еще и на мои унижения успевает выкроить часок. Даже и не представляю, как с таким плотным графиком как у неё, она до сих пор еще не отключилась как заводная игрушка. Я бы уже давно отбросил коньки, если бы мне пришлось так же носиться по бесчисленным секциям. А она ничего держится моя Всесильная Госпожа. Мама травит очередную байку, как она унизила очередного клерка у себя в офисе, смакуя все подробности.
Да уж офисный планктон у неё в фирме немногим отличается от обычных рабов. Несчастные подневольные, я даже сочувствовал им. Ради карьеры они готовы выслуживаться перед мамой, так же как и я ради оргазма. Вот такая у нас семейка, Мама — Хозяйка, Дочь — сестра — Госпожа Младшенькая и я — их верный, дрожащий от страха покорный раб. Чтож, пенять не на кого. Я получил свою Венеру. Не в мехах, а в униформе. Однако жестоко разочаровался в своём идеале, который не имеет ничего общего с сахарными грёзами извращенного ума маленького грязного мазохиста. Так было не всегда, но всё шло именно к
— То-то же, — мама довольно откидывается на спинку кресла, — тебе стоит быть благодарным. Я столько сил на тебя трачу! Так что, когда закончишь здесь, наденешь замок на свой жалкий, ничтожный, презренный стручок.
— Да, Госпожа, спасибо, Госпожа, — кланяюсь я, слабохарактерная тряпка. А в ответ — порция злобного смеха. Мерзкие суки! Эрике конечно же мало того что она натворила. Она придирчиво начинает рассматривать свою туфельку, вертя её в разные стороны перед моим носом.
— Мне кажется она не достаточно чистая — говорит она, — похоже мой братик недостаточно трепетно относится к чистоте туфелек своей сестры. Он вылизал вчера весь обувной шкаф, но здесь-таки схалтурил. И она бросает этот якобы обойденный моим вниманием предмет гардероба прямо в меня коленоприклонного. Резко вздернув ножку вверх, она попадает туфелькой прямо мне в лицо. Мои руки даже не сдвинулись из положения по швам, незачем злить эту мегеру, отбиванием святынь, потом можно проползать в ЕЁ ногах весь день с отбитыми яйцами, умоляя о пощаде.
— Вернусь домой, получишь по-полной, — грозит Эрика. И это не пустая угроза. Мои яички, сиротливо сжавшись, сигнализируют мне о её искренности. Не перестаю удивляться садистской ненасытности моей сестры. Я и так всецело в её власти, зачем же лишний раз показывать своё превосходство? Пару туфелек, которые сейчас на ней, я вчера вылизал так, что они светились бы, выключи я свет. Но ей-то плевать, главное позабавиться. Не буду же я в конце концов заявлять, что они и без того чистые!
— Подчисти-ка её получше — приказывает Эрика, после паузы, во время которой я мучительно соображал, кинуться ли мне немедленно вылизывать её туфельку, лишь только она приземлилась, или дождаться приказа. С этой садисткой нужно быть очень осторожным. Будешь медлить, получишь между ног, действие без команды — фальстарт, и как результат снова отбитые яички. Спасибо Божественная Сестренка, что в этот раз ты не превратила мою промежность в истекающий спермой блин. Спасибо тебе Богиня. Мои яички являются главным анализатором Эрикиного настроения и они начинают пронзительно звенеть как только она возвращается из колледжа с недовольной миной на лице. Получив добро на очистительные процедуры, я, как умалишенный, вгрызаюсь мякотью своего рабочего органа в лакированную поверхность ЕЁ подковок, надраивая их так, чтобы солнечный свет, бьющий из окна, разгонялся бы троекратно сильнее, отразившись от блестящей туфельки претерпевшей мои оральные ласки. Пока я занят своими прямыми обязанностями чистильщика обуви, мои Родственные Владычицы обмениваются замечаниями о том о сём, на предмет как бы ещё втоптать в грязь такую безревностно относящуюся к своим обязанностям служанку.
Еще многое не испробовано, говорят они. Еще столько девственных мест на теле, а уж сколько в голове. Думай Госпожа думай. Я трепещу от их садистских замашек. Хотя я и попривык к траханью своего тела страпонами на любой размер, неплохо стал переносить и порку, но все же неминуемое превращение меня в туалетную дырку кажется мне ужасным. Давиться дерьмом и запивать его мочой ЕЖЕДНЕВНО, это выше моих скромных сил. Терпеть побои и подставлять свою пышущую похотью задницу под натиск резиновых членов это еще терпимо, но от таких гастрономических изысков какие хотят мне устроить мои шеф-повара,, мне становиться не по себе. Они могут помочиться на меня лежащего связанным по рукам и ногам в ванной, могут нассать мне в анус и развлекаться, смотря как я бегаю под свист хлыста, высоко поднимая колени, стараясь не пролить ни капли, могут обосрать меня с ног до головы и заставить развратно гладить себя, размазывая фекалии по телу, и даже разрешат мастурбировать при этом, чтобы удовольствием от процесса самоудовлетворения закрепить удовольствия от самоуничижения. В конечном итоге кончать скоро я смогу только так. Но покамест их испражнения находятся по ту сторону моих зубов, на всё это я согласен. Когда же они полностью переведут меня на диету из своих фекалий, у меня будет повод задуматься, на что я готов ради оргазма.
Хотя, кого я пытаюсь обмануть? Когда яйца посинеют от обилия скопившейся в них спермы, и мой мозг будет кипеть только от одного желания излить её поскорее, я скушаю их коричневые колбаски, причмокивая от удовольствия, да ещё и добавки попрошу. Как делал уже не раз. Они же знают об этом, и вовсю пользуются своим знанием, придумывая всё новые и новые унижения, которые я готов стерпеть, лишь бы получить долгожданную возможность кончить. Но одно дело есть кал в полусумасшедшем состоянии, когда идёшь на это ради желанного оргазма, и совсем другое делать это каждый день в трезвом рассудке, который и так уничижительно отзывается о моём падшем положении, а так и вовсе, пошлёт моему телу сигнал о самоуничтожении. Пока я вылизываю туфельку Эрики, доводя лакированную поверхность до ослепительного блеска, мои Владычицы неспешно попивают кофе и ведут утреннюю беседу ни о чём. Эрика, как обычно, бесстыдно хвастается о своих восхитительных успехах на поприще всех возможных видах человеческой деятельности. И в живописи она хороша, и в музыке ей нет равных. Когда только везде поспевает? Да еще и на мои унижения успевает выкроить часок. Даже и не представляю, как с таким плотным графиком как у неё, она до сих пор еще не отключилась как заводная игрушка. Я бы уже давно отбросил коньки, если бы мне пришлось так же носиться по бесчисленным секциям. А она ничего держится моя Всесильная Госпожа. Мама травит очередную байку, как она унизила очередного клерка у себя в офисе, смакуя все подробности.
Да уж офисный планктон у неё в фирме немногим отличается от обычных рабов. Несчастные подневольные, я даже сочувствовал им. Ради карьеры они готовы выслуживаться перед мамой, так же как и я ради оргазма. Вот такая у нас семейка, Мама — Хозяйка, Дочь — сестра — Госпожа Младшенькая и я — их верный, дрожащий от страха покорный раб. Чтож, пенять не на кого. Я получил свою Венеру. Не в мехах, а в униформе. Однако жестоко разочаровался в своём идеале, который не имеет ничего общего с сахарными грёзами извращенного ума маленького грязного мазохиста. Так было не всегда, но всё шло именно к