Утренний приём маркизы
подо мной от бурных выделений...
Я представила, как соблазнительно всё это выглядит со стороны: на опушке леса строит распряженная карета, раскачивающая из стороны в сторону, из окна выставлена женская ножка, слышаться ахи и охи, валяется разбросанная одежда. Вновь волна возбуждения охватила меня.
- Я хочу попробовать новое наслаждение, - с придыханием прошептала я своему случайному любовнику – сядь напротив, мой жеребец, а я оседлаю тебя.
О, маркиза, Вы бы видели в этот момент его лицо, на нём изобразилось такое удовольствие…Он поспешил выполнить мою просьбу. Я встала со своего места и подошла к нему – смотрела я только на его член – вздыбленный красавец, настоящий жеребец. Не в силах больше справятся с собой, я опустилась на колени перед этим сокровищем – он был до самого корня влажным от моих выделений – обеими руками я начала ласкать его.
- О-о-о, сделай это язычком, оближи его весь, прошу тебя - взвыл от наслаждения мой герой. Я делала это первый раз, но мне очень понравилось – облизывать, посасывать, водить язычком по головке и иметь в эти мгновения абсолютную власть над мужчиной.
Через какое-то время, как сквозь пелену тумана, до меня донёсся его голос:
- М - м - ах, нам надо остановится, иначе твоя прогулка верхом…м-может не состоятся…
Встав, я повернулась к нему попкой, слегка наклонившись вперед, присела, обхватила обеими руками любовное орудие и стала насаживаться на него… медленно, испытывая очень приятные ощущения. Мой герой помог мне обеими ногами забраться на сидение и удобнее «сесть в седло»… Толчки снизу становились мощнее и мощнее, карета раскачивалась всё сильнее ...и сильнее. Началась бешеная скачка. Мой партнёр по скачкам, то крепко держал меня за талию, то иступлено тискал мои подпрыгивающие груди, я же схватилась обеими руками за кожаные ремни, прикрепленные к стенкам кареты, предназначенные для того, чтобы путники во время бешеной скачки (такой как эта) не вываливались из экипажа.
-А – а – а – а – ай
-О – о – о – о, скачи, скачи моя всадница, о – о – о – эти звуки разносились, наверное, на несколько миль вокруг. Волна острых ощущений накатывала всё мощнее… и вот я уже на вершине блаженства, выгибаясь дугой, ловя ртом воздух, я с наслаждением ощущаю, как сокращается, бешено пульсирует моё лоно, бёдра в сладострастной муке сводит несколько раз судорогой. В те приятнейшие мгновения я, наверное, билась и скакала так, что карета могла бы запросто опрокинуться. Мой жеребец начал испытывать тоже самое - крепко держа меня, он несколько раз вогнал своего красавца под самый корень, напрягся весь и с дикими стонами откинулся назад, на подушки сидения. Я ощутила внутри себя вулканические толчки, из меня потекло мужское семя. Я старалась, насколько это было возможным свести свои ноги вместе – продлить удовольствие. Потом слезла с него и в изнеможении опустилась рядом на сидение. Придя в себя, мы еще, какое то время, целовали и гладили друг друга.
Затем он достал из кармана своих кожаных штанов кольцо с ярко-красным рубином:
- Я в восторге, моя красавица, это тебе за любовь – были его последние слова. Высунувшись из окна кареты, он пронзительно свистнул – тот час послышался топот копыт – приученный к условному сигналу конь нёсся к своему хозяину. Поцеловав меня последний раз, он стремительно взлетел в седло и был таков…
Некоторое время я так и лежала, прибывая в сладкой истоме. Затем оделась, заколола разорванный лиф булавками, пригладила волосы. Вскоре из леса вернулись слуги, ведя за собой на поводу коней. Я старалась выглядеть спокойной. Лакей осведомился, не причинил ли мне разбойник какого либо вреда. Я поспешила заверить слуг, что всё в порядке.
– Похоже, он и в правду благородный человек, мадам, - заметил лакей – нам он дал по три золотых монеты, наказал быть преданными слугами и всячески заботится о вас…
Жаль, но вскоре после этого, моего мужа отозвали со службы, и нам пришлось возвратиться в Париж. В противном случае, я бы, наверное, каждый месяц ездила через лес, под разными предлогами. Впрочем, постепенно слухи о благородном разбойнике в австрийском свете стихли, возможно, его шайка перебралась искать себе счастья в другие места.
- Благодарю Вас за откровенность, Ваш рассказ так взволновал меня – влажные губы маркизы блестели, зрачки были расширены, руки неосознанно поглаживали разгоряченное тело, она придвинулась как можно ближе к графине, касаясь грудью её плеча – я отплачу вам за откровенность своей историей.
Она произошла летом, два года назад. Я только вышла замуж, но муж, едва познав меня, отправился в свой полк. Назревала война, король с приближенными придворными тоже выехал поближе к полям сражений, Версаль опустел. По настоянию мужа, я была вынуждена отправиться в его родовое поместье на юге Франции, под надзор его тётки – старой фурии. Три месяца без развлечений, три месяца воздержания, я была распалена так, что уже готова была лечь под молодого простолюдина - садовника. Но тётка держала в страхе и послушании всех своих слуг, заставляя их шпионить друг за другом.
Как-то раз, спустившись к завтраку, я была приятно удивлена - кроме хозяйки за столом сидели два красавца – оба широкоплечие, хорошо сложенные, пышущие здоровьем парни. Тётушка представила мне своего внучатого племянника – Жана и его товарища Мишеля. Юноши отправлялись на военную службу к королю и на несколько дней заехали к тётушке. Гости уставились на меня с нескрываемым интересом. Тётка подчёркнуто представала меня как мадам де Бреан – замужнюю даму. Я исподтишка разглядывала красавцев: Жан – шатен с карими глазами, улыбчивый, широкоскулый; Мишель - русоволосый атлет, немного застенчивый. Они оба мне понравились. Мне становилось трудно дышать, пылали щеки, и становилось всё горячее между ног, лоно налилось соком, набухло. Если бы не тётушка я бы обоим дала меня попробовать прямо на столе. Тем более что, несмотря на недовольство тётушки, оба оказывали мне знаки внимания.
После завтрака, тётка услала племянников поохотиться в ближайшем лесу, а меня засадила следить за её белошвейками. Целый день она подсовывала мне всякие поручения, на другой день было то же самое, на третий я взбунтовалась, сказав, что не намеренна страдать от летней духоты в замке и имею право немного погулять по саду и искупаться.
Я шла по тропинке к озеру, где была выстроена купальня для господ, когда внезапно услыхала цокот копыт и мужской смех. Отступив в тень за стволы двух широких дубов, я увидела Жана и Мишеля – они ехали купать свих коней. Мне захотелось понаблюдать за ними из своего убежища – ведь до озера уже было рукой подать.
О, это было волнующее зрелище – расседлав своих жеребцов, оставив на них лишь уздечки, они сбросили с себя всю одежду, обнажённые вскочили в седло, крепко сжав бока коней могучими ногами, и галопом направились в воду. Мускулистые, загорелые, с вьющимися мокрыми волосами, в брызгах и струях воды это были античные полубоги, могучие кентавры. Прислонившись к стволу дерева, я, не прерывая наблюдения, сквозь одежду мяла свои груди, потом задрала платье, сначала слегка
Я представила, как соблазнительно всё это выглядит со стороны: на опушке леса строит распряженная карета, раскачивающая из стороны в сторону, из окна выставлена женская ножка, слышаться ахи и охи, валяется разбросанная одежда. Вновь волна возбуждения охватила меня.
- Я хочу попробовать новое наслаждение, - с придыханием прошептала я своему случайному любовнику – сядь напротив, мой жеребец, а я оседлаю тебя.
О, маркиза, Вы бы видели в этот момент его лицо, на нём изобразилось такое удовольствие…Он поспешил выполнить мою просьбу. Я встала со своего места и подошла к нему – смотрела я только на его член – вздыбленный красавец, настоящий жеребец. Не в силах больше справятся с собой, я опустилась на колени перед этим сокровищем – он был до самого корня влажным от моих выделений – обеими руками я начала ласкать его.
- О-о-о, сделай это язычком, оближи его весь, прошу тебя - взвыл от наслаждения мой герой. Я делала это первый раз, но мне очень понравилось – облизывать, посасывать, водить язычком по головке и иметь в эти мгновения абсолютную власть над мужчиной.
Через какое-то время, как сквозь пелену тумана, до меня донёсся его голос:
- М - м - ах, нам надо остановится, иначе твоя прогулка верхом…м-может не состоятся…
Встав, я повернулась к нему попкой, слегка наклонившись вперед, присела, обхватила обеими руками любовное орудие и стала насаживаться на него… медленно, испытывая очень приятные ощущения. Мой герой помог мне обеими ногами забраться на сидение и удобнее «сесть в седло»… Толчки снизу становились мощнее и мощнее, карета раскачивалась всё сильнее ...и сильнее. Началась бешеная скачка. Мой партнёр по скачкам, то крепко держал меня за талию, то иступлено тискал мои подпрыгивающие груди, я же схватилась обеими руками за кожаные ремни, прикрепленные к стенкам кареты, предназначенные для того, чтобы путники во время бешеной скачки (такой как эта) не вываливались из экипажа.
-А – а – а – а – ай
-О – о – о – о, скачи, скачи моя всадница, о – о – о – эти звуки разносились, наверное, на несколько миль вокруг. Волна острых ощущений накатывала всё мощнее… и вот я уже на вершине блаженства, выгибаясь дугой, ловя ртом воздух, я с наслаждением ощущаю, как сокращается, бешено пульсирует моё лоно, бёдра в сладострастной муке сводит несколько раз судорогой. В те приятнейшие мгновения я, наверное, билась и скакала так, что карета могла бы запросто опрокинуться. Мой жеребец начал испытывать тоже самое - крепко держа меня, он несколько раз вогнал своего красавца под самый корень, напрягся весь и с дикими стонами откинулся назад, на подушки сидения. Я ощутила внутри себя вулканические толчки, из меня потекло мужское семя. Я старалась, насколько это было возможным свести свои ноги вместе – продлить удовольствие. Потом слезла с него и в изнеможении опустилась рядом на сидение. Придя в себя, мы еще, какое то время, целовали и гладили друг друга.
Затем он достал из кармана своих кожаных штанов кольцо с ярко-красным рубином:
- Я в восторге, моя красавица, это тебе за любовь – были его последние слова. Высунувшись из окна кареты, он пронзительно свистнул – тот час послышался топот копыт – приученный к условному сигналу конь нёсся к своему хозяину. Поцеловав меня последний раз, он стремительно взлетел в седло и был таков…
Некоторое время я так и лежала, прибывая в сладкой истоме. Затем оделась, заколола разорванный лиф булавками, пригладила волосы. Вскоре из леса вернулись слуги, ведя за собой на поводу коней. Я старалась выглядеть спокойной. Лакей осведомился, не причинил ли мне разбойник какого либо вреда. Я поспешила заверить слуг, что всё в порядке.
– Похоже, он и в правду благородный человек, мадам, - заметил лакей – нам он дал по три золотых монеты, наказал быть преданными слугами и всячески заботится о вас…
Жаль, но вскоре после этого, моего мужа отозвали со службы, и нам пришлось возвратиться в Париж. В противном случае, я бы, наверное, каждый месяц ездила через лес, под разными предлогами. Впрочем, постепенно слухи о благородном разбойнике в австрийском свете стихли, возможно, его шайка перебралась искать себе счастья в другие места.
- Благодарю Вас за откровенность, Ваш рассказ так взволновал меня – влажные губы маркизы блестели, зрачки были расширены, руки неосознанно поглаживали разгоряченное тело, она придвинулась как можно ближе к графине, касаясь грудью её плеча – я отплачу вам за откровенность своей историей.
Она произошла летом, два года назад. Я только вышла замуж, но муж, едва познав меня, отправился в свой полк. Назревала война, король с приближенными придворными тоже выехал поближе к полям сражений, Версаль опустел. По настоянию мужа, я была вынуждена отправиться в его родовое поместье на юге Франции, под надзор его тётки – старой фурии. Три месяца без развлечений, три месяца воздержания, я была распалена так, что уже готова была лечь под молодого простолюдина - садовника. Но тётка держала в страхе и послушании всех своих слуг, заставляя их шпионить друг за другом.
Как-то раз, спустившись к завтраку, я была приятно удивлена - кроме хозяйки за столом сидели два красавца – оба широкоплечие, хорошо сложенные, пышущие здоровьем парни. Тётушка представила мне своего внучатого племянника – Жана и его товарища Мишеля. Юноши отправлялись на военную службу к королю и на несколько дней заехали к тётушке. Гости уставились на меня с нескрываемым интересом. Тётка подчёркнуто представала меня как мадам де Бреан – замужнюю даму. Я исподтишка разглядывала красавцев: Жан – шатен с карими глазами, улыбчивый, широкоскулый; Мишель - русоволосый атлет, немного застенчивый. Они оба мне понравились. Мне становилось трудно дышать, пылали щеки, и становилось всё горячее между ног, лоно налилось соком, набухло. Если бы не тётушка я бы обоим дала меня попробовать прямо на столе. Тем более что, несмотря на недовольство тётушки, оба оказывали мне знаки внимания.
После завтрака, тётка услала племянников поохотиться в ближайшем лесу, а меня засадила следить за её белошвейками. Целый день она подсовывала мне всякие поручения, на другой день было то же самое, на третий я взбунтовалась, сказав, что не намеренна страдать от летней духоты в замке и имею право немного погулять по саду и искупаться.
Я шла по тропинке к озеру, где была выстроена купальня для господ, когда внезапно услыхала цокот копыт и мужской смех. Отступив в тень за стволы двух широких дубов, я увидела Жана и Мишеля – они ехали купать свих коней. Мне захотелось понаблюдать за ними из своего убежища – ведь до озера уже было рукой подать.
О, это было волнующее зрелище – расседлав своих жеребцов, оставив на них лишь уздечки, они сбросили с себя всю одежду, обнажённые вскочили в седло, крепко сжав бока коней могучими ногами, и галопом направились в воду. Мускулистые, загорелые, с вьющимися мокрыми волосами, в брызгах и струях воды это были античные полубоги, могучие кентавры. Прислонившись к стволу дерева, я, не прерывая наблюдения, сквозь одежду мяла свои груди, потом задрала платье, сначала слегка