Мне бы одеться и...
- Ты домой собрался? - мне как-то холодно стало, - я думал, что ты останешься. Ну, у тебя нога болит и все такое, кто-то же должен за тобой ухаживать, ты ведь ходишь даже с трудом.
- А мне можно остаться? - он с надеждой посмотрел на меня.
- Сам-то как думаешь? - спросил я, присаживаясь рядом с ним. Господи, да я никогда не поверю, что ему 28! Это каким же человеком надо быть, что бы всю детскую чистоту и непосредственность сохранить к такому-то возрасту и не разучиться краснеть?
- Я вчера думал, что у тебя глаза серые, а они оказывается зеленые. И волосы светлее, чем у меня. Какой ты красивый, - он обвел кончиком своего восхитительного пальца мой нос и подбородок, - у тебя чудесные глаза. Ты метис?
- Мама - кореянка.
- А-а, это многое объясняет. И руки, я еще вчера удивился, какие у тебя сильные руки, - его ладонь нырнула в вырез моей рубашки, - ты вчера весь вечер протаскал меня на руках и даже не устал.
- И еще столько же могу. Ты же совсем легкий. Сколько ты весишь? - откинулся на спину, закрыл глаза, он начал неторопливо расстегивать рубашку.
- Килограмм шестьдесят, наверное, может меньше. Последнее время слишком много работы было, некогда поесть лишний раз, забегался совсем.
- А ты у нас кто?
- Архитектор, а ты?
- МЧС, - господи, какие у него губы...
- Ух ты! Людям значит помогаешь?
- Малыш, если ты сейчас не остановишься... Давай сначала примем душ, поужинаем. Я за твои ребра переживаю. Голова не кружится? И как нога? Поза не слишком-то удобная.

Даня тихо засмеялся:
- Саш, в тебе кажется нереализованный материнский инстинкт проснулся.
- Просто ты как маленький, я тебя знаю всего сутки, а у меня уже ощущение создалось, что ты себе шею на ровном месте можешь сломать. И выглядишь намного моложе своего возраста. И трусы у тебя с мультяшками, это как понимать? - я ухмыльнулся.
- Мама подарила, - смутился Даня, - а ты когда их разглядеть успел?
- Ладно, малыш, - я взял его на руки, - пойдем мыться.
- А как же нога?
- А мы аккуратно.

Душ у меня большой, потому что я сам не маленький. И сделан, конечно же, с хитрым расчетом на то, что бы в нем было удобно трахаться.

Я ж не мальчик, в конце концов. Мне стесняться некого. Именно сегодня я по достоинству оценил задумку дизайнера - сиденье в кабине небольшое. Ну, типа запарился мыться стоя, мойся сидя. Трахаться на нем неудобно, я проверял, слишком низко. Зато Дане сидеть удобно и ногу лишний раз нагружать не придется. Что-то у меня «а мысли все о нем и о нем», как в песне, блин. Господи, я, кажется, влип. И кажется, мне это нравится все больше и больше!
- Ты что, стесняешься меня? - я заметил, что Даня отводит взгляд и только что прикрыться не пытается.
- Нет, - как-то слишком сдавленно ответил он.
- И это после того, как ты просил меня о том, чтобы я тебя трахнул? Я думал, у нас больше нет секретов друг от друга.

Я животом почувствовал, как он возбудился. И покраснел! Я нашел себе новое развлечение - заставлять его краснеть.
- Ты какую температуру предпочитаешь? Наверное, погорячее, - и «чисто случайно» задел его член. Бедняга тяжело задышал и закрыл глаза.
- Теплую, не горячую, теплую. У меня кожа, - он снова смутился, - как у девчонки. Слишком тонкая. Синяки легко остаются и подолгу не сходят, обжечься и обморожение получить для меня очень просто. И болевой порог, как мне кажется, именно потому же такой низкий.

Я отрегулировал температуру воды, налил геля на губку, как следует вспенил.
- Повернись спиной, обопрись.

Он неловко развернулся.
- Тебе не больно?
- Немного неудобно, но терпимо.

Я мягко провел губкой по изгибу его спины. Он настороженно замер. Губка скользнула ниже. И все-таки, какая у него задница шикарная. Я как следует намылил его слегка оттопыренную попку. Скользнул между ног, провел по внутренней стороне бедра, переключился на член и мошонку, мазнул по груди. Все, я больше не могу! Развернул его, подхватил под бедра, он схватился за мои плечи и я вошел в него без всякой подготовки. Он сдавленно охнул.
- Саша... Больно.
- М-м-м, потерпи чуть-чуть, малыш, сейчас станет легче, - в эту минуту я был готов ему луну с неба пообещать, лишь бы не останавливаться.
- А-а-ах, Саша-а-а...

Я почти рычал, вколачивая его в стену. Он обхватил меня своими длинными ногами и зубами вцепился в мое плечо. Ох! Хорошо-то как. Оргазм волной промчался по телу. Даня обмяк у меня в руках. Я по быстрому сполоснул обоих, завернул его в свой халат, сам просто намотал полотенце на бедра.
- Задница сильно болит? - спросил я, накладывая ему в тарелку салат, глядя как он ерзает на стуле.
- Есть немного, жестко ты меня, - взгляд полный легкой укоризны.

Я поставил тарелку, подошел, встал рядом с ним на колени, положил голову ему на руки.
- Извини, но ты такой соблазнительный, я не могу вовремя остановиться.
- Давай в следующий раз немножко поаккуратнее, ладно? - он поцеловал меня в лоб, - а мясо есть? Я такой голодный!
- Есть, ты жуй салат, я разогрею.

Он задумался и начал пальцами выбирать из греческого салата кусочки сыра.
- Дань, - ноль эмоций.
- Данечка, - чуть громче.

Он вопросительно поглядел на меня, не вынимая пальцев изо рта.
- Если ты не начнешь есть вилкой, я попользую тебя на этом кухонном столе, вместо смазки будет сливочное масло. Не провоцируй меня на необдуманные поступки.

Глаза из карих стали черными. Он взял еще один кусочек сыра и очень демонстративно облизал пальцы.
- Да неужели?

Он очень боится щекотки и без ума от белого шоколада, и обожает, когда я готовлю, хотя сам готовит не хуже. И терпеть не может фильмы с насилием. И жить не может, чтобы не напялить мою рубашку. Именно мою, несмотря на то, что с его молчаливого согласия я все его вещи уже давным-давно перетащил к себе. Говорит, что ему нравится, как я пахну. Как молодое, сильное животное. Он частенько зовет меня животным. Я не обижаюсь, потому что он произносит это так ласково, с придыханием. Он очень переживает когда я уезжаю в командировки и хотя дразнит меня мамочкой, сам ничуть не лучше. У меня сумка по швам трещит от теплых носков и домашней еды. Ребята на работе интересуются, когда же я познакомлю их с красавицей, которая так обалденно готовит? Потому что даже на простое дежурство у меня обычно с собой еды на пятерых.

А когда я заболел (обычная простуда), он сутками от меня не отходил, орал благим матом (да-да, Даня, оказывается, умеет материться), когда я пытался встать из постели дольше, чем на пять минут. На день рождения я подарил ему щенка добермана (он вообще-то хотел лабрадора, но я их терпеть не могу, слишком добрые, слюнявые), так он его, назло мне, Пусей назвал. Так и живем втроем: я, Даня-Данила и, вконец разбалованный доберман по кличке Пуся. Хотя я теперь могу не переживать, что на него кто-то нападет. Избалованный Пуся разорвет глотку любому, покусившемуся на мое имущество. В те редкие моменты, когда мы с Данькой ругаемся, Пуся и на меня не очень-то добро смотрит. Совсем не добро.

А еще у нас есть традиция - уже второй Новый год мы берем в прокате «Чародеев», смотрим вместе, а потом до умопомрачения занимаемся