– Как же меня это заводит!
Я мужественно стискивал челюсть до последнего, но, после того, как он вытащил из меня член полностью и снова загнал по самые яйца, мою глотку разодрал крик. Рука на моей шее сжалась, будто пытаясь меня задушить. Я начал задыхаться и зашелся частым надсадным кашлем. Сдерживающая ладонь все же ослабла, и сквозь пелену боли я услышал насмешливый голос.
- Ты что, как девчонка? Терпи, а в награду я тебе расскажу одну очень интересную сказочку. Ты ведь хочешь послушать?
Я промолчал, врываясь пальцами в прохладный влажный песок и тихонько всхлипывая. Но Азазель, словно этого не замечая, продолжал отчаянно пихаться, грубо трахая мое бездвижное тело.
- Жил-был один маленький мальчик. – Негромко заговорил он. - У него была счастливая семья: и любящая мать, и любящий его отец. Мальчик рос веселым и беззаботным ребенком. Но после того как ему исполнилось 11 лет, его жизнь радикально переменилась.
Азазель изменил угол проникновения, и теперь задевал особо чувствительную точку, доставляя мне наслаждение. Однако боль никуда не исчезла, она лишь немного смягчилась от получаемого удовольствия.
- Дом больше не казался мальчику спокойным и уютным, он не излучал радость и счастье, как это было раньше. В нем будто поселился темный дух, который высосал из дома все эти светлые эмоции, наполнив его пустоты печалью и унынием.
Я прерывисто сопел, ощущая и свой собственный напряженный член. Он терся о мой живот и песок, и будто горел, отчего мне стало казаться, что я содрал с него кожу. Особенно чувствительной была головка, которая закапывалась в рыхлую субстанцию все глубже с каждым толчком Азазеля, вызывая новые приливы возбуждения.
- Мать перестала обращать на ребенка внимание, пропадая сутками на работе, оставляя его дома в полном одиночестве. Отец очень переживал по этому поводу, он скучал по матери, но также не пытался ничего предпринять. Будто смирился с этим, принимая все так, как есть. Однако. Он настолько сильно тосковал по своей жене, что решил утешить свою душонку... как думаешь, как? Нет, ты даже и подумать о таком не мог.

Я затаил дыхание.
- Он трахнул своего маленького сына.
У меня защемило в груди, и я хрипло застонал. Зачем ты мне это говоришь? Зачем? Это что-то важное? Зачем я должен это знать?
- Да, верно. Он его трахнул. А как мальчик кричал: «О, боже, нет! Папочка, остановись, прошу тебя!». – Нервный смешок, - нет! нет! нет! Хах. Наивный. Папуля никак не хотел останавливаться, он трахал его своим жирным членом, гладя по голове и приговаривая, что все будет хорошо и замечательно. А знаешь, что самое отвратительное в этой сказке? Что мать ребенка обо всем узнала и всего-навсего проигнорировала этот чудовищный факт. Понимаешь?
Во мне стало поселяться подозрение, что Азазель рассказывает о себе. Такое вообще возможно? Это все... правда? Но ведь эта история слишком жестока и несправедлива, чтобы она могла оказаться правдой.
- Ей было плевать, что ее муж имеет ее сына, она просто скрывалась на работе. Да и на работе ли... А в это время отец трахал мальчика, каждый день... каждый божий день...
Мои глаза расширились в немом шоке. Этого не может быть... этого просто не может быть... Замолчи... Замолчи...
- Но однажды мальчику хватило смелости заявить своему отцу, что он пойдет в полицию и расскажет дяденькам в униформах о том, что папа вытворяет с ним по ночам. И знаешь, что отец ему ответил? Знаешь? – Азазель выдержал паузу. - Он пригрозил убить своего сына, если тот не будет молчать.
Я не хочу больше это слушать... Просто заткнись... Заткнись! Я попытался левой рукой закрыть свое ухо, но мне не позволили этого сделать.
- Отец отхлестал его своим ремнем и заставил ребенка ему отсосать.
Что это...? Что это... Почему... я чувствую... такой холод... Холодно... очень холодно...
- Мать в скором времени покинула семью. Ничего не говоря, она просто ушла к другому мужчине, благополучно забыв про своего сына и оставив его на попечение ненаглядному папаше. А ребенок все рос и рос... И вот ему уже прекрасные 21 год, а он до сих пор отсасывает своему пожилому отцу.
Убежать... я должен убежать... как можно дальше от этого кошмара... Меня колотил озноб, а мои зубы стучали друг о дружку в безумной пляске. Я начал бессознательно вырываться, но меня держали крепко, и будто боясь снова причинить мне боль, ладонь переместилась на спину между лопаток.
- Он садится перед распахнутыми коленями своего папаши и заглатывает, истекающий от вида своего сына, член. Конец. Красивая сказка, тебе понравилась? Но вот что странно... эта сказка будто обо мне.

Почему так темно вокруг... почему... где солнце... оно уже ушло? Что это... что... Дождь?
- Не находишь это забавным?
Я скосил взгляд к небу: густые темно-синие, почти черные, тучи просыпали градом крупные прозрачные капли. Они заливали мой лоб, щеки, попадали в глаза, в раскрытый в безгласном истошном крике рот... Я, наверное, рыдал, но все следы моего страдания тщательно смывались дождем.
Не разрывая нашу связь, Азазель слегка приподнял мои бедра и нащупал мой член. Он трахал меня и одновременно надрачивал мой орган. По большей части я уже не соображал, что творю, тело меня не слушалось и словно действовало само по себе. Я превратился в гигантскую пластилиновую куклу, над которой совершали половой акт. Азазель вколачивался в меня так, как будто хотел показать мне всю свою ненависть, боль, беспомощность... рывок, еще рывок, глубже, жестче... Его горячий член нещадно вторгался в меня, распяливая мой зудящий анус, который я почти не чувствовал. Однако его рука то грубо, то почти заботливо ласкала мой пенис, неумолимо приближая меня к оргазму.
Я бурно кончил, содрогаясь всем телом в наступившей развязке, и обмякнув, готов был повалиться вниз, но меня удержали сильные руки. Я чувствовал, как Азазель продолжал двигаться во мне, и, толкнувшись еще несколько раз, прижался ко мне животом. Теплая струя спермы, выстрелив, заполнила во мне пространство, и, не выходя из меня, Азазель позволил нам, двоим, распластаться на песке.
Вроде бы я должен был быть зол, я должен был наорать на Азазеля, но почему-то... мне не то чтобы было безразлично, но я будто бы... понял и принял произошедшее, как должное. А потому я просто лежал и вслушивался в его дыхание, оно было спокойным и ровным, в отличие от моего, и приятно обжигало мою кожу. Я спиной ощущал жар чужого тела, бешеный трепет сердца, который сейчас мне казался раскрытой сокровенной тайной, ведь я вовсе не знал, как на самом деле оно бьется в этой бледной груди. На какой-то миг я перестал замечать холод, боль, и даже страшные слова, что градом сыпались из уст Азазеля, будто выпорхнули из моей головы. Однако... я вспомнил. Все вспомнил. Я молил, чтобы это все оказалось страшным сном, но... как бы я ни хотел и ни старался проснуться, реальность изменить я был не властен.

Дождь уже прошел, и Азазель непринужденно убрал со лба мои намокшие волосы. Чтобы не встречаться с ним взглядом, я зажмурился, так как мне было слишком страшно это делать.
- Пока ты не ушел, я еще