беззвучно плыла перед мысленным взором Гоблина Никандровича, - он смотрел на Кольку, уже мысленно решившись, но ещё не зная, как это сделать, а Колька... пьющий чай Колька даже подумать не мог, какие чувства бушуют в душе Гоблина Никандровича! И уж во всяком случае Колька, меньше всего думавший - думающий - о сексе, никак не ожидал... не ожидал он, что Гоблин Никандрович, шестидесятилетний мужчина, активист движения "За моральное возрождение", точно так же, как Лёха, захочет его в зад!
А Гоблин, между тем, глядя на Кольку, лихорадочно думал... ведь, в принципе, всё складывалось как нельзя лучше: Колька сидел у него в гостях, пил чай, и они говорили об однополом сексе... конечно, они говорили об этом как об извращении, но не слова были важны и значимы в тот момент, а сам факт подобного разговора - разговора наедине - вселял надежду... и решение, под каким соусом-приправой это сделать - как Кольке предложить, пришло неожиданно; "И в школе, и в армии - везде... везде это есть..." - словно эхо, повторил Гоблин свои собственные слова и, продолжая смотреть Кольке в глаза, неожиданно проговорил: "Вот ты, Николай... ты - смог бы так?" "Как?" - не понял Колька. "А так! - Гоблин, не спуская с Кольки вопрошающего взгляда, выдохнул своё "так" энергично, упруго, даже как бы азартно. - Так, как эти... сможешь?" "В жопу?" - вырвалось у Кольки, и вырвалось это как-то само собой, почти что непроизвольно. "Ну-да, типа этого... в задний проход - смог бы?" - проговорил Гоблин, всё так же буравя Кольку глазами. "Я? Не знаю..." - Колька, ещё не зная, куда Гоблин клонит - зачем он об этом спрашивает, пожал плечами. "Вот! А знать себя - надо... надо себя знать! - назидательно, как старший младшему, проговорил Гоблин и, сделав паузу - пристально глядя Кольке в глаза, коротко, упруго выдохнул: - Ну, так... что?" "Что?" - удивлённо дрогнув ресницами, отозвался Колька, и снова - в удивлении его не было никакой наигранности, никакой фальши. "А то, Николай... то самое! Попробуешь?" - и хотя Гоблин не произнёс открытым текстом, что именно он предлагал Кольке попробовать, слова его, с напором произнесённые, в контексте всего предшествующего разговора прозвучали вполне определённо - вполне конкретно, - Колька, глядя на Гоблина, медленно думал - соображал: уже понимая, ч т о и м е н н о Гоблин ему предлагает, и вместе с тем до конца ещё не веря, что Гоблин Никандрович, серьёзный, немолодой, уважаемый человек, хочет и м е н н о э т о г о, Колька невольно - неопределённо - улыбнулся... "Ну? - тут же истолковав Колькину реакцию как нерешительное, но однозначное согласие, Гоблин Никандрович, ещё не веря сам, что всё это может сейчас случиться, торопливо, коротко выдохнул: - Раздевайся!" - выдохнул, с трудом удерживая рвущуюся изнутри дрожь... расчет у Гоблина был прост: если Колька вдруг дёрнется, если он испугается, если отшатнётся, то он, Гоблин Никандрович, тут же всё это дело повернёт так, как будто он, предлагая Кольке однополый секс, таким изощрённым образом хотел его, Кольку, испытать, "проверить на прочность духа" - типа "кто есть ты на самом деле?"; ну, а если Колька не дёрнется - если не отшатнётся... Колька - не дёрнулся, - глядя на Гоблина, Колька лишь удивился, что Гоблин - Гоблин Никандрович - тоже... тоже хочет э т о г о... хочет, как Лёха, - вот чему искренне удивился Колька, и... улыбнувшись вновь - улыбнувшись этому неожиданному для себя открытию, вставший с кресла Колька стал молча расстёгивать ремень брюк, реагируя таким образом на недвусмысленно произнесённое Гоблином слово "раздевайся!"... ну, а что в этом особенного - что в этом необычного? Давал же он Лёхе, и ничего... ничего в этом нет страшного, - спокойно улыбаясь, Колька спустил с себя брюки, спустил трусы и, оставшись в одной рубашке - вопросительно глядя на Гоблина Никандровича, замер в ожидании дальнейших указаний... то, чего Гоблин хотел, чего он тайно жаждал несколько ...лет и на осуществление чего он уже потерял всякую надежду, отчего даже успел превратиться-переквалифицироваться в гомоборца, сбывалось, и сбывалось самым естественным, самым натуральным образом: полуголый Колька, готовый отдаться - готовый подставить зад, стоял рядом, на расстоянии одного шага, и всё, что оставалось сделать самому Гоблину - это раздеться тоже... что Гоблин, не спуская с Кольки горящего взгляда, тут же не замедлил сделать: жадно глядя на Кольку, скользя взглядом по стройной Колькиной фигуре, чувствуя, как стремительно, сладостно возбуждается, Гоблин стал торопливо - ответно - расстёгивать брюки свои... а еще через минуту Колька лежал на кровати, раздвинув ноги, и Гоблин Никандрович, напрочь забыв, что он активист движения "За моральное возрождение", ошалев от внезапно свалившегося счастья, стоял на коленях между Колькиными ногами и, по-молодому нетерпеливо, жадно скользя взглядом по стройному, вполне сформировавшемуся и в то же время притягательно юному Колькиному телу, дрожащим пальцем втирал в обнаженную головку своего возбуждённого, твердо торчащего члена бесцветный, знакомо пахнущий вазелин... как когда-то - в ранней молодости, накануне жизни...
Вжик... вжик... - скрипят пружины кровати, - сладострастно двигая бёдрами, Гоблин Никандрович Гомофобов, публичный борец с педерастией, неутомимо скользит твёрдым, как скалка, членом в горячем, туго обжимающем Колькином очке, - вжик... вжик... хорошо! Ах, как хорошо! "Гомофобы", "гомофилы"... какая, бля, хрень! "Что существует, тому уже наречено имя, и известно, что это - человек..." - сказано у мудрого Екклесиаста, - Гоблин Никандрович Гомофобов, активист движения "За моральное возрождение", с наслаждением трахает Кольку уже в который раз, и хотя Колька, подставляя зад, какого-то особого удовольствия от скольжения члена в своём очке не испытывает, всё равно он Гоблину не отказывает... а не отказывает он потому, что не в напряг это Кольке: ни физического, ни морального дискомфорта Колька, подставляя зад, не испытывает. А ведь он, Колька, тоже... тоже, как Гоблин Никандрович, член движения "За моральное возрождения", - содрогаясь от толчков, Колька смотрит на раскрасневшееся, жаром пышущее лицо Гоблина Никандровича... "кажется, сейчас..." - подумает Колька, всем своим телом чувствуя, как Гоблин, убыстряя движение бёдрами, вместе с тем невольно сбивается с размеренного ритма, и - в следующую секунду, словно отзываясь на Колькину мысль-догадку, Гоблин Никандрович, торопливо обхватывая, сжимая ладонями Колькины плечи, рывком дёргает Кольку на себя, одновременно с силой вдавливаясь лобком между разведёнными Колькиными ногами, - всё это происходит одномоментно, быстро и судорожно, и кажется, что Гоблин Никандрович в состоянии накатившего обжигающего оргазма хочет сплавиться, слиться с Колькой в одно целое: содрогнувшись всем телом, тяжело, жарко дыша, Гоблин Никандрович в блаженстве затихает, и Колька, стиснутый в его сильных, по-молодому крепких объятиях, чувствует, как член Гоблина, извергая семя, непроизвольно - конвульсивно - дёргается в глубине его, Колькиного, тела... всё!
Спустя полчаса