рассудок. Я едва сдерживал глупые счастливые слёзы. Мне стоило больших усилий удержаться и не взять его прямо там - на полу узкой тёмной прихожей. Нет, я дал себе слово, что не испорчу всё в первый же раз.
- Я так ждал этого...
- Напоишь чаем? - растеряно спросил он и вдруг обнял двумя руками за шею - это было, как ожог. - Я очень замерз.
- Сколько ты на улице пробыл? - до меня только сейчас дошло, что на Андрее лёгкая куртка, а на улице - плюс два градуса по Цельсию. Его ладони были ледяными, и пальцы плохо слушались.

Андрей совсем смутился:
- Часа три... может больше.
- О, Господи, - выдохнул я, стянув с него куртку и потащив за собой в ванную. - Ты с ума сошёл?!
- Да я не специально, - оправдывался он, - просто никак не мог решиться зайти... Я думал, ты на меня злишься. Я плохо с тобой поступил, Максим...
- Глупость какая, - я включил кран на полную мощность, и ванная комната стала наполняться приятным расслабляющим теплом. Забыв о сексе, я помог Андрею раздеться и усадил его в тёплую воду. - Я заварю чай с малиной, а ты постарайся завтра не свалиться от простуды, или, не дай Бог, от чего похуже. Хорошо?
- Хорошо.
- Смотри, ты обещал, - напомнил я, и в ответ получил тёплую, ту самую - искреннюю - улыбку.

Я впервые видел Андрея полностью обнажённым - мне стало трудно дышать, по телу пошла дрожь, и в какой-то момент я понял, что ещё немного - и всё кончится простым изнасилованием. Я вылетел из ванной как ошпаренный под предлогом того, что организую ужин. Пока я был на кухне, у меня всё из рук валилось, перед глазами незримо стоял образ обнаженного Андрея: нежная кожа без рубцов и изъянов, сильные плечи, стройная талия, родинка на бедре, упругие ягодицы. Я открыл кран с холодной водой и умыл лицо.
- Боже, сделай что-нибудь, - выдохнул я еле-еле, - а то я просто сойду с ума.

Мои молитвы были услышаны: раздался звонок в дверь. Поначалу я не хотел открывать, но трезвонили так настойчиво, что пришлось пойти.

На пороге стоял Алексей: всё лицо было в крови, куртка порвана, он едва держался на ногах.
- Максим, - сказал Рыжик и просто повалился вперёд - я едва успел его подхватить.

Затащив Алексея в дом, я сразу же бросился вызывать скорую помощь. На шум из ванной вышел Андрей. Вдвоём мы перенесли бесчувственного Алексея в комнату и уложили на диван, стараясь быть при этом очень осторожными. Я не знал, что случилось, и здорово нервничал, а Рыжик тем временем начал приходить в себя: он громко стонал, корчился от боли, хватаясь за живот и хрипя, будто задыхался.
- Я принесу воды, - Андрей сбегал в ванную и притащил чистое полотенце, тазик с холодной водой, я же рылся в шкафу в поисках чёртовой аптечки, которая просто обязана была лежать здесь, но непонятно куда запропастилась.

Скорая приехала быстро. Полная медсестра сразу вколола Алексею обезболивающее, поставила диагноз «множественные травмы» и попросила водителя сбегать за носилками. Однако тащить их было некому, и мы с Андреем сами отнесли Рыжика вниз, положили в машину, после чего я отправился в больницу, а Андрей остался дома.

Объясняться пришлось не только с врачами, но и с милиционерами, которые посчитали своим долгом «повесить дело» на первого попавшегося подозреваемого, а им по стечению обстоятельств оказался я. Пару часов кряду я повторял двум рослым двадцатилетним лбам одну и ту же историю. В конце концов они оставили меня в покое, заставили написать заявление от лица Алексея и отпустили восвояси.

Приехав домой под утро, я принял душ, а после позвонил Олегу. Он воспринял эту новость достаточно сухо, но пообещал навестить Рыжика сегодня же. Я не понимал его реакции, но высказывать ему всё, что я думаю по этому поводу, не было никаких моральных сил. Если бы не Андрей, я не знаю, что бы со мной было. После легкого завтрака мы решили отдохнуть и перебрались в спальню, где без всяких задних мыслей улеглись в постель.
- С ним будет всё в порядке? - спросил Андрей.

Он повернулся на живот и, подперев ладонью подбородок, посмотрел мне в глаза. Растрепанный, красивый, в махровом синем халате на голое тело - я залюбовался им.
- Всё будет хорошо. Его избили какие-то придурки, но врачи говорят, что будет как новенький через пару недель.
- Я всё в зале прибрал, - невпопад сказал мой ангел, смущённо скользнув взглядом по моему торсу: я, в отличие от Андрея, привык спать обнаженным.
.. почти (сегодня в виде исключения я надел трусы - не хотел шокировать Андрюшку раньше времени).
- Ты у меня сокровище, - я погладил его по щеке, проклиная собственную нерешительность, и уже собирался убрать руку, когда Андрей неожиданно припал губами к моей ладони - стал целовать торопливо и неумело. Сколько невинности и очарования было в этом жесте, и я понял, что он позволит мне взять его. Сегодня. Сейчас.
- Андрей... я не сдержусь.

Он удивленно посмотрел на меня, медленно и осторожно придвинулся ближе.
- И не нужно... Просто будь нежным... Это же мой первый раз.
- Ты уверен, что готов? Будет больно.
- А может, ты просто не хочешь? - он бросил это как-то обиженно и стал подниматься с кровати.

Он не стремился устроить ссору, но я вдруг догадался, что ему просто было страшно. Иногда переступить через себя настолько сложно, что малейшее препятствие в достижении результата начинает казаться непреодолимым. Андрей не привык говорить такие вещи мужчине и вообще не привык к подобным отношениям. Мои сомнения сыграли роль детонатора. Кому из нас в этой ситуации придётся труднее в моральном плане, сложно было сказать, но я всё для себя решил. Я рывком приподнялся и, схватив Андрюшку за халат, опрокинул навзничь.
- Я никогда в жизни никого не хотел так сильно, как тебя, - ласково выдохнул я, нависая над ним и серьёзно глядя в широко раскрытые от удивления глаза.

И я поцеловал его - пробуя, изучая, проявляя настойчивость и в то же время осторожность. Он впустил мой язык к себе в рот, отвечая слабо, но открыто, задышал чаще. Мы целовались долго, словно привыкая друг к другу, погружаясь в совершенно новый мир, который начали строить вместе. Невинность Андрея не позволяла мне сорваться даже на игривую грубость, хотя я мог быть с ним каким угодно: нежным, страстным, сильным или беззащитным. Пока имело значение только то, что мы вместе, а всё остальное придет позже. Сейчас я превратился в саму любовь, и грешник благоговейно соблазнял своего прекрасного ангела. Я ласкал его - каждый сантиметр горячего молодого тела, и казалось, что стоны Андрея проходят сквозь меня самого, пробуждая сладкую дрожь.

Формула абсолютного счастья оказалось проста: мечты, помноженные на ожидание. Чем ярче мечты и дольше ожидание, тем полнее счастье! Я хотел стать для Андрея другом, любовником, воздухом, самой жизнью! Но я даже не подозревал, на что способен человек с такими намерениями. Никогда и ни с кем я не был таким открытым, внимательным и нежным, таким откровенным в ласках - я словно наперёд угадывал, что нравится Андрею, находил особенно чувствительные места на карте моего объекта вожделения и успешно пользовался ими. Андрей задыхался от желания, и в том, как он отчаянно