Мечты сбываются

Петечке 12 лет. 12 с половиной. Даже 12 и 8 месяцев. Он все больше занимает мои мысли. С каждым месяцем, прибавляемым к двенадцати, его попка все круглее и напряженнее. Я мельком, незаметно, скашиваю взгляд на него, разговаривающего с отцом, стоящего ко мне спиной. Не совсем спиной, а слегка в профиль, градусов на двадцать. В этом положении свет окна контурирует каждый шовчик заднего кармана его джинсов. Мне кажется, что молодая кровь, налитые, как августовский арбуз, мышцы его ягодиц, сейчас разорвут джинсы по швам, и я увижу неземную красу эфеба во всем ее великолепии. Когда-то я уже видел его голым. При этом воспоминании сердце мое трепещет загнанной птицей, а член разрывает ширинку. Но даже великолепие, хранимое в моей памяти, по отношению к тому, что мог бы я увидеть сейчас, сними он вдруг, эти чертовы джинсы, не больше чем слабая репродукция великой картины. Тогда ему было 9 лет. Знаю, многим нравится именно этот возраст. И я их понимаю, мальчик великолепен всегда. И тогда, 3 года назад, я чуть не умер от этого зрелища.
Я гостил у Ивана Михайловича, отца Петеньки, моего начальника, на его даче в Жуковке. Иван Михайлович пригласил меня в сауну, поговорить о делах, пива попить. Я приехал, как ни в чем ни бывало – я не знал о существовании Петеньки! Мы сидим у края бассейна, немного навеселе, толкуем, как будет продаваться новый вид стального проката нашей фирмы. И тут я вижу, в клубах пара, выбегающего из русской бани, мальчика неземной красоты. Тонкого как трость, при этом мускулистого, с исключительно тонкими чертами лица, васильковыми глазами, над которыми несколько удивленно поднимаются точеные, как карандашом прочерченные темные брови. Прямые темные волосы прикрывают высокий лоб, все это великолепие венчает сверкающая белыми зубами мальчишеская улыбка. Мой член чуть не совал полотенце, которым был прикрыт, когда я опустил взгляд на выступающие косточки его таза, девственный пупок на плоском мускулистом животе и маленький поджарый членик, маленькие яички. Мальчик разбежался и прыгнул в бассейн, его радостный, звенящий как колокольчик, голосок поразил меня в сердце. Это был Петечка. Он не знал о моем приезде и, думая в бассейне увидеть только отца, не одел плавки! Его совсем еще маленькая, но уже тогда сильная мускулистая попка играла бликами под водой, его ребра и ложбинка позвоночника потрясали грацией движений опытного пловца. Мне пришлось добавить в пиво водку. Изобразив опьянение, я скрыл свой культурный шок. Мальчик, наконец, заметил меня, немного смутился, вышел на другой половине бассейна. Дальше мы увиделись только за столом. Я успел зайти в туалет, и дрочил свой окаменевший член, пока раз, наверное, пять, не кончил. Если бы не это, не знаю, как бы закончился вечер.
С тех пор мы много раз встречались, но без одежды я его уже не видел. У Пети рано умерла мать, а от своих многочисленных подруг Иван Михайлович его тщательно оберегал. Поэтому я, друг семьи и заместитель Ивана Михайловича, нередко имел счастье общаться с ним. Отец, я, и моя подруга были обычным его обществом. Я люблю свою Машу, думаю, она станет моей женой в ближайшем будущем, но Петечку я люблю не меньше, может больше, потому что, в отличие от Маши, им я не могу обладать. Сколько раз в мечтах я женился на них обоих, и у нас была общая постель! Но только в мечтах. Маше о таких мечтах, я, естественно, и заикнуться не мог. И сейчас, глядя на его еще даже не подростковую, все еще детскую фигуру, я славлю футбол, которым Петя занимается очень серьезно. Я не люблю футбол, не смотрю чемпионат. Но вижу, что эта игра формирует два упругих футбольных мяча из ягодиц Пети, тонкую талию, мускулистый живот. Плечи его еще как у ребенка, а соотношение талии и бедер почти как у девочки, на щеках уже играет подростковый румянец. Говорят, он связан с женскими гормонами, которых много у мальчиков этого счастливого возраста, когда тестостерон еще не успел изменить нежный голос и вызвать растительность на теле.
- Петя, я сказал нет, это невозможно. Я не могу поехать с тобой. Одного я тебя не пущу не проси.
- Па, ну пааажалуйста, - пропел Петя одним их своих самых чарующих стонов, когда в детский дискант вплетаются нотки женского контральто – такой голос тоже прерогатива мальчика только этого возраста, - мне это крааайне важно! Это моя судьба!
- Сказано, нет. Один ты в Киев не поедешь.
Я вздрогнул. Завтра я должен ехать в Киев, проводить аудит нашего украинского филиала. Но что там Петя забыл?
- Петя, что ты в Киеве делать собрался? – спросил я, едва подавив дрожь в голосе.
- Дядь Федь! Послезавтра великая игра! Украина должна выйти в финальную часть чемпионата! Нашим это не светит, хотя бы на друзей славян посмотреть!
У меня, что называется, в зобу дыханье сперло.
- Ну, допустим, я завтра еду в Киев. Но еду по работе.
- Нет, Федор, я не могу просить тебя о такой услуге, он тебя с ума сведет, а тебе работать надо.
- Не сведу, честное слово. Слово футболиста.- Неожиданно серьезно, искренне сверкнув васильковыми глазами, заявил Петя.
- Не знаю, как и быть, Федя, ты едешь почти на неделю, это серьезная обуза, я не могу тебя об этом просить. – Я не мог поверить своим ушам. Иван Михайлович уже просил – это была его манера просить, не совсем напрямую.
- Иван Михайлович, не думаю, что Петя может быть обузой. Он довольно серьезный молодой человек и может отвечать за свои обещания. К тому же, хотя я и вице-президент нашей компании, не намного я его старше, в свои двадцать восемь, и его интересы мне понятны. Думаю, мы поладим.
- Федя, ты же знаешь, не в чем ему не могу отказать! Я тебе не представляешь, как благодарен!
Под мокрыми от слез глазами эфеба сверкнула счастливая улыбка. В моем сердце тоже произошло что-то похожее.
Москва. Киевский вокзал. Купе-люкс с двумя диванами, душем, баром. Наша фирма бронирует его за собой на постоянной основе. Не сон ли это? Счастливый Петя сидит напротив меня, что-то мне взахлеб рассказывает про Зидана, я ничего не понимая, наслаждаюсь каждым его движением, каждой милой ужимкой его богатой мимики. Замечаю, как под футболкой играют мускулы, как под молнией его джинсов, похоже, что-то дало первый рост – появился маленький бугорок, раньше я этого не замечал. И сидит на диване он, раздвинув ноги, как будто что-то между ними ему стало мешать. Поезд тронулся. Петя завалился на живот, болтая ногами, согнутыми в коленках, листал футбольный журнал. Давно так подробно и долго, не боясь быть раскрытым, я не имел возможности наблюдать игру его ягодичных мышц, под его, и конечно, моими любимыми светло-синими джинсами. Когда он лежал на животе, футбольные мячи его ягодиц казались просто огромными. Я дрожал от счастья, что видел их так подробно, и страдал от невозможности прикоснуться к ним. Я закрыл глаза и представил, что делаю Пете массаж. Массаж ягодиц. Представил и чуть не кончил.
- Дядь Федь, что с тобой? – на меня смотрело, сверкая юношеским румянцем, удивленное лицо Пети.
- А что-то не так? – Спросил я, лихорадочно соображая, какую допустил оплошность.
- Ты застонал. У тебя что