он меня выеб у тебя на глазах... Ну что, маленький мой, выебешь меня? Ну же, взбодрись! Вот увидишь, как это сладко - засунуть свой хуечек в женскую пизденку! Раз уж ты не осмелился попросить этого у мамочки, я сама тебя угощу!.. Только взбодрись, дурачок... Прежде всего мы с тобой разденемся догола!
И тут же ее пеньюар соскользнул на пол, а вслед за этим Колетт в мгновение ока раздела Рене, покуда я, в свою очередь, облачался в костюм Адама.
- Ах, какой прелестный мальчик! Ей - богу, как он сложен! - в восторге воскликнула она. - Эта тонкая кожа, округлые бедра, а ягодицы!.. Нет, право же, вот это ягодицы! Как он выпячен, этот задик! Ах! Прямо для моего годмише!..
Она ...теребила и похлопывала Рене, водила пальцем между его ягодиц и щекотала темное отверстие, вертела мальчишку во все стороны своими хищными руками, которые жадно добирались до всех его прелестей.
Я посмотрел на тонкий прямой силуэт Рене, вырисовывающийся в зеркале. Казалось, он сам получает удовольствие, созерцая свое женоподобное изящество.
- Ох! Воистину - услада педераста! - повторяла Колетт, сияющая как никогда. - Настоящая девчушка... и хуечек в придачу! Я даже нахожу некое сходство с Клодиной, ну знаешь, той девчонкой, которая в пансионе ебла меня своим клитором... Но только нужно, малыш, чтоб эта штука была у тебя потверже! Вот увидишь, как я подниму ей настроение!
Колетт пригнула Рене к креслу и отвесила ему несколько хороших шлепков по ягодицам, отчего те тотчас же ярко порозовели. Она понемногу входила в азарт, возбуждаясь от подергиваний хорошенького зада под градом увесистых шлепков.
- Ох! Эта жопка! Эта жопка! - восклицала она. - Так бы ее и съела!
Она опустилась к Рене и укусила его в нежную плоть ягодицы, а затем ее язык скользнул в расселину. Рене тихо замурлыкал от этой возбуджающей щекотки.
- То - то же, поросенок, сразу ожил!.. Покажи, как ты возбудился!
Рене поднялся и повернулся к ней, так что его член оказался на уровне ее рта.
- О, какой славный росточек! А теперь, малыш, посади - ка его мне в рот!
Рене напряг мышцы живота и просунул член между раскрытыми коралловыми губами Колетт. Тогда приблизился я и, обхватив Рене за талию, сунул ему в руку свой член. Не дожидаясь моей просьбы, Рене принялся за дело с легкостью и умением, свидетельствовшим о давней привычке.
Придя в восторг от его искусства, я воскликнул:
- Честное слово, даже у тетушки Монпарно не такие нежные руки!
- Эй, педик, только не кончай! - вмешалась Колетт. - Я хочу, чтобы ты ему вставил!.. Не правда ли, душка, - обратилась она к Рене, - ты ведь дашь ему попользоваться твоим задиком?
- О, конечно! - запросто согласился тот.
- По этой части ты тоже девственник?
- Ну я бы этого не сказал, хотя брат Эпагат уверяет меня, что держался берегов и не заходил на глубину.
Это бесхитростное признание рассеяло мои последние сомнения.
- Отлично, кузен! – воскликнула Колетт, разражаясь смехом. – Итак ты получишь двойное удовольствие, лишившись разом и той и другой невинности! То - то мы с тобой развлечемся!
В своей извращенной фантазии, находящий особо утонченными самые неудобные позы, она опрокинулась спиной на красный атласный пуф, очень низкий, но достаточно широкий, чтобы вместить ее роскошные формы. Болтая в воздухе руками, изогнувшись так, что остроконечные груди наполовину оказались за пределами ее ложа, свесив голову, Колетт выставила мраморный живот между сладострастно раскинутыми бедрами, которые она, согнув, прижала к его бокам.
- Ну давай, херувимчик, отъеби меня!.. Смотри, как я ее тебе подставила, мою пизденку!..
Я оттолкнул мальчишку резким ударом по его замечательным ягодицам, наполовину развернутым, забрал из его руки свой член и засадил в самую середину заросшей волосами борозды.
- Ну вот, сейчас устроим хорошую встряску твоей заднице! – сказал я.
Мой елдак с легкостью проник в его дыру, но Колетт не удержалась от тревожного вскрика.
- А пока не шевелись, - добавил я, - потому что я хочу забить тебе свой кол в жопу поглубже.
Я согнул мальчишку пополам и пошире раздвинул ему ножки.
- Ну - ка отклячь задницу как следует… еще… по - собачьи…
Его круп изогнулся, образовав восхитительный округлый выступ, я развел его розовые ягодицы, головка моего хуя вклинилась в узкий проход, и я начал ритмично подаваться вперед.
- Держись, Рене, я пробуравлю в тебе дыру размером в десять су…
- Ай! Ай! – завопил юнец, под мощным напором моего лома.
- Еще чуть - чуть, старина… держись!..
Со второго захода я проник в него полностью, не обращая внимания на вопли. Затем я втолкнул его между бедер моей любовницы и ухватился за них.
- Ну вот, тебя лишили невинности, отымев сзади, - сказал я. – А сейчас выеби ее сам, и я постараюсь, чтобы мы действовали слаженно.
- Да, иди ко мне, - выдохнула Колетт, обхватив его шею руками. – Окажи мне эту любезность, мой милый… Ведь он такой хорошенький, мой бутончик… правда, очаровательный бутончик у твоей кузины?..
Она положила одну ступню на плечо Рене, который, прижавшись к ее животу, двумя руками вцепился снизу в ее ягодицы.
Мой член по-прежнему оставался в узком проходе юношеского зада, и я содомировал мальчишку в том же ритме, в каком он двигался туда - обратно, ебя мою любовницу. Но, раздосадованный тем, что мальчишка оспаривает у меня прелести моей любовницы, я готов был едва ли не разорвать ему задницу; и вскоре начал загонять хуй в него с такой яростью, что юнец заплакал от боли.
- Ну же, давай, еби ее!.. – повторял я сквозь зубы, стиснутые от нарастающего возбуждения. – Еби мою блядищу! Ты что, не видишь, как она хрипит, как она ждет, чтоб ты ее уделал!
В самом деле, Колетт уже билась в судорогах оргазма. Ее живот подпрыгивал, розовые бархатные туфельки, скрещенные на затылке Рене, дергаясь, задевали меня по лицу и усиливали мою распаленную похоть, словно Колетт своим наслаждением бросала мне вызов.
- Давай же, давай! – восклицала она, чередуя слова и стоны удовольствия. – Давай, зайчик мой, орудуй своим хуечком! Втыкай его, втыкай!.. Ах! Ах!.. Потрись им о краешки, малыш… о краешки… о, как хорошо!.. Ах!..
С удвоенной энергией вонзая член в зад несчастного педика, я закричал ей:
- Шлюха! Блядища! Течная сука! Давай кончай!
- Да! Да! Твоя шлюха!.. Скажи ему, что я твоя шлюха!
- Публичная девка! Я тебя заставлю ебаться с целым полком!
- Да! Да! У тебя на глазах!.. О! О! Я кончаю! Давай, малыш, толкай… Ах!.. Ну кончи же!
Она корчилась, тщетно ожидая, что Рене разделит ее удовольствие; затем, освободив влагалище, принялась осыпать кузена градом ударов в отместку за разочарование в его мужественности.
- Да у тебя и спермы-то нет! – воскликнула она.
Еще миг – и я бы кончил. Вместо этого я резко вытащил член из задницы Рене и, оттолкнув незадачливого ебаря, вцепился в бедра Колетт. С диким остервенением ревности, бушующей в крови, я пронзил ее своим острием. Мое неистовство заставило ее буквально заржать от восторга и затрястись всем телом.
- Спермы тебе захотелось, шлюха? На, получи!
Когда я полностью ее отъебал, то поднял ей зад над сиденьем и поставил Рене на колени между ее ногами, уткнув ртом