яйца. Даг шлёпнул меня по заднице, подвигался во мне. Опять вспышки боли. Он начал медленно выходить, я заизвивался на четвереньках. Он снова шепнул мне: "Слезай сам, потом снова садись." Я так и сделал. После нескольких повторов дело пошло немного легче. Хотя, я чувствовал, что порвался, как девушка в первый раз.

Эрик сказал, что я плохо сосу и оставил моё горло в покое. Я открывал и закрывал рот, пытаясь понять, насколько мне повредили голосовые связки. Они с Ларсом занялся моей грудью. Странно писать "моя грудь". У мужчин нет груди, это у женщин есть. Но ребята за какие-то минуты заставли меня прочувствовать, что у меня тоже есть грудь. Они вытягивали мои соски, щипали, тёрли, крутили и дёргали, кусали, сосали, сжимали. Вскоре я ощутил, что мои бедные натруженные соски так болят, как будто я регулярно кормлю грудью двух нетерпеливых малышей. Я подумал, как я в понедельник пойду на работу, у меня соски будут торчать через футболку. После таких игр нужно носить лифчик! Или отдыхать с неделю, пока всё не придёт в норму.

Даг уже вовсю трахал меня в зад. Сначала медленно, потом всё быстрей и сильней, уже не заботясь обо мне. Не знаю, нравилось ли мне. Было не очень больно, и на том спасибо. Скоро он яростно схватил меня за бёдра, прижал к себе, и кончил внутрь, пару раз выкрикнув что-то по-шведски. Не знаю, что именно, но догадываюсь, что все мужчины в мире кричат в такие моменты примерно одинковые слова. Я почувствовал, что в меня залили приличное количество спермы. Я подумал, что сейчас обделаюсь. Но мою дырку тут же снова заткнули членом. Ещё пару минут, и один из школьников кончил мне в прямую кишку. Когда я был в их возрасте, я тоже мог кончить через две-три минуты. Теперь же я был очень возбуждён, но оргазм был всё-таки ещё очень далеко.

Потом место за моей спиной занял третий парень. У него был действительно огромный член, как показывают в порнографических фильмах. Выглядело это угрожающе, как у коня, честное слово. Я понимал, что мне кранты. Буду под себя ходить, придётся сидеть на работе с куском ваты в жопе. Когда он начал вставлять мне свою палку, я пару раз застонал, закусил зубами собственный кулак. Даг снова дал мне добрый совет: "Старайся! Поднатужся, как будто срёшь, дыши глубже, двигайся ему навстречу." Я так и сделал. И в меня вошёл огромный лошадиный елдак, вдруг весь целиком - ух! - провалился в глубину моего тела. Он заполнил меня всего, растянул, раздвинул до предела. Я подумал, смогу ли я теперь сжать дырку, или я обделаюсь по дороге домой?

Да фиг с ним! Мне было так хорошо! Я ведь именно этого и хотел всю свою сознательную жизнь. Вот я стою тут на четвереньках, а меня во все дыры трахают трое красивых белокурых гимназистов. Я такой весь голый, растянутый, разобранный, предоставленый на всеобщее обозрение, делайте со мной что хотите. Ноги раздвинуты, булки разведены в разные стороны, жопа поднята, в пояснице прогнулся, голова ниже зада, щекой прижат к дубовому лакированому паркету. Вижу, как мои яйца беззащитно свисают между ног, качаются в такт ебли. Я - взрослый дядечка, доцент в очках и с ноутбуком подмышкой, в костюме и при галстуке. И вокруг меня трое почти что детей, в юридическом понимании. Трое иностранцев, чьи-то детки. Самоуверенные, самовлюблённые, спортивные, богатые, спокойные, красивые, молодые, сладкие, гладкие, длинноногие, голубоглазые. Которых никогда ни за что в жизни не ругали. Никому ничего не должны. Для них вся жизнь - игра. Развлечение. И я - тоже игра. Ласковые, озорные дети.

И эти дети дерут меня, как уличную девку. Накачали меня спермой, залили в кишку литр горячей липкой жидкости. У меня трясутся колени, я устал, мне порвали уголки губ, растянутое натёртое очко уже не болит, а только приятно жжёт. Я охрип, мне надо в туалет, больше не могу. Ребята тоже устали.

Всё закончилось внезапно. Даг закурил сигарету, не вынимая из меня члена. Он тихо засмеялся: "Эрик, дай мне его трусы, надо чем-то дырку заткнуть, а то он нам весь пол уделает". Что? Я не верю своим ушам, хотя у меня нет сил удивляться. Его хуй покидает мою задницу, и тут же мне начинают засовывать мои собственные трусы. Между прочим, самые лучшие и дорогие, какие у меня есть. Специально сегодня надел! Я чувствую, как комок трикотажной ткани плотно заполняет мою кишку. Кажется, что он очень большой, мне неудобно двигаться. Даг меня утешает: "Домой придёшь, вытащишь. Ничего, потерпи немножко. А то обосрёшься по дороге. Ты весь рваный, будет болеть несколько дней, потом пройдёт. Не вздумай выпустить сперму до дома, подержи в себе пару часиков, такие у нас правила!"

Раз - и я уже на улице. Они не дали мне принять душ или вызвать такси, разрешили одеться и выставили за дверь. В коридоре мне милостиво дали стакан воды, который я выпил, стуча зубами о край стекла. Спасибо, я так был за это благодарен! И за затычку тоже. Без неё я бы не дошёл до дома. И вот я оказался на улицах Стокгольма, точнее на Сёдермальме. Было 11 часов вечера, белая ночь, солнце висело у горизонта, и всё было розовым и прекрасным. Я набрал полную грудь воздуха. Щёки горели, шёл я на полусогнутых ногах, и, наверное, выглядел странно. Чувствовал, как из задницы начинает понемногу выливаться, несмотря на затычку. Наверное, скоро будет заметно сзади на джинсах.

Я, как девчонка после первого раза, бегу домой с порваной дыркой, с мокрыми окровавленными трусами. Так приятно болит между ног. Ноют истерзанные соски, торчат вперёд, как два заметных бугорка под футболкой. Яйца гудят, мне так и не дали кончить, дома сам справлюсь. И переполненный пузырь тоже - мне же не разрешили зайти в туалет. Дома, всё сделаю дома. Я думал, как здорово, что у меня есть секрет, о котором никто не знает. И ещё интересно, были ли в толпе мужчины, у которых тоже болела задница? У которых тоже был секрет? Мне казалось, что да.

Я не шёл, я летел по улице. Я был такой счастливый! Меня распечатали, я больше не целка. Мир был полон новых возможностей. Я бежал домой, к моей ванной, туалету и интернету. И я хотел ещё :)

Kalle S