не было. Всё тело горело, порванная футболка болталась на теле Алексиса, трепеща лоскутами при каждом вздохе, - и Алексис увидел, что спасённая девушка с ужасом смотрит на его открытую под разорванной футболкой грудь. Грудь?!

Алексис почти мгновенно всё понял... то есть поняла. Тем, что заставляло её тело гореть, были выплеснувшиеся в кровь гормоны, но в этот раз их было, похоже, слишком много, и они подействовали как-то не так. Совсем не так.
- Беги, - хрипло прошептала Алексис перепуганной девушке, делая шаг к ней. Девушка с ужасом в глазах отступила назад, а глаза Алексис почти помимо её воли скользили по телу девушки: её кофточка была разорвана снизу доверху, юбку и трусики с неё, похоже, сорвали насильники, и на ногах были лишь туфли. - Беги, - повторила Алексис, продолжая наступать на девушку, а та отступила ещё назад и, внезапно оступившись, со вскриком упала спиной на траву.
- Я себя не контролирую... - тяжело дыша, прошептала Алексис, опускаясь на колени перед девушкой и с трудом удерживая в узде сжигавшее её желание. - Мне нужно дать выход гормонам... я либо изнасилую тебя, либо убью этих парней... - её лицо было уже над самым лицом девушки, страх в глазах которой сменился паникой. - Я хотела бы убить их... но этого нельзя делать... Прости... я постараюсь быть нежной.

И, уже не сдерживая себя, Алексис набросилась на лежавшую под ней девушку с поцелуями, словно хотела её съесть. Она исступлённо целовала её губы, но не чувствовала ответных поцелуев - с ней почти никогда не было такого, даже когда Алексис в мужском теле насиловала какую-нибудь девушку. «Ну же, возбудись!» - подумала Алексис, жалея о джинсах, мешающих ей просто сесть своей мокрой киской на лицо девушки и заставить её довести альчибианку до оргазма быстро... но всё же Алексис хотелось, чтобы её дважды изнасилованная жертва получила хоть каплю удовольствия.

Алексис оставила губы девушки - та тут же заплакала, но не сопротивлялась, лишь безвольно лёжа под своей спасительницей и насильницей. Собрав всю нежность, на которую она была сейчас способна, Алексис принялась целовать девушку в щёки, лоб, глаза, подбородок, уши, шею, досадуя на свои разбитые губы (что они были разбиты, она поняла только наощупь), - её жертва уже не плакала, только всхлипывала. Альчибианка затем принялась поглаживать грудь девушки - где-то на пол-размера большую, чем у самой Алексис, - потом, отбросив в стороны края разорванной кофточки, принялась ласкать эту грудь губами. Девушка уже не всхлипывала, но как Алексис ни старалась, она не чувствовала в ней никакого возбуждения. Она попробовала погладить её живот - тот был напряжён. Тогда Алексис принялась целовать этот напряжённый живот, то и дело не удерживаясь и зарываясь языком в пупок, а рукой меж тем трогая её ещё сухую киску, мысленно ругаясь на разбитые в кровь и плохо слушавшиеся пальцы.
- Не надо... пожалуйста... - умоляюще прошептала девушка. Но Алексис своими губами ощутила, как её живот становится всё менее напряжённым.
- Я постараюсь, чтобы тебе было хорошо... - прошептала Алексис, приподнимая руками бёдра девушки. И принялась ласкать её щёлку, заставив девушку задышать чаще. Сперва она старалась делать это нежно, умело, но она всё с большим трудом контролировала себя и ласкала киску своей жертвы всё с большей и с большей страстью, зарываясь в неё языком, словно хотела её съесть. Алексис чувствовала языком, как эта киска становиться всё более и более влажной, чувствовала запах соков своей жертвы, и как её собственное тело начинает своё превращение.

Выпрямившись, стоя на коленях над девушкой, Алексис попытался расстегнуть джинсы, но пальцы слушались его плохо. Он с досадой доразорвал свою футболку, отбросив её прочь, - и девушка с ужасом уставилась на его грудь, на глазах становящуюся из женской - мужской. Но Алексис, возившийся с ремнём и ширинкой, увидел в этих глазах примешивающееся к страху желание, вызванное феромонами альчибианца. И, едва справившись со своими брюками, он поспешил удовлетворить это желание, войдя в её жаждущую киску.

Он уже не сдерживал себя, трахая её со всем накопленным желанием - настолько большими, что каждая из фрикций отдавалась болью в груди и животе, но, невзирая на эту боль, Алексис двигался внутри девушки так быстро, как только мог. Губами он жадно целовал её, и вскоре она обняла его за плечи, отвечая на его поцелуй своими губами во вкусом чего-то солоноватого и как будто металлического. И через несколько минут, уже изнемогая от желания, сводившего тело болью, Алексис со стоном излился внутрь девушки.

Желание разрядилось, но боль почему-то не уходила, зато перестав быть приятной. Алексис оторвался от губ девушки - и увидел её расширенные от страха глаза, глядящие прямо на него... а потом её губы, выпачканные кровью.
- У тебя кровь, - всё ещё хрипло прошептал он, ощутив страх, что он - или кто-то из насильников - сделал девушке больно.
- Это... твоя кровь, - так же шёпотом ответила девушка.

Алексис машинально мазнул пальцами по своим губам - и увидел на кончиках пальцев следы крови. Секунду он недоумевающе смотрел на собственные пальцы... а затем вдруг схватился за горло, чувствуя, будто его выворачивает наизнанку, и его стошнило на девушку - стошнило кровью. Всего лишь тонкой струйкой, но и этого хватило, чтобы девушка завизжала от ужаса, а Алексис, не в силах даже закричать, повалился на траву.
- Господи, Господи, Господи! - кричала девушка, отползая от своего захлёбывающегося кровью спасителя и насильника.
- «Скорую»! Вызови «скорую»! - умоляюще прохрипел Алексис, непослушными пальцами пытаясь достать коммуникатор из кармана джинсов. - Пожалуйста! - из последних сил он протянул руку с коммуникатором всё ещё отползавшей от него девушке. «Я не хочу умирать!... « - успело промелькнуть в его голове, прежде чем полутёмный парк окончательно погрузился во тьму.

*****

Мягкий белый свет вверху и нежная синева вокруг - Алексис сперва подумал, что он оказался на небесах, но затем, когда его зрение прояснилось, белый свет превратился в лампу на потолке, а голубое небо - в голубые стены больничной палаты. Алексис лежал на больничной койке - правый глаз ничего не видел из-за бинтов, кисти обеих рук тоже были перебинтованы, Алексис не видел своего тела под одеялом, но его грудь тоже была забинтована. Боли он не чувствовал - только слабость. Юноша попытался поднять руку, чтобы дотянуться до кнопки вызова медсестры, но тело ещё плохо его слушалось.
- Вы очнулись? - в палату заглянула молоденькая медсестра: хотя Алексис так и не нажал на кнопку, биометрические датчики должны были сообщить ей, что он пришёл в себя.
- Да... - слабым голосом ответил юноша. - А... где остальные? - он слегка улыбнулся.
- Остальные... - медсестра не сразу поняла, о чём он спрашивает, - в других палатах. Сказали «только не кладите нас рядом с этим психом», - она заулыбалась.
- Так я в больнице? - наигранно удивился Алексис. - А то я уже подумал, что для библейского рая здесь маловато музыки арф, а для коранического - не хватает этих, как их, гурий... пока не вошли