Кончилось тем, что я просто не о чем другом не мог и думать, так мне хотелось, чтобы это наконец случилось.
И вот однажды вечером, когда народу было немного, я решился. Откровенно глядя на него я медленно двинулся к кабинке. Я открыл дверцу и оглянулся. Он обжег меня взглядом и отрицательно покачал головой. А потом, не спуская глаз, выразительно посмотрел в сторону входной двери. Ответом ему был мой покорный кивок...
...Я шел за ним, а он все дальше углублялся в сужающийся полумрак прохода между зданиями и бетонным забором. Мелькали черные ниши каких-то входов, ворот, ниш. Но он увлекал меня все дальше, и я шел и шел, поскольку ничего с собой поделать уже не мог. Становилось откровенно страшно, но никакая сила не заставила бы меня повернуть назад.
Он остановился у ворот в какой-то небольшого ангар и оглянулся на меня. Я тут же застыл на месте. И тогда он решительно заковылял внутрь.
Я не знал, что делать. Все было настолько необычно и зловеще, что меня взяла оторопь. А если он там не один? А если это маньяк, ждущий меня с дубиной на перевес, чтобы отведать мою печень? Меня уже ...била мелкая противная дрожь. Я оглянулся назад. Было пусто и страшно. Но возможность мгновенного отступления все-таки чуть-чуть приободрила.
Я потихоньку, держась поближе к забору, шаг за шагом стал приближаться к воротам ангара. На меня пахнуло сырым мраком, в глубине которого угадывались очертания чьей-то фигуры. Наконец глаза стали привыкать, и я разглядел горбуна. Он стоял в трех метрах в глубине ангара и исподлобья глядел на меня. Ни одного слова, ни одного ободряющего или приглашающего жеста. Он просто стоял и ждал. Его голова терялась в темноте, и только горящие глаза капля за каплей забирали мои волю и мужество.
И я поплыл. В голову ударила волна хмельного вожделения, когда все уже по фиг, когда все равно, что будет дальше - просто все должно произойти. Шаг вперед, еще шаг, вот он уже почти рядом. Он уверен, что я подойду. Что никуда не денусь. Что он меня получит.
Его голова была на уровне моей груди, и я замер в полной растерянности, не зная, что делать дальше. Его гигантские руки легли мне на грудь, медленно поползли вверх, на плечи, отодвинули меня на метр влево и сильным нажатием усадили на что-то железное. Он сделал шаг ко мне, обхватил голову руками и прижал к себе. Я почувствовал, как он напряжен. То, что бугрилось под моей щекой, за шершавой тканью его штанов, имело неправдоподобные очертания и размеры. Оно было жестко и горячо. Он настолько легко прижимал меня к себе, что было ощущение, что это я сам прильнул к его плоти. Я огибался щекой вокруг нее, чтобы сильнее ощутить ее живую твердость. Губы раскрылись, и я охватывал ее жадным ртом, сквозь ткань, сквозь эту нелепую преграду, которая мне все больше мешала. Руки метались в поисках молнии или пуговиц, которые можно было бы расстегнуть. Он помог, и через несколько мгновений я был у цели. Его руки поползли к моему затылку, пропуская пряди волос сквозь пальцы, обвили вок! руг и легкими методичными нажатиями сопровождали мои усилия Темп возрастал, он ощутимо начал перехватывать инициативу. Я уже почти не двигался, я был емкостью, в которую туго погружалось это орудие. Мои руки обхватили его узкий, покрытый густой шерстью, зад, ритмично дергающийся мне навстречу, и ощущение сладостного первобытного греха окатило незнакомым жаром, и кровь ударила мне в голову.
Он уже изнемогал, движения стали настолько быстрыми и мощными, что стали причинять боль. Он что-то нечленораздельное бормотал. Я разобрал лишь несколько слов: "Гурген, это тебе подарок", но не было сил и желания вникать, тем более что мы неумолимо приближались к развязке. Его руки сползли мне на горло и стали сдавливать, но это только добавило остроты ощущений. И вдруг мощный толчок упругой струи ударил мне в горло, и я жадно пил и пил, пока все не поплыло у меня перед глазами и я не начал проваливаться прямо в ад...
...Я возвращался к реальности медленно и трудно. Сильно болело горло. Но главными ощущениями были холод и неудобство. Я долго не мог понять позы, в которой находился. Наконец я осознал, что абсолютно голым лежу спиной на каком-то железе, а мои руки и загнутые в коленках и разведенные ноги чем-то крепко притянуты к опоре. Надо мной хлопотал горбун. Он вмазывал мне в кожу какую-то пахучую мазь и чуть слышно шептал: "Это все для тебя, мой мальчик! Ты должен сегодня получить этот подарок!". Я тупо молчал. То ли нереальность происходящего, то ли остатки транса не позволяли по-настоящему испугаться. Я знал только одно, что имею дело с сумасшедшим, и что худшие мои опасения оправдались.
- Тебе пора выпить это, он скоро придет! - Горбун поднес к моему рту кружку. Я стиснул зубы, но легким нажатием на щеки он заставил меня открыть рот и потихоньку влил содержимое, следя чтобы я все проглотил. Вкус был мерзопакостным и напоминал настойку на лекарственных травах. Ничего не произошло. Больше того, по телу стало разливаться тепло. Постепенно прояснялась голова. Я почувствовал прилив сил. Что-то во мне нарастало и ширилось, пока вдруг я не почувствовал, как напряглась моя плоть. Это заметил и горбун.
- Ну, вот, все и готово! - Он радостно потер руки. - А вот и он! Я услышал чьи-то легкие шаги и увидел молодого парня, почти мальчика, несшего на плече мешок. Он сбросил его на пол и уставился на меня. Черты лица трудно было различить, но это несомненно был южанин. В лице его была какая-то странность, но мне было не до физиономических анализов.
- Сейчас, Гурген, сейчас, мой мальчик! - Горбун легко подтолкнул его в спину по направлению ко мне. - Он тебе нравится? Это мой тебе подарок! Ты сегодня станешь большим! Гурген что-то мычал в ответ и делал непонятные жесты руками.
-
Ничего, ничего! - бормотал горбун. - Я все тебе сейчас покажу! Где твой мешок? Он достал пластиковую двухлитровую фляжку с водой. Затем стал разоблачать Гургена снизу до пояса. Тот послушно, словно ребенок, дал себя раздеть. Горбун долго и тщательно мыл его хозяйство. Сам вид этой процедуры неожиданно раззадорил меня так, что только то, что мои руки были связаны, не дало мне от души насладится собственным телом. Сам горбун тоже разделся, и было видно, насколько ему не безразличны эти приготовления.
Одной рукой он начал гладить Гургену живот, а второй ласково теребил его гениталии. Лицо Гургена застыло, как будто он прислушивался к чему-то внутри себя. Он вбирал в себя ласку, но она не находила желаемого отклика в его организме. Я просто изнемогал от вида усилий горбуна, желая принять в них самое активное участие. Что-то со мной творилось. Я был весь, как натянутая струна. Было ощущение, что я сейчас лопну от напряжения.
Наконец что-то у горбуна стало получаться. Плоть Гургена стала заметно набухать и выпрямляться. Он не закрывал рта и тяжело дышал. Горбун усадил его мне на грудь и стал пристраивать его орудия мне в рот. Я не противился. Всей своей сущностью я желал, чтобы мы сомкнулись и чтобы был результат. Я начал тихонько, чтобы не спугнуть парня, ласкать его ртом. Он выгибался дугой, проникая