как рак, она, уткнувшись острым носиком в его темные кущи густоволосого паха, послушно принялась лобызать и мошонку... едва не вздрагивая от четкого ощущения под губами трепещущих мужицких яиц!
- Ммммм... ммм-молодчинка... - ещё жарче заохал учитель, сам прекрасно чувствуя то, как она ловко поигрывает губами его драгоценными шариками.
- Молодчина, Вер-рочка... Ты оказывается во всем у меня ум-ммм-ница!

Верка же, войдя во вкус, стала откровенней лизать его громоздкие яйца - разводя их в разные стороны аленьким язычком, она ласково затерзала им тонкую кожицу лысоватой мошонки!
- Мммм... Мыххх... - балдел Григорий Геннадьевич, весь стремительно вскипая желанием. - Теперь возьми в рот и, тяни, тян-ниии их...

Слушаясь будто молодая раба взрослого падишаха, лизунья тут же всосалась в бок одного яичка и игриво потянув его губами, с звонким чмоканьем сразу принялась за иное!
- Так, моя хорошая, так... - прошептал он, сделав очередной глоток из фляги. - Продолжай, лисичка...

Ощущая запах его аппетитных мудей, переливающуюся плоть подвижной мошонки, да щекочущие жесткие волосы паха, Верка, вместе с нарастанием сердечного ритма, неожиданно почувствовала и в себе приятную теплоту. Теплоту, коя нежно охватила всё её кисейное тело, инстинктивно вострив её груди и затомившись в драгоценном лоне ещё девственной «киски»!

И, чем бойче она растягивала ему яйца, тем сильнее её захватывала сия дивная невесомая теплота!
- Постой-ка, красавица, - вдруг остановил её Григорий Геннадьевич, ощущая в обласканной ею мошонке, настоящее буйство взбудораженных сперматозоидов. - Перед тем как ты проглотишь моего дружка, я хочу коего что сделать...

С этими словами он взял флягу французского коньяка и вылил из него несколько янтарных струй прямо на... стоячий половой член!
- Вот теперь самое то! - причмокнул губами Григорий Геннадьевич, и, властно посмотрев на обалдевшую Веру, приказал. - Начинай сосать! Сосать его!

Сама немного орошенная несколькими капельками алкоголя, девушка, вновь, с невольно наплывшей робостью прикоснулась к его пошло торчащему «кабачку» и, (вобрав в себя воздух, да захлопнув дивные глазки)... поглотила давно сочащуюся «клубнику» головки!
- Мммммммм! - тут же взвыл он, чувствуя как «конец», страстно схлестнувшись с её язычком, оказался моментально охваченный всей райской полостью горячего девичьего ротика.

Вера же, впервые почувствовав сладкий привкус мужского вожделения (да ещё и смешанный с терпким вкусом коньяка!), ещё более ощутила в себе нежное томление, кое, уже с настоящим жаром прокатилось по всему её телу!
- Ах, какой у тебя оказывается божественный ротик! - в блаженстве жмуря глаза, сладко вздохнул Григорий Геннадьевич. - Соси-соси-соси, дорогая... Соси, моя любимая девочка...

Постанывая от удовольствия, он поставил флягу на стол и взглянул на отсасывающую у него прелестницу - юная, и кроткая, она показалась ему белой овечкой, коя орально ублажала его - могущественного зрелого льва - ублажала, чтобы затем уже отдать себя всю!
- Ах-ах-ах, сосунья! - вспыхнув улыбкой, с необычайной ласковостью проговорил он, став поощрительно гладить её мягкие волосы. - Что, вкусный у дядюшки член?! Со вкусом настоящего прованского коньячка?! То-то! Дядюшка плохим не угостит!

Чувствуя, как полость Вериного рта уже нешуточно накаляет его опухшую «клубнику», Григорий Геннадьевич, властно положил ладонь на её затылок и, надавив на него... сразу отправил член ей прям в глотку!
- М-ммм-ммм! - в ужасе замычала графиня, широко вылупившись на него изумленным взором.
- Ничего-ничего, Верочка, - утешительно проговорил он, дружески хлопая её по затылку. - Доверься своему дяде - я знаю, что делаю. Возьми его в себя ещё глубже, а то ненароком и захлебнешься.

Однако, чувствуя, что племянница заартачилась, он, не давая ей высвободиться, уже обоими руками сжал её голову, и ещё ритмичнее заработал половым органом.
- М-ммм! - пытаясь выплюнуть его дико наливающийся член, вновь отчаянно промычала Верка, но тот лишь ещё крепче сжал её голову.

Вся красная от напряжения, задыхаясь под сим энергичным напором, она, с ошалелым видом чувствовала, как член в её глотке стремительно превращается в «камень» и... (вдруг

услышав необычайно резкий стон дяди!) захлебнулась в забивших в неё теплых потоках жирненькой спермы!
- А-ааааххх! - ещё раз громко рыкнул Григорий Геннадьевич, в невероятном полете блаженства толчками выпрыскивая племяннице всё без остатка.

И, сполна «отдав» ей себя, тут же откинулся на спинке мягкого кресла.

Верка же, непроизвольно сглотнув практически всю его семенную жидкость, растеряно опустилась на пол - напрочь вспотевшая, красная и растрепанная, она, казалось, была в прострации.
- Ну, что, Верочка, - весело косясь на неё, умиротворенно произнес испражнившийся Григорий Геннадьевич. - Как видишь, ничего страшного не произошло. Ты просто впервые вкусила мужское семя, коим я, как родной дядечка, любовно тебя угостил... Ну не сиди на полу, а то простудишь свою попку! Сядь на стул, да сотри остатки моего «молочка» с губ...

Рассеяно глядя на него, графиня провела ладонью по влажным губам, пошатываясь, поднялась с пола, и вскоре присела на краешек стула. От всей её утонченной аристократичности теперь не осталась и следа - вся сжатая, с поникшею русою головою, да дикой сутулостью, она «превратилась» в обычную девушку, ловко опущенную похотливым мужланом.

«Мммм, красотка! - восхищенно смотря на нее, подумал Григорий Геннадьевич, поглаживая половой член, который

продолжал упорно стоять, «храня» всю нежность её райского ротика. - Она прекрасна как белая роза в своем естестве чистоты... А ты... Ты всего лишь похотливый старый лев с вечно лохматой гривой рыжих волос, и торчащим «рубильником» Цицерона... Однако, тот «лев,» который всегда срывает такие невинные «белые розы»... И, это каждый раз непередаваемо... Возможно, именно ради таких удовольствий и стоило появляться на этот свет, жить...»
- Умница Верка! - произнес он вслух. - Для своего первого раза ты просто молодец! Теперь я уверен, твоему будущему мужу чертовски повезет!

Графиня же, всё ещё не могла придти в себя от произошедшего минета. В её рту - на языке, зубах и деснах - по-прежнему царил скользкий вкус пряной спермы с трепкою перчинкою коньячка. И хоть тело начало остывать, сей микс непривычных ей пестрых вкусов, вдруг вызвал в ней непроизвольный подступ тошноты.

Боясь откровенно рыгнуть прям перед дядей, она ладонью зажала рот, и отчаянно заерзала на стуле.
- Что это ты? - удивленно вскинул лохматые брови Григорий Геннадьевич и, тут же «взорвался» во гневе. - Хочешь срыгнуть

мои соки?! Только попробуй! Я тут вкачивал тебе с «голубо-

кровным изяществом» сей минет с коньяком, а ты мне в благодарность блевотину?! Это неслыханное оскорбление! Да я-ж

тебя отправлю к первым бомжам на помойку, интеллигентка бля! Может быть, у них, тебе будет не так брезгливо как здесь, а?!

Верка взметнув на него испуганный взгляд, ещё отчаянней задергалась от упорного приступа.

Видя, что её действительно мутит, он разочарованно вздохнул,