когда родители уехали в город за покупками. Я одна, дом пуст, а Отец Виктор - красавец, что твой Иисус Христос: кареглазый, чернобровый, глаза смеющиеся, улыбка завораживающая... Я к тому времени Декамерон прочитала, про изгнание дьявола, ему на исповеди о том поведала. Он тогда пошутил, грех, сказал, велик, но удовольствие того стоит, оно величественнее греха, на то мы и есть, сказал, чтобы грехи вам, шалуньям, отпускать. Вошёл, спросил: не хочешь ли в грехах покаяться, как раз перед Пасхой Христовой их лучше всего отпускать. Да у меня, говорю, и грехов-то нет. ...А он - это не беда, сейчас будут... Снимает он с меня платье, лифчик, трусы - те, из набора. Я хотела придержать их, да вспомнила, что это он их подарил, вроде они как бы не мои, стою, как истукан, никакого сопротивления, Батюшка ведь, святой Отец! Да и игры эти у нас не впервой, я уже к ним приучена... Положил он меня на кровать, без всякого сопротивления с моей стороны... Девчонки пугали: крови много, больно будет... Ничего подобного. Он опытный, очень осторожно всё сделал, мне приятно было, удовольствие - непередаваемое! Не знаю, что на меня нашло, но я его несколько раз на себя затаскивала, не хотела, чтобы этот праздник окончился. Он еле-еле вырвался... А в предпасхальное воскресение грехи мне отпустил. Грех, говорит, не в том, что ты совершила, а в том, что людям известно стало. Я клятву ему дала: никому ни слова, на кресте поклялась! И молчала... Так мы и встречались, сначала у нас дома, потом - в приходе, он устроил-таки меня на лето в храм свечками да книжками торговать. Любила я его больше жизни своей, под пытками никому бы не призналась о наших встречах. Я тогда готовилась в институт поступать, на юрфак. Вступительные экзамены сдала, возвращаюсь домой, вхожу в комнату... На кровати мать лежит, а сверху на ней - Отец Виктор... И стонет, и ойкает, и рычит - всё точно так, как со мной, "единственной, неповторимой, самой любимой, самой лучшей..." У печки топор стоял, я схватила, и рубанула по голове. Сильно ударила, со злостью. На две части разрубила его красивую голову... Он как раз ко мне повернулся, в глазах ни испуга, ни удивления, ни страха, только усмешка... Именно таким я его лицо и помнила... Потом взглянула: один глаз смотрит налево, другой направо, по бороде кровь струится. Села, и сижу на стуле, посреди комнаты, с окровавленным топором в руках. А он только голову склонил, всё на меня смотрит, ухмыляется... Мать из-под него выползла, закрылась в своей комнате. Отец пришёл, всё увидел... Он о моих отношениях с Отцом Виктором не догадывался, думал, что я его порешила из-за отца... Достучался к матери, спокойно с ней поговорил. Потом отвёз меня к родственникам в областной центр, а сам вернулся, и сдался милиции. Всю вину взял на себя. Я в истерике была, чуть с ума не сошла, в мозгах огонь пылал. Меня заперли и не выпускали, какие-то уколы делали, успокаивающие. Потом узнала - отцу семь лет дали... Возвращаюсь домой - село гудит, отец убил любовника своей жены. А я-то знаю, кто убил и чьего любовника! Какая жизнь после этого? Я уехала, закончила в институт, и по сей день... Мать так ни разу и не видела...
- А отца?
- Отец - это отдельный разговор. Я только через два года попала к нему на свидание. Тому было много причин: учёба, зачёты, сессии, экзамены, стройотряды. Денег не хватало на кефир и булочку, не говоря о билете до Томска, где он отбывал наказание. Приходилось подрабатывать уборщицей. Он на строгом режиме был, к нему не пускали... Да и стресс у меня долго не проходил. Такое пережить! Училась хорошо, а как вспомню - дрожь берёт. Он за меня сидит. Как в глаза посмотреть, какой ценой откупиться, чем заплатить за содеянное? Мне бы в суд, да кулаком по столу: я убила Отца Виктора, он мой любовник был! А я... струсила, тюрьмы испугалась... Отцу не хотела говорить, что и я с Отцом Виктором жила, ещё одну душевную рану наносить... Да и очень набожная была, не смела Батюшку опозорить, клятву нарушить. Мало того, что убит на матери, так он ещё и с дочерью спал. В общем, завязалось всё в такой узел, не мне развязать... Наконец успокоилась, пересилила себя, собралась с духом, поехала к отцу. Взятку дала, отпустили его на три дня... Вот, как сейчас с тобой: одну ночь обо мне говорили, другую - о нём. Обо мне - что, у меня всё хорошо. Только на сердце камень лежит, кошки скребут... А так - учусь, да и ладно. Скоро юристом стану. Людей буду судить. А у самой совесть не чиста! Не переживай, говорит, ты за меня отомстила, так что, я просто обязан за тебя отсидеть. В том то и дело, говорю, что Отец Виктор был моим любовником. Я его как увидела с матерью, так и потеряла рассудок, любила я его.
Отец долго молчал, не мог в себя прийти от такой новости, настолько неожиданна она для него оказалась, и весь ход его мыслей перевернула... Вроде и благородный он совершил поступок, за дочь в тюрьму пошёл, но мотивация сейчас сменилась, и ему надо это заново всё переосмыслить... Я в его глазах уже вроде и не героиня, а обыкновенная распутная девка, подстелившаяся под попика... И у матери, ещё до Отца Виктора, были любовники, гуляла она от отца... И у него любовница есть в городе, и сын у них, то есть брат мой трёхлетний. В общем, всё пошло наперекосяк. Трудно было разобраться... Мы с ним три бутылки водки опорожнили, пока разбирались... С одной стороны, ему тут в тюрьме задницу дерут, парашу заставляют выносить, паханам прислуживать... С другой стороны - я уже не девочка, из-за меня он эту самую парашу таскает... И опять же - два года без женщины, а тут я, которая на переменку с матерью под святого Отца Виктора подстилалась... Чем же он хуже? Не знаю, чем руководствовался отец, только я не посмела сопротивляться... Может, пьяная была, а, может, пожалела... Короче, заснули мы с ним в крепких объятиях... А когда вернулась, поняла, что забеременела. Что было делать? Аборты Богом запрещены, на моей совести и так грехов полный воз, чуть добавить - колёса не выдержат... Я хотя и убила Отца Виктора, а в Бога верить не перестала, так глубоко он всадил в меня веру... Решила - всё во власти Бога. И так жизнь перекосилась, пусть дальше косится... Так ты родилась. А когда отец срок отбыл, тайно от всех переехали сюда. Любовницу его убили, когда он в отсидке был, сын у родственников воспитывался... Вернулся, устроился на работу в соседнее село. Так и растили детей, он - сына, я - дочь. О случившемся ни одна душа не догадывается, ибо тот случай был единственный, первый и последний. Да, только, сын его...
- Александр? - чуть слышно прошептала Александра.
- Да, сын - Александр, и дочь - Александра. Вы брат и сестра, только от разных матерей. Да, вдобавок, мой отец, также твой отец, и дед одновременно. Вот почему мы не хотели, чтобы вы поженились, препятствовали этому, как могли.
- Надо было сразу об этом сказать, зачем было сажать Александра в тюрьму?
- Сразу - это было всё равно уже тогда, когда ты забеременела, вспомни... Да и как такое сказать своей дочери...
О чём ещё можно было с ней говорить? Александра засобиралась в дорогу.
-