моим толчкам. И еще. Она сделала то, что меня очень возбуждало: так повернула голеностоп, что ступня и икра образовали прямую линию. Меня всегда удивляло, зачем женщины так вытягивают ноги. Удивляло и заводило. Значит, мама тоже так делает. И пися ее была такая мокренькая, такая вкусная! Она тихонько хлюпала, принимая мой толстенный дрын. Я чувствовал, как тянутся лепестки ее половых губ вслед за выходящим из влагалища членом и как им же втягиваются обратно.
Мои чувства были обострены до предела, я стонал в голос. Потом стал покусывать ее плечико. Когда удовольствие становилось совсем нестерпимым, я бормотал какие-то бессвязные благоглупости.
- Мамочка, мамочка… Я так люблю тебя… Пятнадцать лет… так долго ждал этого момента… прости, не смог сдержаться… ты такая красивая, так меня возбуждаешь… Ой, мамулечка… ой, как сладенько ты даешь, какая ты нежная давалочка!
Постепенно я затих. Некоторое время мы еблись молча, даже без стонов. Мама дышала тяжело и напряженно. Иногда из ее груди вырывались хрипы, и все. Она то поднимала, то опускала ноги, не в силах найти удобную позу. Наконец, она сцепила ноги за моей поясницей. В ответ я пригнул голову, чуть сгорбился и присосался к груди, некогда вскормившей меня. Я шумно сосал сисю мамы, чмокая и поминутно сглатывая слюну, и не прекращая всаживать ей по самые яйца. Я был счастлив.
Через некоторое время мама спросила.
- Фима, ты что, кончать не собираешься?
Я решился взглянуть в ее глаза. Я ничего не мог прочитать в ее взгляде, но видно было, что маму просто переполняют сильные чувства. Мне стало страшно, но двигаться в ее лоне я не переставал.
- Наверно, ...сильно перевозбудился, - пробормотал я, - не могу…
- Сейчас кончишь! – пообещала мама, не отрывая от меня весьма жесткого взгляда.
Она опустила ноги, уперлась пятками в постель и внезапно стала вращать и подмахивать бедрами с какой-то запредельно бешеной страстью, при этом мышцы ее влагалища принялись сокращаться в режиме пульсации. От резко нахлынувшего наслаждения, я едва не упал в обморок и как безумец стал двигаться в маминой письке, пытаясь поймать ее ритм. И вот мы забились на диване в унисон, все быстрее и быстрее, и быстрее…
- Эй! – крикнула мама мне в ухо (а по-другому я просто ничего бы не расслышал). – Кончай в меня, не смей пачкать постель!
Эта фраза меня и добила. Я мощно вдвинулся в самые мамины недра и стал спускать сперму со скоростью сверхзвукового истребителя. Мы слились в единое тело. Я схватил обеими руками маму за полные ягодицы и не отрываясь смотрел, как работают мышцы ее живота, принимая весь мой заряд без остатка. Я что-то ревел и кусал губы. Такого удовольствия никто не вынесет, я умираю…
А потом меня привели в чувство. Не успел я еще выйти из мамы, как она мне врезала две мощные пощечины по левой и правой щеке. От страшной боли у меня зазвенело в ушах. Я скатился с мамы и рухнул на пол. Потом поднял на нее удивленный взгляд. К щекам будто две раскаленные сковородки приклеились. Мама стояла на диване, уперев руки в бока.
- Ах, ты гаденыш! А ну немедленно с глаз долой в свою комнату! И не смей оттуда носа казать, пока я не проснусь и не начну на работу собираться. Мне ведь кормить еще тебя надо, хама эдакого!
Я подчинился. Постанывая от смеси боли и удовольствия, я уполз к себе едва ли не по-пластунски, оставляя на ковре и полу следы своего семени и материной смазки. Заперев за собой дверь на крючок, я стал с ужасом ждать вечернего разбора полетов.
ДАЛЬШЕ. Мать пытается поговорить с сыном, как с разумным человеком, но в том-то и дело, что Фима аффектированный персонаж, его мало что интересует, кроме собственной фиксации. На первом этапе, во всяком случае.
РАЗГОВОР ПОСЛЕ РАЗБОРКИ
Поняв, что переубедить меня может только расстрел без суда и следствия, мама заплакала. Она не сделала попытки уйти в зал, осталась сидеть на моей тахте и только закрыла лицо ладонями. Это страшное зрелище – плачущая мама, подобные сцены я видел всего два раза в жизни и очень давно, но каждая отпечаталась в памяти, как клеймо. Мама пыталась сдерживать рыдания, но они все прорывались наружу. Вместе со слезами по ее ладошкам стекала слюна. Плотно прижатые к глазам пальцы не могли закрыть ее от ужасов бытия. Мне было ужасно стыдно, очень ее жаль. Сердце щемило от нежности. И в то же время я понимал, что ничего вернуть нельзя. Непоправимое уже произошло.
Я стоял перед ней на коленях, мог легко до нее дотронуться, но все никак не мог решить – что же может ее утешить? От волнения я слегка впал в ступор. Подол ее просторного домашнего платья распластался по тахте. Я принялся водить пальцем по цветочкам, составлявшим его узор. Как в детстве, когда мне читали нотацию, я невольно отвлекся. Стал слушать маму вполуха, и не сразу понял, что в случившемся она обвиняет не меня, а свою горькую судьбу.
- Всю жизнь старалась ради мужа, ради детей… и что в итоге - одиночество и тоска… Нет во мне женского коварства, хитрости, нет эгоизма… Никто меня поэтому и не любит…
- А Коля?
Мама даже руки отняла от лица и рассмеялась сквозь слезы.
- А Коля меня обманул, как девочку… Жениться обещал… Вот дура, губу раскатала: на десять лет меня младше, такой видный мужчина, а влюбился как мальчишка… Мальчишка…
И снова в слезы. Нужно было спасать положение. Я наконец решился положить ладони на ее обтянутые тканью колени.
- Ну, мама… перестань городить чушь… Я ведь тебя люблю… И вчера ты могла убедиться, что еще привлекаешь молодых мужчин…
Сказал и зарделся, как гвоздика: вспомнил свои вчерашние подвиги. Стыдно, конечно, но речь шла о целостности моей психики. Мама снова посмотрела на меня, уже не плача, и покачала головой. У нее текло из носа, и она неловко вытерла его тыльной стороной ладони. Как жаль, что я не ношу платок, он бы мне сейчас пригодился.
- Фима, Фима… А ведь я тебя родила… Первый год просто не высыпалась, но как была счастлива… Гордилась своим первенцем, какой он сильный красивый. От эпидемии в тот год столько младенцев умерло, а ты победил смерть.
- Мама!..
- Не перебивай. Я так гордилась, что ты умный, в университет поступил, закончил хорошо… Не стал пьяницей, наркоманом… Нашел себе красивую девушку… Кстати, почему вы расстались? Ты раньше как-то смутно об этом говорил…
Вот тогда я решил идти ва-банк.
- Я сексоголик… Вот и расстались…
- А что это? – удивилась мама. Она даже не заметила, что я сдвинул ладони чуть-чуть вверх по ее ногам, собрав часть подола в мелкие складки.
- Это означает человека с неуемными сексуальными аппетитами. Он как зверь бросается на женщин, постоянно находится в поиске новых половых партнерш. Короче, больной на всю голову…
- И ты такой? – мама в ужасе открыла рот и не отрываясь смотрела на меня.
Кажется, я смог привлечь ее внимание. Двигаемся дальше. Моя речь и мои ладони работали в унисон. Говорю и осторожно даю волю шаловливым ручкам.
- Нет, со мной не так. Ровно наоборот. Многие годы мое сознание затмевал образ одной женщины о которой я мечтал, к которой стремился… Остальные были просто статистки… Как-то по пьяне я признался в этом Кате. Ее