между щекой и зубами. Мама тогда походила на запасливого хомячка и могла чуть-чуть отдышаться.
- А у меня мамка-защеканка, - рискнул сказать я.
Она с энтузиазмом покивала головой, не выпуская член, и продолжила его обработку. Но я пока кончать не собирался и отдвинулся от мамы. Она с явным сожалением вынула член изо рта. Ничего, еще насосется!
- Как ты хочешь? - спросила мама и во взгляде ее читалась полная покорность и жажда подчинения.
Я повалил ее на спину.
- Хочу снова взобраться сверху на мамочку, - мой голос дрожал, - хочу на тебе полежать.
Теперь мне хотелось полного контакта. Поэтому, улегшись на маму, я просунул руки под ее спину, плотно прижимая ее грудь к своей, ее живот к своему, а пах к паху. Член я надежно упрятал в мамину писю, она же, разведя коленки пошире, укрепила лодыжки в ложбинках под моими коленями. Я был словно в колыбели и в кресле верховного инквизитора одновременно. Наш пот смешался в единый коктейль желания.
Я обещал быть нежным, но сдержаться было невозможно. С самого начала я стал ебать маму жестко и остервенело, мои бедра двигались с мощностью и неумолимостью копра. А мамина толстая попа только и успевала подмахивать.
- Ты богиня, - шептал я ей на ухо, - богиня «мокрая щелка»… Как я люблю твою жирную, масленую письку!.. Ты величайшая давалка в мире, и тебе достался гениальный ебарь. Я буду трахать тебя дни напролет, и пусть писька твоя не ждет пощады.
А ведь раньше я никогда в постели так много не болтал! Не зря говорят, что женщина любому может язык развязать.
Конечно в таком ритме я не мог долго продержаться, впору было самому просить пощады, а мама все вертела задом как заведенная. Скрип тахты, удары плоти о плоть и чавканье мокрой женской письки заполняли комнату. Мне нестерпимо захотелось извергнуться в раскаленные мамины недра. В ее возрасте это было безопасно.
- Попроси меня кончить в тебя, - прошипел я маме в ухо, едва сдерживаясь.
Она откликнулась немедленно.
- Сынок, кончи в мою писю, пожалуйста.
И я немедленно забился в оргазме. Все самые сладкие мгновения мы не отрываясь смотрели друг другу в глаза. Я криком кричал, а мама радостно улыбалась. Она схватила меня за ягодицы, прижала к себе и не отпускала, пока я не выплеснулся до последней капли. Только после этого я смог повалиться с ней рядом, судорожно пытаясь насытить легкие воздухом. Меня трясло, сердце рвалось прочь из-под ребер, и я едва не терял сознания. Мама поцеловала меня в плечо, а потом положила голову мне на грудь, как-будто я и впрямь был ее любовником. Она подобрала ноги, и я мог сколько угодно любоваться ее неутомимыми ляжками, только что вынесшими меня на вершину блаженства.
- Ну что, ебливая у тебя мамка? – спросила она, когда наше дыхание восстановилось.
- Ты – лучшая, - и это была правда.
Моя мама всегда была гениальным кулинаром, но после наших диких выходок заморачиваться с едой сил не было. Подремав в обнимку, мы отправились на кухню утолить жесточайший голод. Мама надела платье прямо на голое тело,... я же только штаны натянул.
Нам повезло. В холодильнике обнаружилась пачка пельменей и бутылка красного молдавского вина. Через час мы были сыты и немного под градусом. Пока ели, не чувствуя вкуса пищи, все время лыбились, как ненормальные.
Разлив вино по бокалам, я произносил тост, за святую материнскую любовь и за не менее святую любовь мужчины и женщины, а лучше, когда это совпадает. Мама смеялась по-детски стыдливо, называя меня болтуном и дерзким мальчишкой. Я требовал сатисфакции в виде страстного поцелуя, и немедленно его получал. Мамины губы и язык знали толк в подобных вещах. Мы хорошо провели время. Потом вернулись в зал, смотреть телек.
Мама села на собранный диван, я лег на него, положив голову ей на колени. По телеку шел «Звездный лед», мать от него тащилась, а я был равнодушен, как и к большинству других программ. Зачем кому-то изображать фигуристов, если есть настоящие. Мне было бы скучно, если бы затылком я не чувствовал теплое, мягкое мамино бедро, а над лицом моим не нависала ее большая грудь. Сам собой мой командир поднялся, зовя за собой в атаку. Трепетными пальцами я стал расстегивать пуговицы маминого платья.
- Что такое, сынок? – спросила она ласково.
- Хочу сисю. А ты смотри телевизор, как будто ничего особенного не происходит. Словно пришло время кормления.
Тогда мама отвернула ворот платья и выпустила на волю правую грудь. Правой рукой она взяла меня за затылок, а левой направила сосок мне в рот. Я послушно принял грудь и жадно зачмокал. Огромное белое полушарие плоти заполнило собой все обозримое пространство, и это было счастье. Через пару минут пришла пора другой груди. Я чувствовал, как мама ерзает подо мной, как ее пися пускает жгучий сок желания. Интересно, а когда она меня и вправду грудью кормила, она кончала? Надо будет позже спросить.
Сейчас же во мне ничего не осталось, кроме жажды плоти. Я насилу оторвался от груди и сказал:
- Мама, сил нет, так хочется пристроиться к тебе сзади!
Она не возражала. Мы не стали перемещаться с дивана. Навалили подушек побольше в тот угол, что был ближе к телевизору. Так мама могла бы опереться на подушки и смотреть любимую передачу. Она опустилась на колени и легла грудью на подушечный бруствер. При этом мама походила на смесь кающейся блудницы и Марии-Антуанетты на эшафоте. Я не мог скрыть своего восторга.
- Мама, ты просто аватара секса.
Я подошел к ней, задрал подол платья и принялся вылизывать ей письку, пока мама не кончила, сильно тыкаясь анусом мне в лицо. Иногда мне казалось, что огромная, как дом, попа раздавит меня, но все обошлось. А потом я пристроился к маме сзади. Мне казалось, что ее зад смотрит на меня с надеждой, и я не мог ее не оправдать. Ну еще бы: это я сформировал мамино тело. Без меня ее бедра не были бы такими широкими, а попа такой большой. Кто еще имеет право пользоваться этим сокровищем? Никто, и я вошел в нее резко, быстро, до упора.
На противоположной стене зала висело зеркало. Оно показывало, как какой-то амбал ебет раком маленькую полную женщину средних лет. Она спрятала лицо в подушку, ее тело сотрясается, правая нога постоянно сползает на пол, а ему хоть бы хны: дрючит и дрючит. Наш человек!
Я лег животом маме на спину, просунул под нее руки и схватился за грудь, принявшись мять ее и теребить. Темпа я не снижал и снова принялся причитать:
- Теперь тебя зовут Татьяна Давка… ах же сученька ебливая, сученька… ты у меня раком всю жизнь простоишь, давалка этакая…
Мама, на миг перестав стонать, крикнула:
- Фима, ну выеби же меня, выеби мне пизду!..
От этих слов, я просто остервенел. Мне хотелось разорвать ее пополам, взорваться, выйти в открытый космос! Невероятно, но мамина писька сзади была еще слаще, еще заманчивее. Я с такой силой стукался о ее жирный зад, что у меня еще долго низ живота болел. Это, конечно, не могло продолжаться долго, и когда сил терпеть не стало, я запросил снисхождения.
- Мамочка!.. В ротик хочу тебе кончить, в ротик!
Она быстро отодвинулась от меня и перевернулась на спину. Я взобрался на нее и навис сверху.