Начало

- А ты девчонок щупал? - спросила меня двоюродная сестра Тонька.
- Щупал! - честно глядя ей в глаза, соврал я.
- Врешь, поди?
- А вот и не вру.
- А как щупал, через трусы? Или в трусы руками лазал?
- Всяко.
- Брешешь!
- Ничего не брешу, не брехаю, - стал запинаться я.
- А у кого щупал?

И я, закатив глаза под лоб, вдохновенно стал перечислять несуществующих девочек. Благо сестра не могла проверить. Она жила в деревне, куда меня отправили на каникулы родители, а я хоть и в небольшом, но все же городе. И потому врать можно было сколько угодно.
- А у них уже лохмашки есть?

Я не понял вопроса сестры и впал в ступор. Какие лохмашки? Что она имела в виду?
- Ну письки уже поросли волосами?
- Не у всех.
- Тогда это не в счет. Они же еще маленькие.

Тонька могла так говорить. Старше меня на целый год, она похвалялась титешками, что не так давно появились у нее и уже топорщили платьице заманчивыми бугорками. Судя по ее замечанию о безволосых письках моих несуществующих подруг, ее писька уже поросла хоть каким-то подобием волос. Конечно не такими густыми, как у моей мамки. Ее еще совсем недавно я мог лицезреть голой в бане, куда ходил вместе с ней. Но с некоторых пор маманя перестала брать меня с собой и я стал ходить в баню с отцом.
- Ага, не в счет! Очень даже в счет.
- А лохмашку щупал?
- Лохмашку? Нет.

Это было полнейшей правдой. И лохмашку я не щупал, и голую не пробовал. Если иногда в игре нечаянно и заденешь девочку рукой по промежности, так это такое мимолетное касание, что и понять ничего не успеваешь. Да еще через платье и трусы. Никто ведь для тебя специально подол задирать не будет.
- А хочешь пощупать? - продолжала Тонька свой допрос.

Я замялся. скажи "да", а она приколется, начнет дразнить, или пообещает наябеднячать бабке. Скажи "нет", а вдруг она что-то придумала и мне достанется возможность пощупать девочку. только вот вокруг никого, кроме нас с Тонькой небыло, а у кого же тогда щупать?
- Че молчишь? Хочешь? Или нет?
- А у кого?
- Ты че, дурак? У меня.
- Прямо сейчас?
- Нет, завтра. Конечно сейчас.

Чую, рожа у меня загорелась. Я вообще быстро краснею, так что представить себя мог. Рыжий, красный. Бр-р!
- Только не просто так.
- А как?

А воображение уже рисовало возможные варианты развития событий, где в роли главного героя выступал конечно же я, а в роли объекта моих действий моя старшая двоюродная сестра.
- Ну, надо заработать.
- А че делать?
- Бабка наказала две грядки прополоть. Вот прополем и дам пощупать.
- А сколько раз?
- Да хоть сколько. Пока бабка не вернется.

Стимул в виде "лохматой" сестренкиной письки придал силы и азарта. Так что пару грядок уделали махом, не успело и солнышко повернуться. Помыли в бочке с водой руки и я стоял, переминаясь, ожидая, когда же наступит миг расплаты. Тонька, видя мое нетерпение и смущение, не спешила. Еще раз помыла руки, вытерла их подолом платья, огладила себя по бокам, подражая взрослым женщинам. Посмотрела туда-сюда, зачем-то прошлась вдоль прополотых грядок и только тогда сказала
- Пошли, дам.

Никому не понять, каким ликованием наполнилась моя душа. Сейчас осуществится моя мечта и я смогу погладить, потрогать, пощупать девичью письку. Да не просто голенькую писечку маленькой девочки, а уже девичью, обрастающую, почти что взрослую. Сколько раз мне хотелось поторогать мамину, когда мы мылись в бане. а тут почти такая же, только сестренкина.

Тонька повела меня в конец огорода, где стояла старая банька. Она уж давно не использовалась по назначению и была нашим постоянным местом обитания. От того, во что мы играли, она была и замком, и пиратским кораблем, и Бог знает чем еще. а теперь ей предстояло увидеть новое зрелище. Хотя, думаю, банька эта видела и не такое, только вот по своей скромности молчала и никому ничего не рассказывала.
- Раздевайся! - приказала Тонька.
- Зачем?
- Затем!

Все коротко и ясно. Она была лидером в нашей компании, так что я подчинился без слов и стянул с себя майку.
- Штаны!
- Зачем?- повторил я.
- Затем! И трусы тоже.
- А ты?
- И я.

С этими словами Тонька ухватилась за подол платья, потянула его через голову и осталась в одних трусиках. Титечки торчали бугорками. Соски были крупные, коричневые, на вид совсем как соски, что надевают на молочные бутылочки младенцам. Неторопливо отбросила платье в сторону, ухватилась руками за трусики и потянула их вниз. Потом спохватилась
- Отвернись!

Я, стоя в чем мать выпустила на свет, покрывшийся мурашками от возбуждения, не сразу понял ее команду.
- Отвернись, повторять, что ли?
- Зачем? - вновь глупо спросил я.
- Мужики всегда отворачиваются, когда женщина раздевается.

Я повернулся к стене и только слышал Тонькины шаги, шуршание, скрип старенького полка, который служил нам лежаком.
- Можешь смотреть.

Тонька лежала на спине, крепко сжав и вытянув ноги, руками прикрывала бугорки грудей. У нее и впрямь в самом низу живота курчавились волосики, рыжеватые, реденькие, что уже обрисовывали треугольничек, направленный вершиной к месту соединения ног.
- Че стоишь? Рядом ложись.

Мигом оказавшись рядом с Тонькой, лег на спину и прижался своим боком к ее горячему телу. Так и лежали на спине, глядя в потолок и я все не решался сделать первое движение, потрогать Тонькино тело, ее титечки, ее промежность и самое главное - ее, начинающую обрастать волосиками, писечку.
- Так и будешь лежать?
- А че делать? - прохрипел я.
- Горе ты мое луковое. Положи руку вот сюда.

И Тонька, взяв в свою ладонь мою руку, положила ее себе на грудь.
- Только сильно не щипли и не жми. Погладь просто.

Ия, повернувшись к сестре лицом, гладил ее титечки, крутил сосочки. Тонька часто дышала. Ее лицо порозовело, ноги стали раздвигаться.
- Погладь там.
- Где?

И Тонька опять сама положила мою руку себе на лобок. Я гладил ее шелковистый пушок, а рука так и лезла промеж ног, но Тонька еще не раздвинула ноги до конца и не пускала меня так далеко. Наконец она мало-помалу начала раздвигать ноги и мой палец, который я старательно толкал меж плотно сжатых ляжек сестры, неожиданно легко провалился во что-то мягкое, теплое и мокрое. Я отдернул руку.
- Ты чего? А, так ты врал все. Никаких девок ты не щупал!

Краска стыда залила мне лицо, щеки горели, уши в трубочку свернулись. Тонька не стала меня добивать, пожалела.
- Ладно. Положи руку сюда. Вот так. Теперь гладь потихоньку. Не так сильно.

Мы лежали, повернувшись лицом друг к другу. Тонька приподняла одну ногу и мне было легко и свободно теребить ее писюньку. Тонька в своих руках держала мой отвердевший писун и теребила его, гоняя шкурку в верх - в низ, оголяя и вновь прикрывая залупу. Мы тяжело дышали. По телу разливалась приятная теплота, к горлу подкатывал комок и я чувствовал, что вот-вот и случится непоправимое: я выплесну сперму прямо Тоньке в руку. А Тонька, будто не понимая, что я могу кончить, теребила и теребила член, а я в ответ яростно мял ее половые губы, пальцем гладил внутри письки, не проталкивая его далеко, потому что Тонька была целка и предупредила, что можно только с самого краешка. А потом она вдруг повернулась и