и легла на спину. не выпуская из руки писун, потянула меня на себя. И когда я влез на нее, придавив телом так, что она пискнула, стала водить головкой писуна по своей письке. По молодости и глупости мне почудилось, что это и есть то самое, что называют еблей. Ура! Я ебу сестру! Ни о
каких моральных запретах в голове даже мысли не возникло. Весь разум сконцентрировался на кончике головки, которая вдруг стала такой чувствительной. Чувствовала каждый волосок, попадающий под нее. Чувствовала даже мякотьТонькиной письки. Ее теплоту и влажность. В голове шумело, глаза застилал туман, покалывание в головке превратилось в нарастающее напряжение. казалось, что она вот прямо сейчас лопнет, взорвется. И она взорвалась. Фейерверк искр в глазах, чей-то ( мой ) крик. И нескончаемое дерганье выплескивающего сперму члена. Сколько это длилось? А кто знает.

Лежал опустошенный рядом с сестрой. Она гладила меня по голове, что-то говорила. Наконец сквозь шум в ушах стал пробиваться ее голос
- ...не знала, что столько молофьи в тебе. Говорят, что лицо мазать полезно, от прыщей помогает. Вон как всю изгвоздал. Теперь мыться надо. У Кольки ( соседский пацан такого же возраста ) почти совсем нет ничего. Так, капелька выдавилась и все. А у тебя прямо стакан целый.
- Тонь, - перебил я ее - ты извини, что так получилось.
- Дурак ты. Все мужики так кончают.

Откуда она могла знать про всех мужиков, так и осталось тайной. Да в деревне, где почти все на виду, где от детских ушей и глаз не сильно и прячутся, узнать можно и не такое.
- Ладно, давай вставай, на речку побежим. Скоро бабка придет.

Тонька, схватив в охапку одежду, сверкая голым задом, побежала по тропинке, что прямо от бани спускалась к реке. И я рванул следом.

Уже чистые и одетые лежали на песке, щурились на солнце.
- Тебе понравилось?
- Очень! А еще дашь?
- Заслужишь, так дам.
- А че делать-то?
- Посмотрим. Завтра бабка уйдет, так может и просто так дам. Смотри, писун уже встал. Иди искупнись, как домой пойдешь с таким торчком?

Перевернулся на живот.
- Ага, искупнись. Лучше опять, как в бане.
- Вечером. Или ночью, если спать не будешь
- Я-то не буду, сама не засни.

Только голова коснулась подушки, сон сморил, сразил наповал. Снилось что-то хорошее, но вот утром трусы были в засохшей сперме.

А щупать Тонька стала разрешать в любое время. И кончать, только на живот или на письку, но не во внутрь. Сколько спермы осталось на ее теле, а сколько она размазала по лицу, то никакому учету не поддается. Только прыщи и впрямь прошли. А на следующий год Тонька дала мне уже по-настоящему. Но это уже совсем другая история.