лирические мелодии, а импульсы разной частоты, амплитуды и длительности напрямую идут по проводам к половым органам. Это интересно, и даже в какой-то степени оригинально, но примитивно.

– Примитивно? – Маркус слегка рассердился. – Не забывай, что я не только музыкант, но и биолог, и даже немного рефлексотерапевт. Вообще этот аппарат я поначалу задумывал как исключительно терапевтический. Давно ведь известно, что музыка лечит. И если воздействовать музыкой не акустически, а напрямую на нервные узлы организма, эффект должен быть поразительный. По крайней мере, теория говорит, что это так. Ну а сексуальное применение – оно ж очевидно. Если электрическими импульсами с музыкальной основой воздействовать не только на половые органы, но и на определенные точки акупунктуры, при этом точно понимая, какой тональностью и какими гармониками оперировать, я могу добиться того, что женщина не просто получит удовольствие. Она «улетит» в другое измерение на музыкальных волнах, полностью растворившись в них.

– Это уже лучше. Слушай, а твой аппарат девушку может довести до оргазма? Если она начнет извиваться и биться, то сорвет электроды, чего доброго – это ж не очень приятно будет. И удовольствие поломать можно, да и травму получить.

– Да, девушку надо фиксировать. Потому что да, оргазм у нее может быть настолько сумасшедший... насколько этого захочу я.

– Вообще чудесно. Но в чем же тогда твоя роль и заслуга как музыканта? Я цепляю на себя электроды, втыкаю иголки, включаю какую угодно запись какой угодно музыки и собираюсь «улетать». Зачем мне партнер по другую сторону клавиатуры? Как он сможет оценить мое эмоциональное состояние?

– Так, а на что придумана обратная связь, Мариша? Та самая эмпатия? Вот на этом экране, – показал Маркус, – я вижу все оттенки наслаждения, которые играют в теле моей... слушательницы. Кто-то другой, конечно, увидит только хаотичные всплески эквалайзеров, но я уже знаю точно, какая полоса за какую эмоцию отвечает и какого цвета не хватает для поднятия возбуждения. Понимая эту картину, я могу ускорять или замедлять темп музыки... Это довольно просто – все равно, что менять темп фрикций. Могу добавить или убавить тех или иных инструментов – а это уже более тонкие аналоги. Может оказаться полезным поменять мелодию, если увижу, что она не находит соответствующего отклика.

Таким образом за несколько сеансов я смогу подобрать с десяток разных семплов, подходящих именно для этой женщины, на каждый из них наложить необходимые инструменты, и мне тогда останется работать только частотой и амплитудой. А твое тело уже настроено на любимые мелодии – именно на те, которые сильнее всего заставляют его трепетать и наслаждаться... Впрочем, импровизацию никто не отменял, верно?.. К оргазму, наверное, можно идти под многократную коду с нарастанием и паузой... И тут у меня возникает желание включить, к примеру, длительный звук гитарной струны, чтобы оттянуть завершающий аккорд. Представляю, как твое тело начнет вытягиваться в эту струну, надеясь приблизить разрядку, а ее все не будет, и ты несколько минут будешь находиться в состоянии сильнейшего пикового напряжения...

– Так, братец. Я хочу испытать твой «сексофон» на себе, – заявила Марина. – Бессовестный! От твоих слов я вся уже давно теку, как не знаю кто.

– Он еще не отлажен, – начал возражать Маркус. – Да и вообще... Это уже то, о чем мы с тобой не раз говорили.

– Знаю! Но совместная мастурбация за секс не считается – об этом мы тоже говорили. Особенно если учесть, что на вашей благословенной планете минет или куни – все равно, что дружеский поцелуй в щечку. Впрочем, мастурбация меня сейчас не спасет! Прикажешь мне идти и вешаться на шею вашему шефу или юному Артему? Я так не могу... То есть могу, но... Короче, я не желаю слышать никаких возражений! Ты смерти моей хочешь, наверное?!

– Результат может быть непредсказуемый, – пытался протестовать уже почти что сдавшийся (Марина это хорошо видела) Маркус.

– Пусть будет какой угодно, – Марина топнула ножкой. – К тому же ты не посмеешь огорчить твою сестру.

– Тебя придется зафиксировать...

– А то ты не знаешь, как это делается! Почетный член клуба «Смайтфетиш»!

– Ладно...

Качая головой и что-то прикидывая, Маркус подошел к компьютеру, нажал несколько кнопок на сенсоре.

– Что ты делаешь? – с подозрением спросила Марина.

– Меняю обстановку... Помоги пока распутать мне эти провода...

Неожиданно для Марины стены лаборатории, и без того состоящие почти из одних окон, отъехали в сторону, причем вместе с полом. Аппарат Маркуса, пара стульев-шезлонгов и несколько предметов интерьера оказались прямо на траве, среди цветов и деревьев.

– Так будет лучше, как ты думаешь?

Пораженная Марина охотно подтвердила, что ей так нравится больше.

Через минуту в обновленную лабораторию Маркуса ввалился андроид, тащивший на себе крупный квадратный предмет, примерно метр на метр и толщиной сантиметров пять – явно какая-то мебель. Поставил на землю, сдернул чеку... С легким грохотом предмет развернулся в гибрид операционного стола и гинекологического кресла с ремнями и фиксаторами.

– Ну что же – ложись! – Маркус приглашающе показал рукой на кресло. – Черт знает, чем мы тут занимаемся, – проворчал он затем вполголоса.

Эти слова были излишни. Марина в несколько движений сбросила тунику, под которой не было никакого белья, запрыгнула на кресло, на лету скидывая туфли. Устроилась поудобнее, потягиваясь всем телом и покачивая ножками в воздухе. Она далеко не первый раз показывала себя брату. Ей нравилось видеть его восхищение, и она сама от этого возбуждалась. Подобно герою какой-то читанной в детстве книги ей порой хотелось, чтобы вдруг выяснилось, что либо Маркус, либо она сама – приемный ребенок в семье. Тогда упали бы все преграды, и ничто бы не помешало пуститься им во все тяжкие... Маркус как-то признался, что мечтает о том же. Но, поставив себе определенные границы, брат и сестра их не переходили, хотя и балансировали порой на самом краешке дозволенного.

– Слушай, выгони этот агрегат, – попросила Марина, показывая на андроида. – Я стесняюсь, когда он на меня так пырится.

Маркус хохотнул и отправил андроида вон, напомнив ему на прощание задание быть поблизости – чтобы в эту секцию оранжереи не забрел кто-нибудь из праздношатающихся или напротив, любителей работы в вечерние часы. Сам подошел к полулежащей сестре, взял ее руки и направил их вдоль туловища, закрепляя ремнями в трех местах. Зафиксировал торс, бедра... Уложил ноги в лотки-держатели, притянул их ремнями.

– Тебе удобно? – спросил он.

Марина поерзала.

– Во всяком случае, я в полной твоей власти. Давно так себя не чувствовала.

– Да, ты больше любишь, когда сама кого-то привязываешь.

– Дело не в том. Просто не так много людей в этом мире, кому я доверяю. Ты – один из них, – сказала Марина.

– Спасибо... – Маркус нагнулся к ее лицу и поцеловал сестру в губы. Это был не вполне братский поцелуй, но далеко и не ласка любовника. Потом подошел к держателям, слегка раздвинул их, разводя ноги чуть шире. Влажная щелка