Иришка

Ира – моя сестра. Она на пять лет меня младше и тогда, в свои 17, она выглядела просто сногсшибательно: светлые, до пояса, волосы; стройные, длинные ножки; симпатичное личико: большие голубые глаза, красивые губы. И внушительная (в отличие от мамы) грудь. Размер, наверно, пятый! Да, наверно, всё-таки, пятый... Ну или, может, чуть больше! Гены своего отца взяла: у её тётки по отцу и у её сестры двоюродной буфера тоже – дай Боже каждому! Каждой!

Мы с мамой каждый день занимались любовью! Спускаться ей ко мне было не удобно (мы с Иркой засыпаем поздно), поэтому она, как молодая, горячая и недотраханная девчонка, выгадывала момент днём, подходила ко мне и шептала мне на ухо: «Приходи сегодня ко мне ночью!» Весь вечер мы старались не смотреть друг на друга, а ночью, часам к двум, когда Иришка закрывала к себе дверь, я тихо поднимался к маме. Она ждала меня в постели, укрывшись одеялом, и полностью голая под ним. «Раздевайся!» - шептала она и, откинув край, приглашала меня к себе. Час-полтора-два мы кувыркались по постели, целовали друг друга. Она много и с наслаждением сосала меня, я нежно и страстно лизал её. Мы отдыхали, гладили друг друга совсем не по-материсыновьи! Потом я спускался к себе в комнату и просыпались мы в разных постелях. Две недели пролетели, как два дня, но вот…

…Я сидел на первом этаже, в зале. По телеку начинался какой-то фильм, я листал какой-то журнал. Зашла Иришка и села на другом конце дивана, обняв руками поджатые ноги и уткнувшись носиком в колени.
- Саш?
- М-м-м?

Она молчала, я читал. Я дочитал статью, перевернул страницу и вспомнил, что Ирка о чём-то спросить хотела.
- Чё, Ириш? Какая-то ты сёдня сама не своя…. Случилось чё?

Она немного помолчала и, глядя сквозь пол, сквозь дом и сквозь планету, произнесла:
- Мама изменилась…. Ты заметил?
- Да нет, по-моему.
- Изменилась. У неё разговор поменялся, интонации…. А вчера, когда я вышла утром на кухню, то услышала, как она поёт. Она пела, Саш! Ни разу от неё не слышала такого!

Ирка помолчала немного.
- У неё кто-то появился…. Не знаешь кто? – она резко вскинула голову и, не мигая, в упор посмотрела на меня. Она не улыбалась, глаза её не смеялись, а брови сошлись вместе, образовав строгую вертикальную полоску.
- Да ладно, Ир, ну откуда мне-то знать!? Может у неё что-то хорошее произошло или просто приятное…. Не знаю…. Ну, мало ли!
- Саш, не включай дурочку – тебе это не идёт!
- Не знаю, о чём ты, но думаю, что…
- Посмотри это, - перебила она меня, протянув мне небольшую видеокамеру JVC, неизвестно как оказавшуюся у неё в руках – сможешь прокомментировать?
- Что это?

Я взял камеру и неуверенно покрутил её в руках, как будто в первый раз увидел.
- Там уже всё перемотано – включай, - сказала Ира.

Уже догадываясь, что я там увижу, я с тяжёлым вздохом нажал кнопку «play». Началось воспроизведение, но экран оставался чёрным. Хотя это был уже не мёртвый чёрный экран: чернота была живая и тёмно-синие квадратики, пробегающие на жидкокристаллическом экране, говорили о том, что камера в момент записи куда-то «шла». Бесшумно приоткрылась дверь на экране – белая дверь, чуть светлее черноты – и камера заглянула механическим глазом в образовавшуюся щель. (Эх, мама, не любишь ты запертые двери!…) Экран показал в комнате две фигуры на фоне тёмно-синего прямоугольника окна. Они стояли полубоком-полузадом к камере. Одна фигура, наклонившись вперёд, опиралась руками на постель и на прикроватный столик, а другая, держа первую за бёдра, двигалась сзади, издавая негромкие шлёпающие звуки. Это были мы: я и мама. Не смотря на черноту экрана, я даже различал её, колыхающуюся в такт моим толчкам, правую грудь! А может это просто память подсказывала мне это…. Ира протянула руку и выкрутила колёсико громкости на максимум. Не громко, но довольно отчётливо, камера зашептала маминым голосом:
- Да, малыш, дааааа… Да…. Давай.. Я хочу кончить… Хочу, малыш!... Ммммм, дааааа… Держись, Сашенька… держись… Я пососу тебе, малыш…ДААААА… Дай мне кончить, родной!

Я вышел из мамы, сделал пару шагов назад, к двери и камера, судя по картинке, быстро ретировалась за дверь и запись оборвалась. Наступила тишина.
- Как это случилось?

Я посмотрел на Иру. Она ждала ответа.
- Расскажи, Саш… Чё уж теперь скрывать-то?!
- Ну…. Это было…. Как тебе сказать-то….

И я ей всё рассказал. Первые три дня – подробно, а следующие – эпизодически. Я рассказывал с собственными комментариями, с моим отношением к случившемуся. С моими мыслями, переживаниями и страхами за возможные страшные последствия. Она слушала нахмурясь, но лицо её понемногу светлело:
- Неделю???... М-м-мда-а-а, её поведение изменилось как раз тогда, когда вы приехали с дачи…. Да-а-а, мам….. Мама???!!!... Вот уж не ожидала и даже не подумала бы! Ну ты-то ещё ладн… Хотя… Тоже не подумала бы. М-м-мда-а-а…. В тихом омуте, как говорится….

Мы проговорили долго и когда расходились по своим комнатам на покой, она уже, наверное, не боялась. Даже смертельный приговор страшен только по первому разу! А если судья-маразматик начнёт зачитывать его в третий раз, то подсудимый может начать позёвывать.
- Ир, ты чай будешь?
- Нет, я – спать.
- Спокойной ночи.
- И тебе тоже. Ты пойдёшь к ней? – она понизила голос.
- Нет, Ириш… Мне стыдно, перед тобой. Я не смогу сказать ей о нашем разговоре и мне будет стыдно перед ней.… Столько стыда за один вечер – это выше моих сил. Ириш, мы бесконечно виноваты друг перед другом и перед тобой! Но…. Если это выйдет за стены этого дома, то…
- Ну чё ты со мной, как с маленькой? Чё, думаешь, не понимаю, что ли?
- Прости, Ириш! Конечно ты не маленькая и всё-всё понимаешь… Не сомневаюсь в тебе ни секунды! Прости нас, если сможешь. Мы – грешные люди. Господь наши души не возьмёт!
- Ладно, давай отдохнём! Да, она такая, но это моя семья и я не хочу её лишиться! Надо подумать…. До завтра!

Я пошёл к себе. Попытался посмотреть фильм – не смотрится. Почитать попытался – не читается: слова скачут с места на место сначала по строке, потом уже по всей странице. Через полчаса-час я пошёл покурить и, проходя через зал, недалеко от Иркиной комнаты, услышал слабый-слабый всхлип, как мне показалось. «Блииииииин, плачет что ли?! – подумал я, - только этого нам не хватало! Надумает щас себе всякой ерунды!» Я подошёл к её двери и приложил ухо к тонкой щели. Глубокий вздох… Ещё один… Слабый-слабый стон…….. Потом «Да, малыш, дааааа… Да…. Давай.. Я хочу кончить… Хочу, малыш!... Ммммм, дааааа… Держись, Сашенька… держись… Я пососу тебе, малыш…ДААААА… Дай мне кончить, родной!» Тишина. Снова глубокий вздох… И ещё…. И снова «Да, малыш, дааааа… Да…. Давай.. Я хочу кончить… Хочу, малыш!... Ммммм, дааааа… Держись, Сашенька… держись… Я пососу тебе, малыш…ДААААА… Дай мне кончить, родной!» Да уж, Иришка…. В тихом омуте!

Я покурил, пошёл к себе и завалился спать.

Второй раз за этот месяц я проснулся от минета. Простыня над моим членом отчерчивала голову и плавно двигалась вверх-вниз, не быстро, но ровно. В этот раз я проснулся гораздо быстрее, чем тогда, на даче:
- Ммммм, мам…. ммммм… Что ж ты делаешь,