спало.
- Какой он большой! - прошептала дочка и подползла ко мне.
Она стала внимательно рассматривать мой «стержень», наклоняя голову то вправо, то влево. Она дотронулась до моих волос, провела по ним руками.
- Более жесткие, у меня мягче, а можно его потрогать? - с надеждой в голосе спросила она.
Я, молча, кивнул.
Дочка аккуратно, с некоторой боязнью, одним пальцем дотронулась до головки. Член, непроизвольно вздрогнул, и из него, показалась капелька жидкости. Дочка с испугом одернула руку и посмотрела на меня. Я улыбнулся и утвердительно покачал головой. Расставив чуть шире ноги, я стал обеими руками гладить ее по голове, перебирая ее волосы. Тогда она, более смелее, потрогала его уже двумя пальцами, обхватила посередине. Я чувствовал, как ее пробивает мелкая дрожь и нетерпение. Осмелев, она обхватила всей ладошкой мой «стержень» и сильно сжала его.
- Какой он твердый и толстый!
Затем она потрогала головку. Надавив на нее двумя пальцами с разных сторон, стала рассматривать открывшуюся дырочку, из которой показалась прозрачная жидкость. Потом размазала выделенную жидкость по головке и стала поглаживать ее. От нахлынувшего на меня удовольствия сжались ягодицы, и я подался вперед. Головка уперлась в губы дочери.
- А головка вначале мягкая, а потом твердая дальше. Это уже семя показалось?
Я отрицательно мотнул головой. Мне абсолютно не хотелось говорить. Я всеми силами сдерживал подкатывающие наслаждение. По моему телу пробегали тысячи мурашек, внутри все было натянуто, как тетива в готовности выпустить в полет стрелу. Еще немного погладив головку, дочка перебралась к моей мошонке. Поводив по волосикам, она сжала мои яйца. От боли я вздрогнул и приподнялся на носки, из горла раздался стон.
- Так больно?
- Да, - с продухом ответил я, потому, что дочка отпустила мою мошонку.
Эта внезапная боль, сняла немного напряжение, тетива чуть ослабла.
- Она такая плотная и яички там как в скорлупе, - сделала вывод дочка.
Продолжая исследовать мой «стержень», она положила мою мошонку себе в ладошку, поддержала ее на весу, а потом просунула руку мне в ягодицы. Поводив там рукой, потрогала обе мои половинки, немного помяла их, потом стала водить пальцем возле моего анального отверстия, попыталась влезть пальчиком туда, но мои мышцы не пускали ее палец внутрь.
- У тебя там много волосиков.
Второй рукой дочка гладила мои бедра сзади.
- Можно дальше?
Я опять кивнул. Силы сдерживаться у меня еще осталось. Но это была пытка. Голая девушка перед тобой на коленях, у губ торчит «стержень», а руки блуждают по паховой области. Чтобы не испустить сок наслаждения, я с усилием заставил себя стал рассматривать потолок, выискивая там различные огрехи, трещины и черт знает еще чего.
Когда дочка обхватила «стержень» ладонью я чуть не взвыл от наслаждения, а она своей тонкой ладошкой стала водить вперед-назад, как она это видела в моем исполнении на диске.
Это было что-то! Я стоял уже из последних сил, ноги подкашивались, я боялся, что не удержусь и сяду своей пятой точкой на диван. Она, держала руку слишком близко к яичкам, но если бы она все делала как надо, то я тут же и кончил бы. Мне все тяжелее становилось сдерживаться. Постарался расслабиться, так как всегда, кончая, я напрягался всем телом, иначе ничего не выходило. Ощущения сразу изменились. «Стержень» налился тяжестью и удовольствием. Дочка в своем усердии стала своим кулачком попадать по яйцам, ударяясь о них краем ладони, что было очень неприятно. Но это в тоже время сняло какое-то напряжение, боль отвлекла. Когда волна готовая вот-вот нахлынуть, как-то отошла ненадолго назад, я не вытерпел и сказал:
- Не так, подальше от основания.
Дочка с придыханием переместила руку, но теперь она при каждом движении натягивала кожу, что тоже было неприятно.
- Не так, - сказал я досадливо.
- А как? - невинно спросила дочка, остановившись.
Я своей рукой переставил ладошку, так как надо, и несколькими движениями показал, как она должна двигаться.
- Ага, - удовлетворенно сказала она, и все пошло гладко.
Дочка опять сменила руку, а другую просунула у меня между ног и стала гладить мои ягодицы.
Дочкина рука, быстрее (быстрее, чем это делал я), жадно и с удовольствием (это чувствовалось) стала массировать мой «стержень», отчего наслаждение, концентрирующееся в моем теле, растекалось вдоль позвоночника звенящим зудом, и накапливалось в груди и животе, стесняя дыхание. Дочка работала рукой все быстрее и быстрее, она как будто бы строчила, как принтер, что, впрочем, понятно, она ведь не чувствовала того, что чувствовал я. Хотя может и чувствовала, но это были другие наслаждения. Если бы, этим занимался я сам, то уже сделал бы небольшой перерыв. Дочка, той рукой, что гладила мои ягодицы, сунула себе между ног и стала тереть ее свои «пещерку». Я крепился, стараясь поддерживать расслабленное состояние, но волну удовольствия от одного движения дочкиной руки догоняла следующая волна, не давая напряжению спасть. Из моей груди временами вырывался стон, вызывавший у меня некоторый стыд, а у дочки, похоже, радость. Рука между дочкиных ног спазматически сжималась, но, похоже, это возбуждало еще больше. Она терла себя своей рукой все сильнее. Я с удовольствием смотрел на это. У нее участилось дыхание.
Все свое тело я сейчас ощущал как один сплошной «стержень», готовый выстрелить, наслаждение, сосредоточенное обычно в головке, наполняло все мое тело, дышал я как-то через раз, колени мои судорожно подгибались, откуда-то из глубин поднялась волна, она все поднималась и поднималась, росла выше всякого вероятия, как цунами, и я закрыл глаза - выстрелил, что отозвалось в моей голове колокольным звоном.
Дочка продолжала с силой водить тугим кольцом пальцев по моему «стержню» туда-сюда. Наконец, после, наверное, пятнадцати - двадцати выстрелов, я обрел способность говорить, и выдохнул:
- Хватит! Прошу тебя хватить.
Дочка остановилась, но продолжая сжимать мой «стержень» в руке. Я с удовольствием посмотрел на работу своей штучки, что сжимала в руке дочка. Все лицо, часть волос на голове были в белой жидкости. Дочка с удивлением посмотрела на меня. В ее глазах мелькала какая-то безумная мысль, похоже, она не понимала, почему я ее остановил. Она тяжело дышала, рука между ее ног замерла. Она вся застыла, как изваяние.
Через некоторое время, она, немного отдышавшись, освободила мой, все еще находившейся в боевом состоянии, «стержень», растерла все мои выделения на своем лице, попробовала на вкус и прошептала:
- Я и не думала, что может быть так хорошо! - и через мгновение, как будто вспомнив еще о чем-то, - а она всегда такая на вкус?
Прейдя уже в себя, я подхватил дочку на руки и закружил с ней по комнате.
- Нет, у каждого мужчины она разная на вкус, - продолжая танцевать с ней по комнате, ответил я.
- Я не знала, что мужчину можно так удовлетворить. Как это интересно. Тебе действительно было приятно? Это ведь была только рука.
- Это не имеет никакого значения. Ты же тоже от руки получила удовольствие. Главное, чтобы было приятно обоим, чтобы не превращалось в привычку,