и глубже. Теперь ее клитор явственно напоминал маленький мужской член, а муляж, с все ускоряющейся амплитудой, погружался практически до своего основания
Татьяна принялась активнее дрочить свою горошину, но теперь она закрыла глаза, полностью сконцентрировавшись на своих ощущениях. Движения ее правой руки в расщелине становилось все быстрее, при этом ладонь и пальцы ее другой руки почти - что самопроизвольно мяли груди и щипали твердые, ставшими похожими на крупный изюм соски. Периодически женщина оставляла свою горошину в покое, приближала пальцы к губам и обильно их слюнявила, что бы придать особую легкость их скольжению по верхушке клитора. Иногда она запускала указательный палец между лепестками половых губ неглубоко во влагалище, делала им несколько погружений и, извлекая, возобновляла свои игры с горошиной. Не видя, но ощущая всей кожей, что за ней наблюдают, Татьяна вошла в свою роль, начав получать удовольствие от игры. Теперь она позволяла телу полностью открыться постороннему взгляду, оценить всю красоту собственной грации и чувственности.
Движение теперь охватило все тело женщины: ее попа принялась совершать такие движения, как если бы Татьяна скакала на спине разгоряченной лошади или насаживала себя на член любимого мужчины. Однако она не позволяла оргазму преждевременно завладеть своим телом: Татьяна постоянно держала свои ощущения под контролем. В этот момент она как - бы поменялась ролью со своим сыном и только сейчас реально осознала, как все - таки бывает трудным сдержать свое возбуждение и не позволить телу преждевременно кануть в омут наслаждения.
Внезапно она услышала сильный женский вскрик, который от неожиданности даже слегка ее напугал. Она раскрыла глаза, и перед ее взглядом предстало тело подруги, из детородного органа которого торчал тупой конец муляжа, а из горла вырывались нечленораздельные визги. Само тело бешено извивалось, грозя полностью развалить, казавшееся достаточно крепким кресло. Наконец тело медленно, чуть при этом, вздрагивая, спустилось со спинки кресла и постепенно успокоилось: голова свесилась на грудь, длинные волосы рассыпались по плечам, а ноги свесились через ручки кресла. Опрокинутая и потухшая свеча валялась на полу, как бы символизируя мимолетность телесных утех.
Татьяна, так и не достигнув повторного в течение этого вечера пика наслаждения, но испытав, наверное, самое сильное возбуждение, опустила руки и расслабленно растянулась на кровати. Ее миссия была выполнена и она заслуживала на полноценный отдых.